, 1959, p. 386, 397, табл. XIII; Хачатрян Т.С., 1975, с. 72). Некоторые из очагов украшены типичным для куро-аракской керамики орнаментом и снабжены характерными для этой керамики полушарными ручками. Любопытны также глиняные модели очагов данного типа, обнаруженные в Квацхелеби (табл. 5, 18) и Тбилиси (Коридзе Д.Л., 1955, табл. X, 1; Джавахишвили А.И., Глонти Л.И., 1962, табл. XXII, 4).
Обращает внимание отсутствие таких очагов в Нахичеванском Кюльтепе I и к югу от него — в поселениях Северо-Западного Ирана. Правда, в Кюльтепе I у Нахичевани неоднократно встречены такого же примерно типа мангалы без выступов (табл. 8, 12–14). Что же касается Северо-Восточного Кавказа, то, судя по отдельным их находкам в поселениях Дагестана и Чечено-Ингушетии, и здесь бытовали передвижные очаги с внутренними выступами, но несколько иного вида (Мунчаев Р.М., 1975, с. 346, 347). Первоначально считалось, что эти очаги культового назначения (Байбуртян Е.А., 1938, с. 257–259). Однако теперь, учитывая их широкое распространение, следует видеть в них, прежде всего, хозяйственные очаги, которые могли служить одновременно и культовым целям.
В поселениях куро-аракской культуры, особенно в западной части ее ареала, представлены переносные очаги другого типа — в виде массивных подставок полукруглой и чаще подковообразной формы (табл. 13, 4, 7-12, 16). Некоторые из них имеют антропоморфные детали или оканчиваются изображениями голов животного (табл. 1, 29; 13, 4, 12, 16) и представляют собой как бы алтари-идолы, модели их, в том числе из туфа, обнаружены, например, в Мохраблуре и Ариче (Есаян С.А., 1980, с. 13). Среди очагов этого типа были довольно крупные экземпляры, которые устанавливались прочно в одном месте помещения, имевшего, скорее всего, культовый характер (Kosay H.Z., 1976. tab. 21; 37; 38). Подковообразные очаги обнаружены в Шенгавите, Мохраблуре, Гарни, Ариче, Амиранисгора, Пулуре, Каразе, Тепечик, пещере Шау-Легет в Северной Осетии и других поселениях (Куфтин Б.А., 1944, рис. 74, табл. XVII, 1–7; Kosay H.Z., 1948, tab. IV; 1976, tab. 32, 33, 35, 38; Kosay H.Z., Vary H., 1964, tab. XXIV; Чубинишвили Т.Н., 1965, табл. III, 4; Любин В.П., 1966, рис. 17, 5; Ханзадян Э.В., 1967, табл. XVI–XVII; 1969, табл. XIV–XVII; Esin U., 1972. pl. 109, 1–2; Хачатрян Т.С., 1975, с. 71, 72; и др.).
Разновидностью подобных передвижных очагов являются очаги, составленные из нескольких глиняных обожженных блоков-подставок. Они также полукруглые или подковообразные. На блоках, из которых составлялись такие отдельные очаги, имелись с внутренней стороны горизонтальные выступы или орнаменты в виде лицевых изображений. Составные очаги, как и очаги в виде массивных подковообразных подставок, использовались в основном, вероятно, при совершении культовых церемоний. С последними должно быть, связаны и другие разнообразные глиняные подставки, в том числе подковообразной формы, квалифицируемые обычно как культовые очажные подставки. Они также представлены во всех почти регионах распространения куро-аракской культуры, в том числе выразительными сериями в Нахичеванском Кюльтепе I, поселениях Араратской равнины, Юго-Осетии и Чечено-Ингушетии (Куфтин Б.А., 1944, рис. 59, 60; 1947, рис. 10, табл. 1; Мунчаев Р.М., 1961, с. 121–125, рис. 42–44, табл. XIX; 1975, с. 361–364, рис. 78; Ханзадян Э.В., 1969, табл. XVIII–XIX; Мурадова Ф.М., Исмаилов Г.С., 1971, с. 55, 56; Есаян С.А., 1980, с. 13–15).
Выделяется несколько типов подставок. Наиболее распространенными являются подставки прямоугольной формы с роговидными выступами, цилиндрические и подковообразные. Первые отличаются массивностью и двумя роговидными выступами (табл. 13, 5, 6, 13–15). Лишь подставки подобного типа из Серженьюрта и пещеры Шау-Легет (Любин В.П., 1966, рис. 17, 9; Мунчаев Р.М., 1975, рис. 78, 7-10) имеют по четыре таких выступа. Большинство таких подставок снабжено массивной ручкой. На Луговом поселении найдены две роговидные подставки, отличающиеся тем, что внутри они полые и имеют в центре (табл. 13, 14), а также в середине боковой и тыльной стороны отверстия (Мунчаев Р.М., 1961, рис. 42, 2). Из этого же памятника, кстати, происходят массивные подставки призматической формы в виде высоких продолговатых кирпичей с приподнятыми верхними краями. На верхней вогнутой поверхности имеются в одном случае два желобчатых углубления, в другом — три (Мунчаев Р.М., 1961, рис. 43, табл. XIX, 1). Почти в центре боковых сторон каждой подставки находится сквозное отверстие. Эти подставки являются разновидностью роговидных подставок. В Закавказье и Дагестане подобные подставки не обнаружены. Они аналогичны полностью «рогатым» кирпичам из Долинского поселения в Кабардино-Балкарии (Круглов А.П., Подгаецкий Г.В., 1941, табл. III, 1–5).
