Индикатором «заложенной неэффективности» концепции «развитого социализма» и сопутствовавших ей идейных исканий была не только слабость советского ответа на вызовы времени, но и склонность властей СССР к компромиссу, балансированию в идеологически значимых вопросах. Такой подход был свойствен брежневскому стилю руководства. Советский лидер во многих сложных вопросах был осторожен, избегал резких шагов (что могло производить впечатление «стабильности», особенно на контрасте со стилем правления Н.С. Хрущева).
Сама концепция «развитого социализма» была попыткой найти компромисс между идеологией и реалиями. Балансирование ярко проявилось в оценке сталинского периода. Акцент на росте уровня жизни был попыткой компромисса с собственным населением (недаром исследователи назвали такой подход «маленькой сделкой» между властью и населением Советского Союза). Руководство страны постоянно старалось найти баланс в вопросе материального и морального стимулирования.
С одной стороны, балансирование и компромисс — это неплохо, так как на этом строится демократия и дипломатия. С другой, все вышеперечисленные аспекты компромисса были шаткими, неустойчивыми. Ситуация в СССР и идеологическая борьба в мире становились все более сложными, и поэтому во многих вопросах, очевидно, надо было не «балансировать», а давать четкий и однозначный ответ.
Склонность к балансированию привела к конфликту идеологии и практики. Идеология была ригидной (за исключением ряда моментов, связанных с формулированием этапа «развитого социализма», — но и здесь была найдена опора на мысли «основоположников»), а идеологически значимая практика — зачастую компромиссной. Внедрение концепции «общенародного государства» вошло в коллизию с одновременной пропагандой «ведущей роли рабочего класса». Провозглашение значимости роли интеллигенции на практике сопровождалось пренебрежительным отношением к ней. Пропаганда единства власти и народа противоречила росту «элитарности» «номенклатуры», которой нисколько не противодействовали власти. Декларированное стремление получить «обратную связь», выявить и использовать общественное мнение вошло в конфликт с игнорирующе-запретительным подходом к контролю за массовым сознанием.
Возможно, наиболее сильный конфликт возник в сфере использования в советской политике духовных (моральных, идейных) и материальных факторов. Упор на экономику и рост уровня жизни в какие-то моменты практически затмил упор на «идейность», «сознательность» (это отразилось в самой концепции «развитого социализма»). Противоречивость такого курса обусловила метания властей при его реализации. Так, например, диссидентов обвиняли, что они «лезут в политику» вместо того, чтобы удовлетвориться материальными благами, которые дает государство, а с другой стороны — требовали от населения (в первую очередь, молодежи) идейности.
В итоге по экономическим причинам курс на рост уровня жизни переродился в нечто противоположное — искусственное задавливание «материального фактора», которое имело два направления: идейное (подавление желания людей иметь, приобретать) и практическое (снижение возможности иметь, приобретать). Такая политика пришла к противоречию не только обещаниям властей, связанным с ростом уровня жизни населения, но и самой концепции «развитого социализма».
Балансирование в политике было показателем неэффективности идейных исканий и фактически означало сдачу идеологических позиций. Очевидно, что «идеологическое отступление» в той или иной степени обратимости было характерно для Советского государства в ходе всей его истории. В 1920-е гг. была введена «новая экономическая политика» (фактически «капитализм при социализме») и объявлено построение социализма в «одной, отдельно взятой стране». С середины 1930-х гг. проводилась «национализация» советской политики, в том числе внедрялась концепция «советского патриотизма». Такой курс ярко проявился в годы Великой Отечественной войны, когда был сделан упор на «державные» мотивы защиты страны, а «пролетарский интернационализм» ушел на задний план. Традиционные «державные» амбиции так или иначе присутствовали в советской политике все эти годы.
В период правления Л.И. Брежнева проявлением «идеологического отступления», кроме упора на «экономику», было превалирование игнорирующе-запретительного подхода во внутренней политике. Хотя репрессивный подход практиковался и раньше, однако в брежневский период ярко проявилось также игнорирование проблем — «лакировка» реальной ситуации, нежелание видеть и решать насущные вопросы. Это говорило о существенном идейном ослаблении советской системы.
В итоге власти СССР не смогли найти выход из идеологического тупика. В стране, по сути, сложилась ситуация не только «идеологического», но и «идейного вакуума», так как плодотворных идей, связанных с решением насущных проблем, фактически не было либо они не воплощались в жизнь (Запад тоже время от времени страдал от «идеологического вакуума», но эта проблема решалась — идейно-политический плюрализм помогал заполнить бреши).
