Но если мы встанем на этот путь, разобьем эти двери, если ворвемся внутрь и всех перебьем, какому богу мы будем служить?
Архангелу или Несотворенному?
Несмотря на сомнения, я должен был внести ясность для своих воинов. И хотя я не жаждал получить ключ к Вратам, мне нужен был ключ для выхода из Зелтурии. И этот ключ – головы Кярса и Като, как четко дала понять Сира.
Я кивнул Геракону.
– Давай.
Он выпустил пылающую стрелу. Когда она попала в горшок со взрывчаткой, замерцал огонек. Гора загрохотала. Песчаник взвыл с оглушительной яростью, и порыв ветра вытолкнул красный туман наружу, очистив воздух. Запахло пылью и серой.
Огромная каменная дверь осыпалась горой щебня, перед нами открылось сумрачное пространство внутри, и оттуда раздались хлопки. Бум-бум-бум! Под ритм барабана нас встретил огонь аркебуз, как и говорил Амрос. Я подал сигнал первой волне атакующих.
Центурия самых молодых легионеров, все моложе восемнадцати, подняла копья и знамя, а затем с боевым кличем хлынула в устье пещеры. Учитывая неопытность бойцов, я решил пожертвовать ими ради второй волны, элиты. Количество жертв будет зависеть от того, сколько у врагов пуль, стрел и солдат.
Мне нравилось обучать молодежь, и я знал каждого по имени. Знал, кто из них женат и уже завел детей. Знал, за какую команду они болеют на гонках колесниц – синюю или зеленую, – и не пытался никого склонить на ту или иную сторону. Я понимал, что приношу их в жертву и за этот грех гореть мне в адском пламени, если цель того не стоила.
За моей спиной раздался грохот. Я обернулся и увидел воина в черных доспехах и со странной яркой птицей на плечах. У птицы было лицо прекрасного юноши. Впервые увидев, как это существо наблюдает за мной, я решил, что кровавый туман наслал на меня безумие.
Я вытащил кинжал с белым лезвием. Черный воин замер, позволив моим людям его окружить, нацелившись копьями, стрелами и аркебузами. Я жестом велел им не нападать.
– Скажи ему, что я хочу поговорить, – попросил я Маркоса.
Тот перевел мои слова на парамейский.
Черный рыцарь взмахнул эбеновой саблей, проведя полный круг, и воздух завибрировал. Мои люди отпрянули. А потом он заговорил мрачным голосом демона.
– Почему ты не скажешь своим людям, кому служишь на самом деле? – перевел Маркос. – Не Архангел перенес тебя в наше время. А Спящая.
Спящая… Саурва упоминала ее. Сказала, что понять и осознать, чем она отличается от Несотворенного, невозможно, в особенности для нас.
– А ты кому служишь? – спросил я.
– Я служу Лат.
Ну конечно, как же иначе.
Его внезапное появление отвлекло меня от первой волны атаки. Когда дым от аркебуз развеялся, на груде щебня у входа в храм лежали изрешеченные тела наших молодых воинов. Многие выли от боли. Легионеры пытались оттащить их к лекарям и сами попали под огонь аркебуз.
Я не стал на это отвлекаться, поскольку черный демон мог ударить в любую секунду. Я поднял кинжал к груди.
– Но этого ты боишься. Ты знаешь, что это.
– Слеза Архангела. Когда-то я владел ее частичкой.
– Правда? И что ты с ней сделал?
– Уничтожил черную руку Михея Железного.
Опять это имя. Черный демон знал этого Михея. И даже сражался с ним.
– Останови нападение на святой храм, – сказал он. – Позволь тем, кто внутри, спокойно уйти. И тогда я сохраню тебе жизнь.
– Как щедро, – фыркнул я. – Но с какой стати мне заключать с тобой сделку? Конечно, ты равен целой армии, но всех не убьешь. Даже ты устанешь размахивать саблей. А кроме того, у меня есть оружие, которое сокрушит твои доспехи. – Я махнул рукой в направлении южного прохода. – Давай рассуждать здраво. Снаружи ждет целая орда. Нас не пропустят, если мы не отдадим головы двух человек, находящихся в храме. И как же я сделаю это, если ты просишь меня о противоположном?
Черный воин долго молчал. А потом ответил уже мягче:
– Ты должен заплатить и мне. Я ищу женщину с рыжими волосами.
Ага, значит, у этого демона тоже есть слабые места. Ничто так не ослабляет воина, как женщина. Конечно, не считая детей.
– У нас сотни таких в плену. Опиши ее подробнее. Хотя… это худшее место на свете для латианки. Так что даже если она жива и где-то в городе, лучше ей умереть.
– Тебя защищает этот кинжал, – с горечью усмехнулся демон. – И я не стану рисковать, пытаясь тебя убить. Я просто убью всех остальных, пока ты не останешься в одиночестве. Было время, когда счет убитых мной был длиннее бороды шейха. А когда я покончу с вами, дотянется до края земли.
Я настроил его против себя. Но нужны ли мне новые враги? С Сирой я говорил аккуратно и в результате заключил такой нужный союз.
– Так иди, ищи свою женщину. – Я опустил белый кинжал. – Клянусь Архангелом, мы позволим тебе улететь отсюда вместе с ней. А взамен оставь в покое моих людей.
– Теперь ты решил быть щедрым? – Он снова горько усмехнулся. – Ты давно мечтал покорить этот святой город. Оглядись вокруг. Посмотри на кровавое облако, которое привело тебя сюда. Ты оружие, Базиль Разрушитель. Дубина злобного бога. И я тебя уничтожу.