Подставки цилиндрической формы обнаружены в Нахичеванском Кюльтепе I, Шенгавите, Гарни, Тквиави, Згудрис-Гверда, Пулуре, поселениях Северо-Восточного Кавказа (Мекеги, Галгалатли, Серженьюрт, Луговое) и других памятниках (Макалатия С.И., 1943, рис. 27; Куфтин Б.А., 1947, табл. II, 4; рис. 10, 2; Мунчаев Р.М., 1961, с. 124, рис. 44, 1–2; 1975, рис. 29, 14; 78, 1–3; Kosay H.Z., Vary H., 1964, pI. XXVI; Ханзадян Э.В., 1967, табл. I; 1969, табл. XXI; и др.). Для них свойственны определенная вогнутость в средней части и наличие на большинстве ручек, а на некоторых имеются поперечные сквозные кругло-овальные отверстия, сделанные почти в центре подставки (табл. 10, 6).
В коллекции куро-аракской керамики представлены также подставки иных типов, но они встречаются редко. Так, обращают внимание подставки на трех, как правило, ножках, иногда орнаментированные. Они известны пока только из памятников Армении — Шенгавита, Шрешблура, Мохраблура, Двина и Арича (Ханзадян Э.В., 1967, табл. XVIII; Хачатрян Т.С., 1975, с. 72, 73, рис. 33). Совершенно иной тип составляют подставки как бы неправильной полусферической формы на четырех ножках, найденные, например, в Серженьюртовском поселении I (Мунчаев Р.М., 1975, рис. 78, 5–6). Крайне интересны подобного типа подставки с ручкой из Шрешблура и Мохраблура (табл. 13, 1–3) в виде стилизованной фигуры быка (Куфтин Б.А., 1964, рис. 59; Арешян Г.Е., 1972, рис. 1, 4). Обнаружены в единичных экземплярах и подставки других форм (Куфтин Б.А., 1948, табл. XXXI; Мунчаев Р.М., 1961, рис. 44, 3–4; Kosay Н., 1976, fig. 32, 5; и др.).
Таблица 13. Куро-аракская культура. Глиняные очажные подставки.
1–4, 6, 7, 9, 10, 12, 13, 16 — из памятников Армении; 5, 8, 11 — Нахичеванский Кюльтепе I; 14 — Луговое поселение.
Рассмотренные глиняные очаги и очажные подставки употреблялись в быту при совершении различных культов, по всей вероятности, почти на всем протяжении развития куро-аракской культуры и в значительной части ареала последней. Некоторые их формы, в частности совершенно аналогичные алтари, встречены в комплексах кирбет-керакской керамики в Восточном Средиземноморье.
Использовать рассмотренный комплекс глиняных очагов и очажных представок для конкретизации датировки памятников, в которых они представлены, и определения локальных особенностей развития культуры в той или иной области ее распространения можно будет в дальнейшем, когда мы будем располагать более значительным стратифицированным материалом[13]. Это в еще большей степени касается, пожалуй, и таких керамических находок, как пряслица и колеса от моделей повозок. Среди последних есть «колесики», сделанные из обломков стенок сосудов и использовавшиеся, возможно, и в качестве пряслиц. Обращают на себя внимание колеса (диаметром от 3,5 до 10 см) с четко выделенной ступицей. Они обнаружены во многих поселениях (Куфтин Б.А., 1941, рис. 104; Пиотровский Б.Б., 1949б, с. 176; Абибуллаев О.А., 1957, рис. 11, 3, 4; Мунчаев Р.М., 1961, с. 98, 99; Ханзадян Э.В., 1967, табл. V; и др.). В данной связи огромный интерес представляют найденные в поселении Арич наряду с колесами со ступицей другие части от модели повозки, в частности кузова нескольких типов (Хачатрян Т.С., 1975, с. 73, 74, рис. 35). Все эти находки указывают на широкое применение племенами куро-аракской культуры повозок, имевших, вероятно, массивные деревянные колеса.
Перейдем теперь к рассмотрению наиболее значительной части керамического комплекса — посуды. Последняя настолько интересна и своеобразна, что позволяет квалифицировать ее как наиболее характерный атрибут всей куро-аракской культуры. Несмотря на это, мы не имеем до сих пор специальной работы, в которой была бы проанализирована должным образом вся керамика куро-аракской культуры. Но изученность ее в целом такова, что мы можем не только дать в настоящее время ее обобщенную характеристику, но и выявить особенности форм глиняной посуды и ее орнаментации применительно к отдельным регионам куро-аракской культуры. Более того, представляется возможным установить даже в определенной степени и генезис этой керамики.
Выше мы уже отметили, что ни по технологическим признакам, ни по формам, ни по орнаментации глиняные сосуды куро-аракской культуры не связаны генетически с керамикой местных энеолитических памятников (VI–IV тысячелетий до н. э.). Предлагаемые же сейчас попытки увязать эти комплексы керамики между собой по отдельным чертам, прослеживаемым на керамике ряда памятников Закавказья и Дагестана, выглядят пока недостаточно убедительными. Куро-аракская посуда в отличие от энеолитической керамики более совершенна по качеству и технике производства и несравненно разнообразнее по формам. Для нее нехарактерна роспись. Сосуды изготовлены вручную, но весьма тщательно, из хорошо промешанной глины с разными примесями (шамот и пр.). Исключительная симметричность отдельных из них позволяет высказать предположение о возможности их изготовления с помощью гончарного круга. Более того, обнаружено несколько горшков и обломков сосудов, содержащих более четкие признаки, указывающие на применение гончарного круга при их производстве (