Очевидно, что с помощью принятой в СССР идеологии эффективно ответить на возникшие вызовы было очень сложно, если вообще возможно. Такой ответ требовал существенных реформ с привлечением опыта других соцстран и «капиталистического мира». Эти реформы неминуемо привели бы к отходу от марксистско-ленинских догм и обвалу всей системы, что и показала перестройка.
Концепция «развитого социализма» и другие идейные искания не смогли открыть пути, которые были потенциально возможны для СССР в те годы (в том числе расширение демократии и идейно-политического плюрализма, реформирование экономики в плане отхода от административно-командной системы и введения рыночных механизмов). При этом в 1970-х гг. в Советском Союзе началась экономическая стагнация. Страна осталась и без модернизированной идеологии, и без роста уровня жизни, который мог бы в какой-то мере «скрасить» идеологический провал. В 1980-е гг. кризис идеологии и экономики усилился и стал одной из главных причин краха советской системы.
Из анализа идейно-политического опыта СССР и других стран мира в период 1964–1982 гг. можно извлечь (или подтвердить) некоторые уроки:
Социализм как идеология и социально-экономическая система имеет свои достоинства. Однако есть у него и уязвимые места. Это доказала реализация и советской, и «скандинавской» модели (хотя последняя оказалась более удачной). Успех социализма во многом зависит от уровня «сознательности» населения, который пока еще не вполне достаточен даже в высокоразвитых государствах. В странах, где практикуется «социальное государство», присутствует иждивенчество малоимущих и «налоговое бегство» богатых. Кроме того, массовое сознание имеет склонность к «деидеологизации» — неравнодушных, принципиальных, «идейных» людей не так много, поэтому «деидеологизация» в пользу приоритета «материального фактора» легко находит почву в социуме.
Закон диалектики о «единстве и борьбе противоположностей» в XX в. ярко проявился в сфере «материальных» и «духовных» основ жизни человечества. С одной стороны, эти основы, при их явной полярности, совместно определяют состояние общества. Упадок одного компонента ведет к общему ухудшению самочувствия социума. С другой, они должны находиться в некоем равновесии. Именно поиск такого равновесия стал камнем преткновения для советской системы. В странах, где развит идейно-политический плюрализм, за материальный аспект жизни людей апрори отвечает рыночная экономика, а моральная поддержка и направление социума относятся к ведению разнообразных политических, общественных, религиозных структур, что дает возможность удовлетворения духовных нужд практически каждого человека. В Советском Союзе же во всем — и в «материальном», и в «моральном» — полагались только на государство. В рамках единственной государственной идеологии достичь баланса в «моральном» и «материальном» факторах не удалось, и в условиях формирования «общества потребления» «материальный фактор» взял перевес.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение I«КОСЫГИНСКАЯ РЕФОРМА»
С приходом к власти Л.И. Брежнева среди советского руководства укрепилось осознание нарастающих проблем неэффективности советской экономики[1546]. В докладной записке, которую направил президент АН СССР М.В. Келдыш председателю Совета министров СССР А.Н. Косыгину в декабре 1964 г., были суммированы выводы советских экономистов об основных причинах, обусловивших снижение темпов экономического развития и понижение экономической эффективности общественного производства. Таких причин было выявлено семь.
Первая — серьезные недостатки в структуре общественного производства и особенно резкое отставание в развитии сельского хозяйства и производства предметов народного потребления (извечные недостатки советской экономики — перекос в сторону производства продукции «Группы А», т. е. тяжелой промышленности. — Ф.С.)
Вторая — слишком медленное изменение отраслевой структуры промышленного производства, что выражалось в серьезном отставании развития прогрессивных отраслей (т. е. проблема внедрения результатов НТР. — Ф.С.)
Третья — замедление темпов технического прогресса, серьезные недостатки в использовании основных фондов и освоении новой техники, большой удельный вес устаревшего оборудования (снова проблема НТР. — Ф.С.)
Четвертая — недостатки в организации капитального строительства, приводящие к замораживанию огромных средств.
Пятая — серьезные недостатки в использовании трудовых ресурсов и организации труда на производстве, наличие излишней рабочей силы на предприятиях. (Проблема, связанная в том числе с советской политикой обеспечения всеобщей занятости. — Ф.С.)
Шестая — слабое использование экономических стимулов и рычагов в целях улучшения количественных и качественных показателей производства. (Отсутствие мотивации людей к достижению высоких результатов труда. — Ф.С.)