4–6, 8, 9, 13, 15). Исключение составляет богатое захоронение 44 (табл. 41, 3, 14, 16, 18, 22), имеющее некоторые конструктивные и обрядовые особенности (большая курганная насыпь, деревянное перекрытие могилы, отсутствие скелета, наличие угольков и золы, возможно связанных с обрядом «очищения» могилы). Для этой группы характерны уже предметы из металла. Сосуды более пропорциональны, нежели ранние, соблюдаются соотношения размеров дна, тулова, шейки и венчика; однако по-прежнему сохраняются низкая шейка и отогнутый венчик. Наряду с поясами волнистых линий и зигзагов возникают меандры, свастические фигуры и треугольные шевроны, выведенные все тем же «шагающим» штампом. На отдельных сосудах впервые появляются треугольники, нанесенные уже способом лощения, что характерно для более поздних периодов. Наконец, в могиле 65 обнаружен чернолощеный «килик» (табл. 41, 13), близкий найденному в лчашенском кургане 6. Оба сосуда следует считать наиболее ранними в серии закавказских «киликов» средней бронзы, тяготеющих к малоазийским формам (Арешян Г.Е., 1973).
Таблица 41. Материалы из погребений могильника Арич. Составитель К.Х. Кушнарева.
1, 2, 7 — погребение 78; 3, 14, 16, 18, 22 — погребение 44; 4–6, 8, 9, 13, 15 — погребение 65; 10, 12, 20, 21, 24 — погребение 93; 11, 17, 19, 23 — погребение 111.
1–4, 8, 9 — бронзовые изделия; 5 — сердоликовая бусина; 7 — обсидиановый наконечник стрелы.
В последние годы в северо-западной Армении осуществляются раскопки около с. Ширакаван (Анийский р-н). Здесь на вершине и склонах естественных возвышенностей исследуется многослойное поселение. В слое периода средней бронзы открыто помещение с хозяйственными ямами, очагом, большим количеством орудий труда (песты, зернотерки, ступки, вкладыши серпов, долото, отжимники и др.). Здесь же находились типичные расписные и чернолощеные сосуды.
Подводя итог сказанному, необходимо еще раз отметить, что состояние археологической базы позволяет сегодня выделить эту группу памятников только на основе самого массового материала — керамики. Вместе с тем именно этот ведущий признак придает особое своеобразие рассмотренному кругу находок. Сохраняя некоторые традиционные кармирбердские черты, керамика приобретает более совершенные формы и новые мотивы орнаментации. Наряду с широкогорлыми округлыми горшками впервые появляются «гидрии» — наиболее распространенный вид керамики кировакано-триалетского этапа; однако в севано-узерликских комплексах они имеют сравнительно низкое горло и отогнутый венчик. Сложный фриз кармирбердского стиля на расписных сосудах заменяется более простыми украшениями в виде зигзагов, волнистых линий, перемежающихся с поясами ромбов. На чернолощеных горшках и мисках появляются мотивы вписанных друг в друга полукружий «бегущей спирали», волнистых линий и арочных лент, которые наносятся гребенчатым штампом; последний преобладает над резьбой и иногда инкрустируется белой краской. Без изменений остается лишь «кухонная» посуда.
В отличие от бедных металлом погребений КБК севано-узерликские комплексы дали некоторые типы бронзовых изделий. Кинжалы, браслеты, иглы и колечки из Узерликтепе и Золакара имеют традиционные формы III тысячелетия до н. э. Однако узерликские изделия изготовлены уже из оловянистой бронзы, тогда как все предметы эпохи ранней бронзы отливались из медно-мышьяковистой. Заметное количество металлических предметов (втульчатое копье, кинжал с рамочной рукоятью, долото, булавки, бусы-разъединители, височные завитки) появляется в погребениях поздней группы Арича (табл. 41, 1–4, 8, 9). Известные в Закавказье ранние экземпляры втульчатых копий (Кировакана, Триалети, Месхети, Нули, Азнабюрд) находят параллели в памятниках средиземноморского круга, где они часто сочетаются с кинжалами с рамочной рукоятью. Аричское копье дополнительно украшено «елочкой» и имеет в нижней части втулки пазы для закрепления древка; оно, как и копья из Триалети и Кировакана, носит парадный характер. Кавказские кинжалы с рамочной рукоятью имеют переднеазиатское происхождение (Погребова М.Н., 1977, карта 3). Их импортирование в Закавказье началось с конца XVII в. до н. э. Бронзовое долото вместе с долотом из Кировакана восходят к орудиям беденской культуры (Марткопи, Шулавери). В металле выполнены и некоторые аричские украшения. Бронзовые завитки копируют образцы, известные по ранним триалетским курганам; последние имеют прототипы в шумерских образцах. Булавка принадлежит также к числу архаичных изделий, получивших в дальнейшем широкое распространение в Передней Азии и на Кавказе; она сходна с булавками Кизыл Ванка и Азнабюрта. В Кизыл Ванке найден также разъединитель бус, принадлежащий скорее всего к предметам хурритского происхождения. Вместе с хурритскими печатями, начиная с XVIII в. до н. э., подобные разъединители распространяются по всей Передней Азии. Таким образом, в период бытования севано-узерликской группы памятников на Южном Кавказе наблюдается прогресс металлопроизводства, которое через несколько столетий превращается в мощную отрасль ремесла. На новшества в его технологии, выразившиеся, в частности, в освоении оловянистых сплавов, указывают остатки литейного дела (тигель, шлаки) и бронзовые предметы из поселения Узерликтепе. Наряду с местными формами в Закавказье бытовали изделия, завезенные с юга (кинжалы с рамочной рукоятью, разъединители бус).
