– Любовь моя.
Голос был нежным, как роза, но кровоточил. Я встал, обернулся и увидел ее: зеленоглазую Сади. Лунару в теле и одежде Сади.
Ее обтекали посетители храма. Их фигуры слились в бело-бурую массу, уносимую ветром.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
Лунара прижала руку к губам, и по ее лицу покатились слезы.
Я тоже расплакался бы, но источник моих слез высох. На месте океана осталась лишь пустыня.
– Что ты здесь делаешь? – повторил я, не зная, стоит ли схватить ее. Я боялся, что она упорхнет в небо как птица, если к ней приблизиться.
– Я ошибалась, – ответила она. – И хочу все исправить.
– Исправить? – Я не мог даже моргнуть из опасения, что она исчезнет. – Ты знаешь, какое правосудие тебя ожидает, Лунара?
– Мне не нужно правосудие. Я хочу остановить более серьезную катастрофу, чем та, которую вызвала я.
– И каким же образом?
– Всеми своими силами помешав Спящей.
– Все твои силы – сами по себе зло.
Кроме нас с ней, все вокруг перестало существовать. Песнопения, паства, пол и стены, – все слилось в цветные пятна и гул. Мы стояли одни посреди белого моря.
– Это не так. – Лунара шагнула ближе, и по белому морю пошла рябь. – Ты не хуже меня знаешь, что сила и власть делают человека уязвимым. Стоит их получить, и все, что ты в себе скрываешь, станет твоей сущностью. Так случилось со мной. Так случилось с Сирой. И с тобой то же происходит.
– Я использую свою силу, чтобы бороться со злом, которому служишь ты.
– Нет. Ты просто повторяешь очередной цикл. И на этот раз это может привести к катастрофе. К Великому ужасу.
– И чего ты от меня хочешь? Чтобы я отвернулся от правосудия?
– Я хочу, чтобы ты примирился с врагами. Чтобы остановил сражение, прежде чем оно погребет под собой все.
– Слишком поздно, Лунара. Жребий брошен. Битва неизбежна.
Я моргнул, и она вдруг оказалась так близко, что взяла меня за руку. Ее ладони были такими теплыми, как в полные влагой дни в дождливый сезон в Костане.
– Хочу тебе кое-что показать.
Она прижала мою ладонь к своему сердцу.
А я заглянул в ее зеленые глаза, похожие на звезды, посмотрел на огненно-рыжие локоны, мягко спадающие у лица, и не мог решить, кто она. На поверхности была Лунара, но я чувствовал тепло Сади где-то внутри. Никакая маска не могла полностью скрыть свет ее доброты. Для меня Лунара и Сади стали одним целым.
А потом все вокруг превратилось в пар и растворилось в воздухе. Мы стояли на беззвездном черном полотнище. В пустоте, где все зародилось.
– Куда ты меня ведешь? – спросил я, не произнеся ни звука.
Лунара обернулась и показала. Я прищурился, чтобы рассмотреть крошечное пятнышко света, словно в полотнище иголкой прокололи дырочку. И свет устремился к нам. Пятно увеличивалось в размерах с пугающей скоростью.
А потом поглотило нас. В наших душах закрутился водоворот света. Он будто затянул нас на дно колодца, мы были водой, стекающей обратно в почву.
Я оказался на берегу моря. Мои ноги покоились на розовом песке, а вдалеке бурлила вода цвета крови. Небо сияло пурпуром, словно полученная в бою ссадина.
Лунара разгребла ногами песок, и под ним появилась гладкая белая поверхность.
– Что это за место? – спросил я.
– Это эпоха древних. Наш истинный мир до того, как на него натянули множество масок.
Я присел на корточки и провел рукой по гладкой белизне под песком. Она была твердой, как холодный металл. Я видел это яйцо, когда смотрел в море на ангела. Мне привиделось рождение из яйца целой армии кошмарных ангелов, и каждый был сотворен из нас. Из наших измученных душ.
– А какое отношение имеем к этому мы, Лунара?
– Мы крошечные создания, обладающие разумом того же размера. Для некоторых богов такие миры подобны песчинкам, боги просто не разглядят нас, как мы не видим мелких ползучих тварей на своем теле.
– Каких тварей?
– Тех, из-за которых возникают болезни. Тех, которых не обнаружили даже Философы. Откуда, по-твоему, возникла потливая лихорадка? Ее, как и многие другие болезни, вызывают крохотные существа, живущие в нас.
– Крохотные существа… Так значит, мы все подобны этому яйцу?
– В каком-то смысле да.
– Если это так… Что все это значит? Почему мы здесь?
Она снова взяла мою руку и нежно сжала.
– Я задала тот же вопрос. А ответ таков: именно поэтому я посвятила себя Спящей. Она создала нас, Кева.
– Если она нас создала… Это самая кошмарная истина из всех.
– Я верила, что только Спящая может дать нам смысл существования. Вот почему я служила ей. Я решила с широко открытыми глазами погрузиться в истину.
В океане что-то зашевелилось. Существо подняло голову, забрызгивая пляж водой цвета крови. Из головы торчали щупальца, как у осьминога. Существо глядело на нас единственным бездонным глазом посреди лба.
