Среди лидовских керамических изделий, кроме сосудов, следует отметить пряслица диаметром от 3 до 5,5 см. Они имеют усеченно-коническую, сегментовидную и прямоугольную в сечении форму, с преобладанием двух первых. Некоторые экземпляры украшены ногтевидными оттисками и наколами. Интересны неоднократно встреченные на Лидовском I поселении диски из стенок сосудов диаметром от 1 до 10 см. Они известны и в пределах маргаритовского ареала, где относятся к железному веку. Весьма любопытны керамические антропоморфные скульптурки, найденные в Лидовке I, Благодатном III, Круглой долине и др. (рис. 145, 23). Почти все они разбиты.
Многочисленны ретушированные каменные изделия из кремнистого сланца, кремня, халцедона, сердолика, вулканического туфа, яшмы. Иногда встречаются предметы из обсидиана и горного хрусталя. Орудия делались на пластинах, отщепах, а также способом двусторонней обработки исходного материала (галек, плитчатого кремня и пр.).
Наконечники стрел представлены пятью типами. Особенно распространены треугольные с прямым, вогнутым и скошенным основанием. Кроме того, известны ромбовидные наконечники, миндалевидные, иволистные и черешковые. Наконечники копий (ретушированные) имеют листовидную форму.
К режущим инструментам относятся ножи (наиболее многочисленная категория режущих орудий), вкладыши, резаки. Для ножей характерны выделенная ретушью или другим способом рукоять и дугообразное лезвие (рис. 145, 21, 27). Вкладыши составляют вторую по численности группу режущих изделий. Они обработаны двусторонней ретушью и имеют подтреугольно-овальную форму. Резаки представлены главным образом треугольными экземплярами. Лезвием служило основание треугольника, оформленное двусторонней ретушью или поперечным сколом.
Достаточно часты шлифованные орудия из сланцевых и кремнесодержащих пород. Среди них ножи двух типов: с выделенной рукоятью и полулунные («жатвенные»). Топоры не отличаются существенно от синегайских и маргаритовских; они характеризуются прямоугольным, реже овальным поперечным сечением, прямоугольной или трапециевидной (иногда приостренной) формой. Тесла представлены единичными экземплярами. Гораздо многочисленнее мелкие долота. Шлифованные наконечники стрел делятся на треугольно-листовидные, черешковые, удлиненно-черешковые с одним — двумя продольными желобками. Среди первых двух типов встречаются наконечники с противолежащей заточкой пера.
О знакомстве лидовцев с металлом свидетельствуют шлифованные каменные наконечники копий, имитирующие бронзовые, с пламевидным лезвием и округло-уплощенным в сечении черешком (рис. 145, 8, 9, 17). По вертикальной оси идет ромбический или округлый в сечении стержень. Есть наконечники с асимметричной (противолежащей) заточкой пера.
В лидовских комплексах обычны изделия из галек: отбойники, наковальни, грузила, песты, мотыги, терочники, лощила. Разнообразны каменные украшения. Среди них специфические для лидовской культуры круглые плоские привески, кольца и цилиндрические бусы.
Жилища, судя по кратким отчетным заметкам, представляли собой наземные каркасные постройки, подпрямоугольные или овальные в плане. В Благодатном III одно из трех раскопанных жилищ имело площадь около 50 кв. м. Оно лишь чуть углублено в землю. Со стороны склона глубина не превышает 0,20-0,25 см, а ниже пол выходит на уровень древней дневной поверхности. Внутри жилища были округлые очаги (Диков, Бродянский, Дьяков, 1983, с. 34). На поселении Лидовка I раскопано несколько близко расположенных наземных каркасных жилищ и хозяйственных помещений. В центре поселка выявлены следы самой крупной постройки, от которой сохранились остатки 12 очагов, расположенных в виде овала, занимающего площадь около 65 кв. м. Очаги размещались в округлых ямах размером 0,6–0,7×0,8 м при глубине до 0,4 м; дно некоторых из них выстлано берестой. Обычные жилища имели два — три очага овальных очертаний. На Лидовке I обнаружены также очаги летнего типа, расположенные за пределами домов (Дьяков, Дьякова, 1976, с. 238).
Могильники лидовской культуры пока не найдены.
Хозяйство лидовцев реконструируется как многоотраслевое, включающее охоту, рыболовство, собирательство и мотыжное земледелие, возможно, при ведущей роли последнего. О земледельческих занятиях говорит ряд прямых и косвенных данных: каменные мотыги, песты, сегментовидные куранты, обломки зернотерочных плит, «жатвенные» ножи, остатки просовидных злаков. Наличие грузил из галек с боковыми выбоинами свидетельствует о рыболовстве. Охота документируется наконечниками стрел, скребками и другими орудиями. Данные о животноводстве не обнаружены — возможно, из-за плохой сохранности костного материала.
