– Лучники Ока в этом храме будут защищать невинных, – настаивал Абу. – Мы исполним наши клятвы шаху Кярсу. Если кто-то из нас решит иначе, я сам перережу ему горло.
– Но это же ваш Зачинатель, – продолжил насмехаться Като. – Ты сам так сказал. Его возвращение из ада для вас священно.
– Я видел кровь на улицах, как и ты, – с негодованием ответил Абу. – В ней не было ничего священного!
– Успокойтесь уже, – буркнул Кярс. – Като, хватит кидаться обвинениями. Ты же знаешь, что мы не можем лишиться ни одного Лучника.
– Но и ни одного предательства мы пережить не сможем, – возразил Като.
Я слушал, как они спорят. Мне хотелось занять сторону Като. Этосиане в нашей главной святыне при таких обстоятельствах… это безумие. Но Сади тренировалась вместе с Лучниками Ока. Она говорила, как безгранично доверяет Абу. Лучники – умелые разведчики и даже бойцы, когда это необходимо. Я не хотел ссориться с ними – на случай, если в будущем потребуются их услуги.
– Никто здесь не умрет, – сказал я так громко, чтобы перекричать их спор.
Я прилетел спасать Сади, но как мог бросить Кярса? Или любую живую душу в этих пещерах? У меня был долг по отношению ко всем ним.
– Крестейцы в отчаянии, – продолжил я. – Кровавый туман высосал из них рвение, с которым они дрались прошлой ночью. Вам нужно продержаться, пока не придет помощь.
– Помощь? – покачал головой Кярс. – Какая помощь? У меня нет союзников. Ни Баркам, ни Шакур, ни Бабур не придут.
– Шах Мурад придет. Он обещал помочь.
– Мурад далеко. Сколько времени потребуется, чтобы он собрал силы и выступил? – В голосе Като тоже не слышалось надежды. – Наши прекрасные двери лежат кучей обломков, мы не продержимся несколько лун. Может, и несколько дней не протянем.
Като был прав. Даже если они устоят против Базиля, никто не знает, какой ход сделает Сира. Ближайшей армии нужно выступить в поход, чтобы освободить их. Разбить йотридов и силгизов, окружить Зелтурию и заставить императора Базиля заключить еще одну сделку, со мной, если он хочет жить. И такой армией в Аланье обладали только великий визирь Баркам в Доруде и сын Мансура Шакур в Мерве.
– Я сделаю все, что потребуется. – Я оглядел всех по очереди, чтобы они видели решимость в моих глазах. – Я приведу армию. Не важно как, но я приведу силы, которые уничтожат Сиру и Базиля. И сделаю это за несколько дней.
Я мог летать. Я носил непробиваемые доспехи и владел клинком, который способен разрушить все, кроме Слезы Архангела. Если что и могло заставить армию выступить, то сила. А кто мог сравниться со мной в силе или противостоять мне?
– Если бы это сказал кто-то другой, я хохотал бы, как пьяный осел, – сказал Като. – Но ты… ты хитрый и коварный сын совы. А я чувствую себя совенком, забившимся в дупло и ждущим помощи от мамаши.
Кярс налил вина в золотой кубок.
– Хотел бы я сказать то же самое. Знаешь, почему мой отец назначил Баркама великим визирем? «Держи соперников ближе к своему кафтану». Но теперь он в Доруде, где может использовать моего брата, чтобы усилить свое могущество. Он не станет рисковать своим идеальным положением, чтобы помочь мне. А что касается Шакура, ты сам видел, как он отказал нам. У него нет причин помогать обреченному на гибель кузену.
Препятствия действительно серьезные, но я знал множество способов обойти их.
– Думаешь, я собрался убеждать их словами? – Я рассмеялся. – Я использую клинок.
Като рассмеялся вместе со мной.
– Действительно, ничто лучше не убедит этих замотанных в шелк свиней, чем страх. А кто может быть страшнее, чем ты, в этих черных доспехах и с клинком?
Кажется, я обзавелся поклонником. Это прибавило мне уверенности.
– Я готов умереть. – Кярс глотнул вина. – Но готов и жить дальше. Возлагаю на тебя надежды, Кева.
18Сира
– Ты решила, кого превратишь в Ашери?
Голос звучал как гнилая листва, утопленная в меду.
Я резко подскочила на своем ложе, сбросила пуховое одеяло и уставилась на светящиеся в темноте зеленые спирали.
В изножье кровати сидела Саурва, скрестив голые ноги.
– У тебя не так много времени, как ты думаешь. Ты слишком разнежилась. А тем временем кое-кто хочет тебя убить.
Очевидно, она имела в виду Кеву.
– И кого, по-твоему, мне следует превратить в Ашери? – осторожно спросила я. Я опасалась возвращать из мертвых колдунью даже более могущественную, чем я. Но мне нужна была помощь.
Саурва сунула палец между голубыми губами.
– Как насчет милой Норы?
Это сделает Нору самой могущественной женщиной на свете. Она сможет говорить на всех языках, писать кровавые руны, менять обличье и соединять звезды.
– Бедняжка уже столько всего пережила.
Саурва хихикнула. От этого звука по коже побежали мурашки.
– Кого бы ты ни выбрала, просто запомни: она должна этого хотеть. Ты расскажешь, как подействуют кровавые руны, и она должна согласиться.
– Кто согласится стать презренной колдуньей, соединяющей звезды?
