Наверное, я плавился внутри своих доспехов. Или поджаривался. Они превратились в горшок, а мое тело стало мясом. И все же я сделал шаг по кипящему песку. Продвигаясь вперед по долине, я явственно почувствовал на себе чьи-то взгляды.
Сотни глаз и ртов открылись в этом адском пламени. Огненные существа заполнили горы, воздух и небо. Я сразу понял, что это ифриты.
Я уставился на свои черные перчатки.
– Постойте… как я здесь оказался?
– Тебя принес маленький шикк, – сказал голос с небес. Он обжигал уши, как раскаленный дым.
– Где он?
Я отчаянно желал, чтобы Кинн унес меня из этого обжигающего ада. Я ничего не помнил с того момента, как он забрал меня из храма Хисти. За исключением…
Я вспомнил, что находился внутри ангела. Но не хотел помнить, каково это.
Может быть, перенеся меня сюда, Кинн хотел помочь после всего, что мы только что пережили.
– Я варюсь заживо. – Я был черным перцем, брошенным в дымящийся горшок. – Клянусь, я просто киплю. Как я до сих пор жив?
– Слабак, – донесся голос с огненных небес. – Как же несправедлива к нам судьба, если такой человек носит нашу маску? Как несправедливо, что только через него мы можем показать свою силу.
– Почему Лат так поступила? – произнес другой огненный рот. – Почему приковала нас к этому человеку?
Они унижали меня. Высмеивали мой недостаток фанаа. Или мою человечность.
Над всей землей развернулось плоское солнце, пылающий ковер вечного огня, расстилающийся во все стороны. Я догадался, что это султан джиннов Иблас.
– Каковы твои намерения? – спросил он, воспламеняя воздух и вытягиваясь вверх, совершенно бездымный, как и все столбы пламени вокруг меня.
– Во-первых, прекратите меня поджаривать!
Все огни исчезли. Почерневший песок перестал кипеть. Я рухнул на него и катался, пока не остыл. Огненный ковер в небе остался, но теперь он был далеко.
– Каковы твои намерения? – спросил он снова.
– Мы должны выжечь зло с этой земли. – Я сел на песке. – Нужно выжечь болезнь, пока она не заразила все вокруг.
– Ты говоришь правду, – сказал Иблас с неба. – Если не дадим отпор, ничто не предотвратит Великий ужас. Лат больше нет, и некому защитить Врата.
Я не хотел спрашивать, но, возможно, Иблас, могущественное существо, сумеет разрешить мои сомнения.
– А где Лат?
– Ее больше нет. У нее нет больше власти.
Не это я хотел услышать. Боль от этих слов оказалась сильнее, чем от огня. Но я и не удивился, а значит, уже знал это.
– Значит, это правда, Лат мертва. За что нам теперь сражаться?
– За то, чтобы избежать гораздо худшей участи.
Я стянул шлем и потрогал все еще горячие щеки. Взглянул на Ибласа, такого далекого, что теперь он напоминал пролетающую по небу оранжевую звезду.
– Ты ответишь на мои вопросы?
– Ответы не дадут тебе утешения. – Его голос эхом разносился по долине черного песка. – Не принесут покоя.
– И все же ответь: в чем мое предназначение? Что я должен сделать с масками, которые ношу?
– Племенам джиннов не позволено вмешиваться в дела за покровом, кроме как по указанию того, кто носит маску. Мы не согласились бы на это, если бы сомневались в твоих намерениях и способности выполнить единственно важное дело.
– Что это за дело? Прошу, скажи мне.
– Защищать Врата. Любой ценой.
– Что за Врата?
– Там начинается Великий ужас. И они находятся под храмом Святого Хисти.
Так вот почему Базиль и Сира так хотели попасть в храм. Они – инструменты зла.
– В чем главная опасность для Врат?
– Другие люди.
Не такого ответа я ожидал. Мы слабая форма жизни по сравнению с джиннами, ангелами, богами и Лат знает кем, скрывающимися в пустоте.
– Почему люди – главная угроза?
– Если я отправлю паука открыть дверь в твою комнату, ты ведь об этом не узнаешь? Люди незаметны.
– Незаметны для кого?
Пламя в небесах на мгновение потускнело, став янтарным.
– Никогда не задавай этот вопрос.
Мое любопытство только усилилось. Я чувствовал, что Иблас боится этого неведомого существа, так же как тот ангел.
Я ударил по черному песку черной перчаткой.
– Это Спящая?
– Даже Спящая чего-то боится. Больше я тебе ничего не скажу.
– Что такое Великий ужас?
– Разве Марада тебе не объяснила?
Марада, султанша племени джиннов маридов, сказала мне, что мир – это яйцо, и достаточно немного подогреть его, чтобы наступил Великий ужас. Узнав об этом, я почувствовал себя совсем крошечным и попытался убедить себя, что с помощью Лат сумею это предотвратить. Но то, что Марот убил Мараду, а позже смерть Лат доказали, что я ошибался.
Марада также предостерегала меня против вмешательства в дела людей. Если использовать ее силу, чтобы свергать правителей или вершить правосудие, можно привлечь к себе внимание жутких существ. Но ведь дела людей и богов неотделимы друг от друга. Сира не просто стремилась править Аланьей, она пыталась вызвать Великий ужас.