В целом лидовская культура датируется более поздним временем, чем синегайская и маргаритовская, и в значительной своей части относится к переходному периоду от бронзового века к железному. Об этом говорит, в частности, то, что в лидовских материалах, прежде всего в керамике, много черт, получивших развитие в эпоху железа. Лидовская культура, по В.И. Дьякову, существовала в X–V вв. до н. э., а ведущий памятник этой культуры поселение Лидовка I относится к VII–VI вв. до н. э. Рассматривая вопросы генезиса лидовской культуры, В.И. Дьяков склонен связывать ее происхождение с Амуро-Уссурийским регионом (Диков, Бродянский, Дьяков, 1983, с. 64).
Памятники бронзового века Приамурья. Сведения о бронзовом веке Амура крайне скудны и отрывочны. Как и в Приморье, здесь известны случайные находки бронзовых изделий и каменных шлифованных предметов, копирующих бронзовые оригиналы (рис. 139). В Нижнем Приамурье на оз. Эворон и в его окрестностях выявлена группа памятников, являющаяся генетическим и хронологическим продолжением памятников местной поздненеолитической вознесеновской культуры. А.П. Окладников и А.П. Деревянко (1973, с. 202) датировали упомянутую группу эпохой бронзы и отнесли ее к особой эворонской культуре. Впервые комплекс этой культуры был обнаружен при раскопках неолитического поселения в с. Кондон на межжилищном пространстве. Вместе с каменными ретушированными предметами здесь найдены шлифованный, прямоугольный в сечении топор, пест, цилиндрические бусы из белого камня, а также бронзовые изделия: рыболовный крючок, обломок ножа, двухлопастный наконечник стрелы с насадом. Глиняные сосуды грубые, с сильно отогнутым наружу венчиком, украшенным по внешнему краю вдавлениями, а ниже — нитевидными оттисками. Орнамент на стенках — округлые или овальные вдавления либо нечеткие отпечатки гребенки (Окладников, Деревянко, 1973, с. 201–202). О других памятниках эворонской культуры есть лишь краткие упоминания в связи с археологической разведкой.
В этом же районе была выявлена не характерная для Нижнего Приамурья круглодонная посуда (здесь с неолитического времени господствовала плоскодонная керамика). Упомянутая посуда найдена в нескольких километрах от с. Кондон и недалеко от пос. Сарголь. Сосуды были украшены налепными валиками, косыми насечками, оттисками ногтя, ямками. Эта керамика напоминает по облику неолитическую и глазковскую посуду Прибайкалья. Керамику сопровождал каменный инвентарь: ретушированные листовидные наконечники стрел, языковидные скребки, шлифованные наконечники стрел, ножи, прямоугольные в сечении тесла (Окладников, Деревянко, 1973, с. 202).
Круглодонная керамика обнаружена и на Среднем Амуре — в пади Степаниха недалеко от Благовещенска. На месте временного жилища типа чума найдены небольшой бронзовый нож, несколько прямоугольных в сечении шлифованных топоров и тесел. Вместе с ними были круглодонные сосуды, характерные для таежной зоны Прибайкалья (Деревянко, 1969а, с. 98). На другом поселении, расположенном при впадении р. Анго в р. Зею, возле очага встречена бронзовая карасукская бляшка вместе с ножевидными пластинами и каменными орудиями. На поселении Березовка в бассейне р. Зеи обнаружен плавильный очаг, видимо, конца II тыс. до н. э. (Окладников, Деревянко, 1973).
Истоки охарактеризованных выше культур восходят к местному неолиту. Последующий культурно-исторический период на юге Дальнего Востока (эпоха раннего железа) в свою очередь является генетическим продолжением местного бронзового века. Так, янковская и кроуновская культуры начала железного века в Приморье выводятся исследователями из культур бронзы этой территории. На местной основе развиваются и культуры раннежелезного периода бассейна Амура — урильская, а затем польцевская (Андреева, 1977, с. 132, 133; Бродянский, 1969, с. 18; Деревянко, 1973, с. 298–300; Окладников, 1959б, с. 29–36).
Выше уже говорилось, что бронзовые вещи и их каменные подобия, встреченные в комплексах синегайской, маргаритовской и других культур юга Дальнего Востока, во многих случаях типологически близки бронзовым изделиям Забайкалья, Южной Сибири и Центральной Азии, где в это время сложился и существовал ряд богатых и колоритных культур. Отмеченное типологическое сходство говорит о том, что, начиная с середины II тыс. до н. э. население юга Дальнего Востока было достаточно тесно связано с южносибирским и центральноазиатским миром, а через него — с древними народами Средней Азии и Восточной Европы (Окладников, Деревянко, 1973, с. 206). Наряду с влияниями были и прямые проникновения. Археологические данные свидетельствуют о приходе во II тыс. до н. э. отдельных групп населения из Забайкалья и Прибайкалья в бассейн Амура (Деревянко, 1969а, с. 99).
В действительности сфера связей, контактов и проникновений была, видимо, еще шире. Так, влияние андроновской культуры отмечено в шаньинских бронзах Китая (Киселев, 1960, с. 264–265). Позже карасукские бронзолитейные традиции наложили печать на иньские бронзы Китая (Новгородова, 1970, с.176). Следы влияния культур Забайкалья. Южной Сибири и Центральной Азии прослеживаются на бронзовых изделиях Южной Маньчжурии: кельты и пуговицы, отлитые здесь, по форме и орнаменту аналогичны карасукским (