В итоге для рассмотренных памятников характерны следующие признаки[27]: 1) курганная насыпь; 2) грунтовая могила, либо могила, вырытая в туфе; 3) одиночные захоронения; 4) положение в могилу отдельных частей убитых животных; 5) красноангобированная посуда, расписанная поясами, свисающими гирляндами ромбов и параллельными волнистыми линиями; 6) чернолощеная посуда, украшенная различными орнаментальными схемами (зигзаги, вписанные друг в друга полукружья, арочные ленты и др.), нанесенными «шагающим» штампом; 7) металлические изделия (втульчатые копья, долота, кинжалы, браслеты, булавки, иглы, височные кольца); 8) поселения с оборонительными стенами (циклопическими в предгорных и горных районах, сырцовыми — в степных); 9) жилища с каменными стенами (в предгорных и горных районах); 10) жилища на деревянных столбах со стенами из плетенки, обмазанной глиной; 11) постройки из сырцового кирпича (в степных районах); 12) переносные глиняные печи эллипсовидной формы с высокими стенками (в степных районах). Однако определяющим признаком является расписная керамика определенного стиля (пояса волнистых линий и косозаштрихованных ромбов).
Не менее сложными являются проблемы генезиса и хронологии севано-узерликской группы памятников. Сегодня они могут быть лишь поставлены. Бесспорно, они близки памятникам КБК; и те, и другие сформировались на общем фундаменте куро-аракской культуры и вобрали в себя ряд инноваций с Юга и Севера. Как уже было сказано, их в первую очередь сближает наличие монохромной, хотя и разностильной расписной посуды. Для КБК, помимо сосудов с характерными элементами росписи, уже выявлен ряд сопутствующих ей признаков, повторяющихся в серии известных комплексов; это стало возможным в результате систематических раскопок, прежде всего, могильника Верин Навер. Для севано-узерликских памятников, исследованных хуже, таковые пока только слабо намечаются. Если по мере их выявления они совпадут с признаками КБК, то комплексы севано-узерликского облика надо будет рассматривать как характеризующие последний этап ее развития, на котором изменился лишь стиль росписи гончарных изделий. Если же эти признаки окажутся своеобразными и отличными от признаков КБК, то поставленный вопрос о существовании севано-узерликской культуры получит обоснование. Для этого нужно расширять источниковедческую базу. В любом случае этот этап (или культура) тесно связан с предшествующей КВ К.
Как уже отмечалось, в большинстве кармирбердских и севано-узерликских комплексов посуда двух разных стилей встречается раздельно. И все же в ряде случаев она оказалась совмещенной. Этот факт в какой-то мере проливает свет на взаимосвязь названных двух групп памятников. Напомним, что сосуществование в одних и тех же комплексах разностильной посуды документируют среднебронзовые слои поселений Айгеван, Мецамор, Муханнаттапа (Есаян С.А., 1981; Ханзадян Э.В., 1973, табл. III, V), а также единичные погребения Кармир Берда и Верин Навера (табл. 32, 33; Кушнарева К.Х., 1960, рис. 2–5, 8, 12; Арешян Г.Е., Симонян А.Е. и др., 1979, табл. II, III; Симонян А.Е., 1990). Таким образом, подавляющая часть комплексов, фиксирующих смену керамики двух стилей происходит из Араратской долины. Если эти наблюдения подтвердятся новыми фактами, можно будет ставить вопрос о первом появлении расписной посуды севано-узерликского стиля в Араратской долине и о дальнейшем ее распространении отсюда на восток и северо-запад. Представляется, что на завершающем этапе КБК начинает изготовляться расписная посуда нового стиля; какой-то отрезок времени керамика обоих стилей сосуществует, а затем последняя полностью вытесняет первую. Данное предположение, как нам кажется, подтверждается и типологическим и технологическим анализом этих групп; севано-узерликская посуда более совершенна, ее формы более закончены — приземистые горшки постепенно вытягиваются, размеры сосудов увеличиваются, а в некоторых случаях они оформляются в «гидрии», столь характерные для позднего этапа «цветущей поры» ТК. Таким образом, севано-узерликская группа как будто заполняет отсутствовавшее промежуточное звено между КБК и поздним этапом ТК. Однако это пока лишь рабочее предположение, требующее подкрепления новыми материалами.
Севано-узерликская расписная керамика в большинстве известных комплексов представлена в чистом виде. Следовательно, определенный отрезок времени кавказские гончары изготовляли только эту посуду. Лишь в единичных комплексах она зафиксирована вместе с красноглиняными мисками, расписанными и характеризующими вместе с крупными расписными «гидриями» последний этап ТК. Такое совмещение имело м