Он развернулся и пошел к храму Хисти, по-прежнему со странной птицей на плече. Легионеры расступились – как будто раздвинулись морские воды. Этот человек – мой заклятый враг, совершенно очевидно. И угрозы убить нас следует воспринимать всерьез, учитывая тот ущерб, который он уже нанес. Однако я сокрушал и более крепкие стены.
Я поманил Томуса. Он поспешил ко мне в сгущающемся кровавом тумане.
– Отыщи всех рыжеволосых сучек, оставшихся в живых в этом городе, – приказал я. – Помести их под стражу. Но чтоб никто их не трогал.
– Боюсь, для последнего приказания уже слишком поздно.
– И все же мы найдем ее и приручим черного воина. Но я опасаюсь птицы. Покрой женщин вуалью, прежде чем поместишь в безопасное место.
– Птицы? – вытаращил глаза Томус.
Так легко забыть, что только я вижу этих существ. Я снисходительно усмехнулся.
– Не теряй времени зря, Томус. Боюсь, оно на исходе.
17Кева
Я переступил через изрешеченные пулями тела крестейцев и обугленные камни, оставшиеся от взорванных дверей храма. Кинн обещал предупредить, если Базиль что-нибудь предпримет, поэтому взлетел на самую высокую колонну и наблюдал оттуда.
– Это Кева. Я один. Не стреляйте.
Гулямы, присевшие перед усыпальницей Хисти, не открыли огонь. Не стреляли и те, кто стоял за ними.
Здесь не было кровавого тумана. Это зло не могло проникнуть в чистоту святого места. Но в воздухе стояла вонь серы и селитры.
На балконе, выходившем в главный зал, обычно полный паломников, моливших святого Хисти донести их просьбы до Лат, находилось еще два ряда гулямов, одни стояли, другие опустились на колено. И еще несколько рядов ждали в конце огромного зала, откуда шли проходы во все остальные помещения. Пока у нас есть аркебузы, пули и люди, даже миллионной армии не пробить эту оборону.
Но запас оружия, пуль, пищи, воды и людей ограничен. И его не пополнить, учитывая, что путь внутрь или наружу только один. Лишь вопрос времени, когда крестейцы прорвутся и всех перебьют.
– Кева.
Голос Като. Он протолкнулся сквозь ряды гулямов и жестом подозвал меня. Я снял шлем и пошел за ним по лестнице, ведущей в сложную систему извилистых коридоров, прорытых внутри горы и под ней.
Пахло недельным потом и древней пылью. Жители города набились во всех помещениях так, что не было места прилечь. Многие держали на руках младенцев и детей. Многие читали молитвы. Кругом слышались тревожные разговоры. Пока я шагал вслед за Като, горожане смотрели на меня со страхом и надеждой.
Эти добрые люди заслуживали лучшего.
Като отвел меня в покои Кярса. Абу, великий магистр Лучников Ока, сидел в золотых доспехах гулямов у стены в углу. Кярс лежал на постели, накрывшись золочеными доспехами, рядом аркебуза.
– Где Сади? – спросил я.
– Не здесь, – ответил Като, закрывая дверь.
Он будто закрыл и мои надежды. Если она не здесь, я даже не хотел думать о других вариантах.
Я с тяжелым отчаянием взглянул на Кярса.
– Когда вы последний раз ее видели?
– Когда получили известие, что силгизы и йотриды скачут по пустыне на абядийский Праздник сокола. Сади схватила лук и умчалась, – ответил Абу.
– Куда она отправилась? – Очевидный ответ засел стрелой у меня в сердце. – Им на помощь.
– Конечно, – вздохнул Абу. – Она не из тех женщин, что станут прятаться в пещерах, пока где-то убивают невинных.
В тот момент мне хотелось, чтобы она была именно из тех женщин. Лучше пусть моя любимая будет живой трусихой, чем храброй и мертвой где-то в песках. Но смог бы я тогда вообще полюбить ее?
Кярс погладил украшенный резьбой ствол аркебузы.
– Услышав, как взорвались двери, мы все приготовились к смерти. Потом явился ты в таких… необычных доспехах. В эти стены просочились истории о том, как ты рухнул с неба и рубил крестейцев. Но что там на самом деле происходит, Кева?
– Сира пообещала, что даст крестейцам уйти из Зелтурии, но в уплату потребовала твою голову. Его тоже. – Я указал на Като, охранявшего дверь.
Он сказал:
– Абу убежден, что человек, называющий себя императором Базилем, не лжет. Он действительно Базиль Изгнанный семисотлетней давности.
– Я тоже в это верю, – ответил я. – Это самое простое объяснение, как бы безумно оно ни звучало.
– Сколько там этих ублюдков? – Като ударил кулаком о ладонь. – Сколько у них зубов? Какие у нас шансы снова увидеть небо?
Я дал подробную оценку силам противника и их доспехам, оружию и опытности.
– Их снабжает Сира. И к ней присоединились некоторые из ваших. – Я указал на Абу.
– Мне жаль. – Абу дернул себя за заплетенную в косу длинную бороду. – Лучникам Ока не пристало участвовать в резне невинных, какие бы клятвы мы ни давали.
Като неодобрительно покачал головой.
– Я знал, что это случится. Вы, лабашцы, всегда мечтали воткнуть что-нибудь острое в спины верующих.