– Это тебе и предстоит выяснить, Сира. – Саурва подкралась ко мне, как пылающий страстью любовник. – Ты понимаешь души своих друзей и родных лучше, чем я. Просто знай: без нее тебе не победить. Ашери должна вернуться.
Она приблизила свои губы к моим.
Я отодвинулась на кровати как можно дальше.
– Что ты делаешь?
– Хочу тебя поцеловать.
– Зачем?
– А почему бы нет? Боишься, что тебе это понравится?
– Исключено. Ты омерзительна. Даже не приближайся ко мне.
– Это больно, – надулась Саурва. – У меня тоже есть чувства, знаешь ли.
– А мне плевать. Ты пытаешься выбить у меня почву из-под ног. Пытаешься смутить меня, чтобы я тебя боялась.
– Ха! А ты разве не так поступаешь с людьми? Ты самая большая ханжа из всех, кого я когда-либо видела, а я повидала немало.
– Конечно, ханжа. Но я смирилась со своими недостатками. У тебя не получится использовать их против меня.
– Это мы называем парадоксом. Видишь ли, если ты смирилась со своими недостатками, то не сможешь себя ненавидеть. Но правда в том, что рано или поздно отвращение к самой себе разорвет тебя на части. Если только ты не научишься себя любить. Даже те свои качества, которые находишь омерзительными, как меня. – Она подалась вперед и прошептала: – И подозреваю, ты не считаешь меня настолько уж омерзительной, как говоришь. Это мы называем прогрессом.
Она щелкнула пальцами и пропала. Я выпустила давно сдерживаемый выдох.
Я не позволю Саурве сбить меня с толку. Ведь именно этого она и добивается: чтобы я отстаивала ее интересы вместо своих. Если я верну Ашери, она должна быть лишена власти. Чтобы могла только помогать мне, ничего больше.
Когда над горизонтом показалось солнце, залив мягким светом пустыню и барханы, я пошла в юрту Пашанга. Чтобы разбудить его, я постучала посохом в зерцальные доспехи, лежащие на полу.
Пашанг застонал, почесал рубцы на раздувшемся животе и открыл глаза.
– А, ты принесла утро, дорогая жена.
– Есть новости от Базиля?
Он потянулся и зевнул.
– Насколько я знаю, нет.
– Думаешь, у него получится?
– Снести дверь – это одно. Но выдержать поток пуль гулямов – совсем другое.
– Но ведь в конце концов у них закончатся пули.
– И сколько человек готов положить Базиль, прежде чем это случится? Может, он решит, что менее затратно просто уморить их голодом.
– Уморить голодом… На это потребуется целая луна, а то и больше.
Я разочарованно ударила посохом по полу.
Обнаженный Пашанг поднялся и вытянул руки к дыре в потолке.
– Когда Базиль пришлет кого-нибудь, я подчеркну, что ты торопишься.
– А ты сам-то осознаешь, что это срочно, Пашанг? Думаешь, Кева целыми днями курит гашиш? Он сделает все возможное, чтобы меня победить. И разрушить все, что мы пытаемся создать. Он ясно дал это понять. Я даже завидую человеку, чьи цели столь ясны.
– Ты и сама видишь ясно, султанша. Ты лично сковала тот путь, по которому мы теперь идем. Тебе некому завидовать.
– Это ты так считаешь. Но я волнуюсь.
Пашанг добродушно улыбнулся.
– Мне нравились времена, когда ты делилась со мной своими тревогами. Когда все мне рассказывала. А в последнее время ты замкнулась.
– Ты тоже изменился, Пашанг. Не заставляй меня перечислять все изменения.
Он положил руки мне на плечи.
– Но мое сердце не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя, Сира.
– Правда? – Его прямота меня потрясла. Мне тоже следует быть откровенной. – Сколько у тебя было женщин с тех пор, как ты в последний раз признавался мне в любви?
– И разве я пытался это скрывать? Если тебя это задевает, я прекращу. Но я ведь дикий зверь. Люблю убивать и спать с женщинами. А ты временами не склонна ни к тому, ни к другому.
– Я всегда готова убивать врагов. – Я попыталась улыбнуться. – И мне не хватает любовных утех.
– Что ж… Мой член уже готов. Спина позволит тебе поскакать?
Закончив, мы поболтали, посмеялись и насладились оранжевым виноградом, но тут снаружи нас позвали. Это был суровый голос Текиша.
– Пашанг. Сира. Вы точно захотите это увидеть.
– Лучше нам одеться, – сказала я.
– Дай нам несколько минут, – прокричал через полог Пашанг.
Я натянула кафтан и пригладила волосы. Пашанг накинул на плечи золотистый халат.
– Входи, брат, – сказал он.
Текиш шагнул внутрь. Он притащил кого-то с собой. Кармазийку с рыжими волосами, которую я узнала.
– Сади, – сказала я.
Под ее острым носиком расцвел синяк – кто-то ей врезал.
– Селена нашла ее среди абядийцев в клетках, – сказал Текиш. – Она всячески старалась не выделяться. Даже убрала волосы под тюрбан, чтобы мы ее не заметили.
Я прикоснулась к собственному носу.
– Это же сделал не ты, Текиш?
– Не я.
Сади неотрывно смотрела на меня с грозным видом. Взгляд золотистых глаз как будто проникал насквозь. Выглядела она колоритно – с буйными рыжими волосами и потной кожей цвета мускатного ореха.