– Это океан Рождений, – сказала Лунара. – Здесь из крохотных трещинок в яйце рождаются ангелы. Но со временем он покрылся многочисленными масками. Предшественники джиннов направляли кометы, чтобы те врезались в яйцо, покрывая его многими слоями того, что мы сейчас называем землей. Но эти метеоры также раскололи яйцо, и поэтому в некоторых местах оно протекает в наш мир. Например, в Лабиринте, если спуститься достаточно глубоко. В Море богов в глубине Пустоши. И в запретной области под храмом Хисти, где находятся Врата.
– Хочешь сказать, что Врата – и есть одна из этих трещин?
– Нет. Я точно не знаю, почему Врата находятся под храмом Хисти. Слово «врата» не передает их истинную суть, я понятия не имею, какую форму они примут. Я знаю лишь одно: Врата впустят в наш мир Кровавую звезду. Ее огонь расколет яйцо, и от определенного заклинания Врата откроются.
Ее слова напугали меня больше, чем только что рожденный ангел. В конце концов, он был еще ребенком. Все мы, рожденные из яйца, были детьми по сравнению с древними существами, для которых должны приберечь свои страхи.
– И что нам делать? – спросил я. – Если мир – это маска, если мы всего лишь мелкие, ничего не значащие существа, то все, за что я боролся, ничего не значит.
Лунара села на песок. Тем временем поднимающийся из моря ангел продолжал наблюдать за нами, как будто мы самые удивительные существа, которых он видел в своей короткой жизни.
– Неужели наша любовь ничего не значит? – спросила Лунара. – Твоя… моя… и ее.
– Ее?
По ее щекам потекли слезы.
– Я тоже маска. По-настоящему я все еще Сади. Ее чувства просачиваются сквозь трещины в маске. Ее печаль, стремление к добру, любовь к тебе – все смешивается с моими желаниями… И создает мою истинную суть.
Я опустился на колени и погладил рыжую прядь за ее ухом.
– И что делать мне? Со всем этим? Должен ли я понять? Или просто сдаться?
– Не сдавайся. Прошу тебя.
– Но мы не можем сражаться с этими существами и победить. Мы слишком мелкие. Слишком слабые. Даже ради любви, все это бесполезно.
Кярс написал мне послание с просьбой сразиться с ангелами. Как же это смехотворно! Как тщетно. В конце концов, мы лишь добыча или пешки.
– Это не бесполезно, – сказала Лунара. – Вместе мы можем сопротивляться.
– Вместе?
– Кева… ты должен понять, что Сира обладает куда более мощной силой, чем ты, сколько бы масок ни надел. А мой долг – обучить ее. Превратить в защитницу Врат, чтобы до них не добрался никто, желающий привести в этот мир Великий ужас. Таков мой способ загладить свою вину.
– А если она воспользуется своей силой, чтобы творить неправедные поступки по всей земле, что тогда?
– Значит, так тому и быть. Важно лишь защитить Врата. Если ты вложишь клинок в ножны и поможешь нам, мы придем к справедливому соглашению.
То, что кажется справедливым Сире, не кажется таковым мне. Когда придет время сражаться, на чью сторону она встанет?
– Врата защищала Лат, – сказал я. – Сира убила Лат.
– Тем больше причин для нее выполнить свой долг. Лат могла говорить с Кровавой звездой, и Сира тоже.
Я засмеялся.
– Выходит, Сира – богиня?
– Слово не имеет значения. Значение имеет только то, что Сира взвалила на себя это бремя.
– Сколько времени ты с ней знакома? Несколько дней? Я ей не верю. Она может с легкостью использовать тебя и твои знания, чтобы открыть Врата!
– Нет. – Лунара приложила руку к сердцу. – Я не обучу ее заклинанию, открывающему Врата. Его я не скажу никому на свете. Возможно, дэв, который убедил ее вернуть меня в мир, считает, что расскажу. Наверное, не знает о моих угрызениях совести. Но в этом я настроена решительно.
Кинн предупреждал меня о дэвах, способных менять обличье. Демонические создания, которых не так-то легко перехитрить.
– Если Сира желает мира, то должна вернуть власть Кярсу. Должна исправить то, что разрушила. Должна раскаяться в своих действиях. А иначе я буду с ней сражаться. – Я раскинул руки. – Все это не имеет значения. Это просто сон, в который ты меня затянула. Я закрою свой разум от этих истин и пойду войной на Сиру, потому что борьба против угнетения – единственное доброе дело, которое мне по силам. Единственное, ради чего стоит жить, в свете этих истин.
– Понимаю. Я с ней поговорю. Мы с тобой скоро увидимся.
Лунара прижалась лбом к моему лбу и поцеловала в губы.
На вкус она не была похожа на Сади, чей язык был влажным, как сирмянские равнины. Это был поцелуй Лунары со вкусом нашего совместного детства. Со вкусом смеха и боли.
Я жадно ответил на поцелуй, стремясь к призраку, утраченному больше десяти лет назад. К потерянному теплу, которым уже больше не надеялся насладиться.
Прервав поцелуй, я заглянул ей в глаза.
– Почему ты бросила нас с Мелоди?
– Ты уже спрашивал, когда мы были в подземелье Костаны.
Тогда она сказала, что так велела ей богиня. Что такова была ее судьба.
– Мне нужен ответ получше!
– Ладно. Я не желала того, чего желал ты.
– Так почему же ты со мной не поговорила? Ты могла мы рассказать о своих чувствах.