Могильник Гинчи был открыт в 1956 г. в Гидатлинской долине — близ высокогорного сел. Тидиб у хут. Гинчи (правый берег р. Гидерил-ор). Раскопки его в разные годы вели М.И. Пикуль, Д.М. Атаев, В.М. Котович. Полное его изучение и монографическое описание принадлежит М.Г. Гаджиеву, который сумел определить культурное и хронологическое место этого памятника среди древностей Северо-Восточного Кавказа (Гаджиев М.Г., 1962, с. 166–188; 1964а, с. 233–259; 1969а, с. 10 и след.).
На территории могильника вскрыто 15 склепов, две детские гробницы и 15 захоронений в глиняных сосудах. Склепы представляли собой сооружения, впущенные в специально подготовленные ямы. Стены их, сложенные насухо из хорошо подобранных, но необработанных камней, образовывали камеры двух форм — четырехугольные и овально-круглые. В этом смысле сооружения Гинчинского могильника несколько напоминают Чохские склепы, но, пожалуй, склепы Гинчи имеют более развитые формы. Так, для склепа 5 М.Г. Гаджиев предполагает «своеобразный способ перекрытия в виде невысокого ложного свода, центральные плиты которого, по-видимому, поддерживались четырьмя столбами (из дерева — В.М.), опиравшимися на ниши» (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 103). Для перекрытия некоторых из склепов использовались, помимо каменных плит, деревянные настилы.
Между постройкой круглоплановых и четырехугольных склепов нет особого разрыва во времени, на что указывает сходство инвентаря, найденного в тех и других сооружениях, однако круглоплановые постройки, типологически связанные с реально существовавшими жилыми домами эпохи раннего металла, представляются более древними. М.Г. Гаджиев пишет о гинчинских склепах: «Некоторые наблюдения стратиграфического характера, а именно сочетание обеих форм (нижняя часть круглая, верхняя четырехугольная) в одном склепе, или, в другом случае, разрушение части стены круглого склепа при сооружении четырехугольного документируют только процесс постепенного вытеснения одной формы склепа (круглой) другой (четырехугольной), сосуществовавших на протяжении определенного промежутка времени» (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 105).
В силу сказанного представляется, что склепы Гинчинского могильника хронологически как бы смыкаются с сооружениями Чоха и урочища Гентал, являя собой следующую ступень в развитии подобных построек.
Величина Гинчинских склепов при высоте до 1,65 м довольно разнообразна. Для овально-круглых небольшие размеры — 3,70×3,40 м (склеп 2), наименьшие — 1,85×1,65 м (склеп 3); для четырехугольных — от 2,30×2,20 м (склеп 4) до 1,60×1,50 м (склеп 11), причем, как правило, все склепы к основанию расширяются на 0,10-0,25 м. Земляной пол у некоторых построек прикрыт тонкими каменными плитками (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 14 и след.). Обряд погребения, практиковавшийся в Гинчи, довольно сложен. Лишь пять склепов в Гинчи представляли могилы, предназначенные для одного-двух умерших, основная их масса независимо от формы являлась местом коллективных захоронений (табл. 99, А-Г). Они располагались в три-пять ярусов, которые разделялись плитами или даже специальными перекрытиями (склепы 9 и 13). Количество погребенных в них весьма велико — от 16 до 50 человек. М.Г. Гаджиев рассматривает ярусность склепов и явное стремление отделить умерших друг от друга, как начало процесса замены коллективных захоронений индивидуальными (в социальном плане — обособление отдельных семей от больших патриархальных коллективов). Как пример можно привести склеп 5, в котором было погребено 50 человек, но эта могильная постройка, помимо того, что имела пять ярусов, была еще разделена вертикально поставленными плитами на отдельные отсеки, содержавшие до трех скелетов. Эти отделения М.Г. Гаджиев сравнивает с особыми погребальными сооружениями — каменными ящиками, обычно содержащими останки одного умершего (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 110).
В склепах обнаружены скелеты в сидячем, скорченном и вытянутом положениях, причем то или иное положение характерно для каждого склепа. Так, в склепе 5 преобладали сидячие костяки, в склепе 2 — скорченные на правом или левом боку, в склепе 3-13 из 16 костяков лежали вытянуто на спине. Интересно, что положение умерших в каждом склепе от яруса к ярусу заметно меняется, хотя четкие закономерности в этом отношении пока не выявлены (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 20–37, 40–57, 112). Умерших погребали в склепах с заметным стремлением обращать их головами на восток с отклонениями к северу или югу.
В процессе раскопок могильника обнаружены три очажные ямы, обложенные небольшими валунами, даже внутри склепа 2 найден слой кострища; кости скелета, лежавшего под ним, были обуглены. Как видно, очищение умерших огнем имело место во время похорон (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 112–114).
Детские гробницы (их две) представляли собой такие же склепы в три-пять рядов каменной кладки (диаметр одного 0,72 м при высоте 0,40 м, диаметр другого 0,75-0,90 м, высота 0,50 м), но с костями одиночных детских захоронений (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 90, 91, 115).