– Я хочу услышать твое описание Великого ужаса, Иблас.
– Спящая создала эту землю в виде яйца. «Яйцо» – человеческое слово, оно дает лишь приблизительное представление о том, что это на самом деле. Так же как «огонь» и «жар». Это лишь тени, которые вы видите и понимаете, поскольку ваш разум не в состоянии постичь все грани.
Находясь внутри ангела, я видел большее. Мне не хотелось думать об истинности всех этих слов и форм – вспоминая о них, я слышал странные песнопения и боялся, что они доведут меня до безумия.
– Что случится с людьми, если придет Великий ужас?
– Когда Кровавая звезда пожелает расколоть яйцо, оно перемешает все человеческие души, чтобы Хавва создала новые формы. Формы, неподвластные даже моему пониманию. Они станут новой эпохой ангелов.
Когда я смотрел в человеческий глаз ангела в Юнаньском море, мне привиделись ангелы, прорастающие из яйца. Может быть, это и был Великий ужас?
– Значит, мы станем ангелами. То есть не умрем?
– И будете жалеть об этом. Будете мечтать о полном исчезновении из времени и памяти. Так же, как я.
Небесный огонь затрещал. Я вздрогнул, а он стал золотисто-белым. Если Иблас чего-то боялся, значит, неспроста, даже если наш страх был лишь мимолетным чувством. Имитацией первобытного страха, кипевшего в истинной сущности ужаса.
– Почему Врата находятся здесь? Почему их охраняют люди? Как такую важную задачу доверили нам?
– Потому что люди – это шум.
– Не понимаю.
– Представь великолепный город, через который течет река. Она делит город на две половины. Раз в год из-за дождей река выходит из берегов, затопляя одну часть города. Какая часть будет затоплена, определяет рычаг, управляющий шлюзом. Представь, что этот рычаг находится под землей, и рядом с ним живут только муравьи. Если муравьи перегрызут шест, поднимающий рычаг, будет затоплена одна половина города. Если нет – то другая.
Я набрал пригоршню черного песка и пропустил сквозь пальцы.
– Какая-то бессмыслица.
– Вы и даже я по сравнению с ними – бессмысленные существа. – Звезда, бывшая Ибласом, замерцала в белом небе. – Заканчивай со своими вопросами.
– Что такое Кровавая звезда?
– Мое представление о ней сильно изменилось за прошедшие столетия. Сначала я считал ее утробой. А теперь вижу в ней скорее печатный станок, который посредством письма на языке, составляющем саму ткань всего сущего, может породить что угодно, даже Великий ужас. Но у нее есть и своя воля. Она живая. И каким-то образом связана с Хаввой, как будто та – более глубокая эманация того, что клубится внутри Кровавой звезды.
Я не совсем понял его ответ, но решил не переспрашивать.
– Как победить соединяющую звезды, которая говорит с Кровавой звездой?
– Кровавая звезда полюбила Утреннюю звезду, и они соединились. Свет этого союза уничтожил множество миров на этом небе и еще больше миров за высшими завесами. Когда Марот принес в этот мир искусство соединять звезды, он наложил на него ограничение. Делающий это должен держать за руку того, кто его любит. И они оба должны молиться.
Так вот почему Лунара взяла меня за руку, и я мог освободиться, только убив ее.
– Как победить соединяющую звезды?
– Разве это не очевидно? Убей всех, кто ее любит. Тогда ее сила станет бесполезной. И сделай это быстро, пока она не научилась использовать свою силу точно.
– Точно?
Небесный огонь всколыхнулся, в нем появились изящные завихрения.
– Если я попрошу тебя убить кого-то, ты можешь исполнить эту задачу по-разному. Например, убить себя, ведь ты тоже кто-то. Чем более конкретным и точным ты будешь, тем больше силы сможешь безопасно извлечь из Кровавой звезды, не причинив себе вреда. Но точности не достичь ни на одном языке. Старый парамейский, наверное, ближе всего к языку Кровавой звезды, но, как и многое другое у вас, людей, это лишь тень тени тени.
Я видел язык Кровавой звезды в Лабиринте. Зеленые светлячки меняли форму, составляя буквы с неисчислимым количеством сторон и точек. С истинной глубиной. Но Лунара каким-то образом понимала его.
И как же слова на папирусных языках детей внутри ангела? Каждый раз, когда рыба проглатывала ребенка, слова с папируса появлялись на ее теле, светясь зеленым светом. Слова имели силу, даже наши слова.
Я поднял руку к мерцающему пламени в небесах.
– Иблас, как мне призвать тебя на помощь?
– Я всего лишь огонь, но горю целую эпоху. Я остаток того, что испепелило мир тысячу лет назад и положило конец ледниковому периоду. Когда хотят убить одного муравья, не используют огонь. С его помощью уничтожают весь муравейник.
– Я не так кровожаден.
Из оранжевой звезды вырвалась вспышка. К счастью, она была слишком далека, чтобы обжечь меня. Она смешалась с белым небом, как шафран смешивается с йогуртом.
– Если когда-нибудь решишь стать таким, можешь призвать меня, и я сожгу все. А иначе призови одну из моих дочерей. Она достаточно мала и точна, чтобы сжечь одного человека.