15 детских захоронений найдены и в крупных глиняных сосудах. Все они лежали возле трех склепов (5, 9, 13) и были обращены устьем на юг и юго-запад. Каждый такой сосуд, отличавшийся массивностью и высотой (до 58 см), содержал по одному скелету, которые, вероятно, лежали на боку, головой к горловине (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 91–101, 115–117).
В связи с необычностью ритуала, практиковавшегося при захоронении детей, М.Г. Гаджиев сделал предположение, что у населения, оставившего Гинчинский могильник, «существовал сложный погребальный обряд, требовавший хоронить покойников по возрастному принципу: взрослых в склепах, детей в гробницах, а младенцев в сосудах» (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 116). С этим можно было бы согласиться, если бы не малое количество детских захоронений, приходящиеся на огромное (более 180 человек) захоронение взрослых. В древности дети умирали очень часто, об этом свидетельствуют специальные исследования. Вероятно, общество, оставившее Гинчинский могильник, не избежало этой участи. Необычность встреченных в Гинчи могил (небольших гробниц и кувшинов) заставляет думать, что таким образом хоронили далеко не всех детей. К сожалению, в данном случае можно строить только предположения, не предлагая ничего вполне конкретного. Сам обряд захоронений в кувшинах не может считаться характерным для Северо-Восточного Кавказа. Проникнув в эту часть страны из Средиземноморья и Малой Азии, он не удержался здесь надолго. И совершенно справедливо М.Г. Гаджиев отмечает обычность для местной культуры самих сосудов, которые служили погребальными урнами (высокие, с узким дном, покрытые обмазкой) (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 117). При более длительной практике кувшинных захоронений можно было бы ожидать изготовления специальных сосудов, служивших только для погребений. Если же учесть наличие, правда, пока что только одного такого захоронения в приморской части Дагестана у сел. Берикей (Круглов А.П., 1958, с. 142), мимо которого издревле проходил путь в страны Востока, то, пожалуй, можно уже более определенно говорить о реальных связях Дагестана с Передней Азией. Инвентарь Гинчинского могильника детально опубликован (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 119 и след.), ограничимся здесь лишь его суммарным описанием.
Керамические изделия в основном представлены сосудами, в тесто которых было введено большое количество толченого камня (дресвы). Крупные сосуды (в том числе погребальные урны) формировались из широких колец, слепленных между собой. По способу обработки поверхности М.Г. Гаджиев делит посуду на две категории: сглаженно-лощеную и покрытую грубой обмазкой. Для посуды первой категории более всего характерен нарезной (углубленный) орнамент в виде поясков со свисающими вниз заштрихованными треугольниками, елочного узора, отдельных насечек, углублений в виде точек и кружочков. Посуда с грубой поверхностью украшена налепными валиками с насечками, отдельными налепами в виде шишечек, дуговидных двузубцев и трезубцев. Сочетание обоих видов орнаментации было встречено лишь на одном гладком сосуде, декор которого содержал валик и заштрихованные углы (табл. 99, 8).
По форме гинчинская посуда делится на несколько групп. Это плоскодонные, довольно приземистые горшки с округлым корпусом, без ручек или одной-двумя ручками (табл. 99, 11, 14, 22). Не менее часто встречаются сосуды более вытянутых пропорций, но с закругленным корпусом. В отличие от предыдущих они часто покрыты обмазкой (табл. 99, 9, 12, 14). В Гинчи имеется серия сосудов баночной формы с почти вертикальными стенками. Они покрыты обмазкой и лишь край устья у них заглажен (табл. 99, 13, 20).
Помимо указанных групп посуды, в захоронениях встречались миски с широким устьем и небольшим дном. Они снабжены одной-двумя ручками, поверхность у них часто залощена, но встречены отдельные экземпляры, покрытые обмазкой (табл. 99, 16–19). Плоскодонную посуду завершает группа кружек и плошек разных форм (табл. 100, 1–7). Они служили для разливания жидкостей. Некоторые из кружек миниатюрны (табл. 100, 8-10), но по форме близки крупным сосудам и, возможно, как предполагает М.Г. Гаджиев, служили для ритуальных целей (Гаджиев М.Г., 1969а, с. 126, 127).
Таблица 100. Дагестан. Предметы из могильника Гинчи близ сел. Тидиб (по М.Г. Гаджиеву).
1-18 — глина; 19, 20 — кремень; 21, 22, 37 — гагат (гишер); 23 — кость; 24–29 — сердолик; 30–36, 38–54 — бронза.
В Гинчи обнаружены в большом количестве круглодонные сосудики. Эти небольшие горшки имеют по одной ленточной ручке, прикрепленной к тулову немного ниже устья (табл. 100, 11–16). Сосуды такой оригинальной формы, не встречающиеся в соседней Чечне, очевидно, являются характерными для Дагестана эпохи развитой бронзы (Марковин В.И., 1972в, с. 289).
Среди других керамических изделий следует упомянуть булаву шаровидной формы с коническим отверстием (табл. 100,