Такими же корректными были назначения в системе управления (см. Приложение, таблицы 1 и 2). Только в Иностранной, Военной и Коммерц-коллегии прежнее руководство было устранено в ходе переворота: принца Антона, Остермана и К. Л. Менгдена сменили соответственно В. В. Долгоруков, А. П. Бестужев-Рюмин и Б. Г. Юсупов. Инициатор и участник переворота А. Лесток стал лейб-медиком.
Сохранили посты руководители Адмиралтейства (Н. Ф. Головин), Юстиц-коллегии (И. Ю. Трубецкой), Вотчинной коллегии (И. В. Одоевский), Камер- и Ревизион-коллегий, хотя президенты двух последних (Г. М. Кисловский и Н. С. Кречетников) были назначены в «незаконное правление». До конца 1744 г. оставался на посту генерал-полицеймейстер Ф. В. Наумов. Ещё три назначения были связаны с восстановлением петровских Берг- (генерал-майор А. Ф. Томилов) и Мануфактур-коллегий (генерал-майор А. Т. Барятинский) и Главного магистрата (В. П. Хованский). Место умершего начальника Сибирского приказа А. Л. Плещеева занял Н. П. Салтыков.
В провинции также прошли кадровые перестановки: в 1742 г. были назначены новые губернаторы Белгородской (П. М. Салтыков), Астраханской (В. Н. Татищев), Смоленской (М. И. Философов), Нижегородской (Д. Друцкий); вице-губернаторы Новгородской (Г. И. Орлов), Лифляндской (В. П. Долгоруков) и Московской (В. П. Салтыков) губерний; главнокомандующим в Москве стал А. Б. Бутурлин. В 1743 г. А. М. Пушкин был послан в Архангельск на место умершего А. А. Оболенского, а в Ревель направлен генерал-лейтенант П. А. Голштейн-Бек.
Обновление администрации трудно признать радикальной чисткой или сменой правящей верхушки. Цесаревна не имела в своём распоряжении ни сложившейся «партии», ни преданных лично ей «немцев», как Анна Иоанновна; члены её двора (Разумовские, Воронцовы, Шуваловы) по молодости и неопытности на первые роли не годились. Скорее можно говорить о перемещении по кругу при сохранении ключевых фигур — таких, как А. И. Ушаков или Н. Ю. Трубецкой — и даже родственников опальных: Дворцовую канцелярию возглавил брат сосланного фельдмаршала Х.-В. Миних, а брат М. Г. Головкина сохранил пост посла в Гааге. Уходившие со своих постов не попадали в опалу, а меняли место службы, как бывшие сенаторы (кроме В. И. Стрешнёва): П. М. Шипов получил назначение в Штатс-контору, Я. П. Шаховской стал обер-прокурором Синода, А. М. Пушкин — архангельским, а М. И. Философов — смоленским губернаторами.
Опорой Елизаветы стали старые слуги её отца. Однако это поколение деятелей начало сходить со сцены: в 1742–1749 гг. умерли А. М. Черкасский, С. А. Салтыков, Г. А. Урусов, В. Я. Новосильцев, Г. П. Чернышёв, Н. Ф. Головин, В. В. Долгоруков, А. И. Ушаков, А. Б. Куракин, И. Ю. Трубецкой, А. И. Румянцев.[1608] Оставшиеся образовали новые враждебные «партии».
Императрица успешно использовала проверенный путь — образование сначала временных консилиумов, а затем ещё одного высшего совета — Конференции при высочайшем дворе, в отличие от Кабинета министров, не получившей никаких формальных полномочий.[1609] Другим способом стала массовая ротация кадров в системе управления, дважды осуществлённая за время царствования (см. Приложение, таблицы 1 и 2; диаграммы 1 и 2). В марте 1753 г. одновременно были сменены президенты шести коллегий (Камер-, Ревизион-, Берг-, Мануфактур-, Юстиц- и Вотчинной — см. Приложение, таблица 1), а также начальники Сыскного, Судного и Сибирского приказов, Канцелярии конфискаций и Монетной канцелярии. В Сибирской, Смоленской и Эстляндской губерниях появились новые губернаторы; в Петербургской, Лифляндской и Новгородской — вице-губернаторы (см. Приложение, таблица 2).
Следующая такая операция состоялась в августе 1760 г. В состав Конференции были введены близкий Елизавете А. Б. Бутурлин, противник Шуваловых Я. П. Шаховской и И. И. Неплюев — зять Н. И. Панина, тогда же ставшего воспитателем маленького великого князя Павла Петровича. Одновременно был расширен состав Сената: туда вошли А. И. Шувалов, Р. И. Воронцов, И. И. Неплюев, А. Г. Жеребцов, П. Г. Чернышёв, обер-комендант столицы И. И. Костюрин, генерал В. И. Суворов и бывшие президенты коллегий Я. Л. Хитрово и М. И. Шаховской.[1610] Кроме того, сменились президенты в шести коллегиях и губернаторы в восьми губерниях; появились новые руководители в Соляной конторе, Сыскном и Судном приказах. Наконец, в том же году был обновлён состав комиссии для составления нового Уложения, брат канцлера Р. И. Воронцов стал её новым председателем.
В целом последний «бюрократический переворот» затронул около 60 должностей.[1611] Причины каждого назначения, а тем более принадлежность конкретного лица к той или иной родственно-клиентской сети и в 1753 г., и в 1760 г. определить трудно. К тому же в последнем случае большинство кандидатур было согласовано членами Конференции и подано в виде её доклада на утверждение.[1612] Однако названных выше новых членов Конференции Елизавета выбрала сама вместо предложенных ей А. Г. Разумовского и И. И. Шувалова, то же происходило и с другими «назначенцами». Современники и историки связывали эти перемещения с изменением придворного расклада — ослаблением влияния братьев П. И. и А. И. Шуваловых.[1613]
При этом, как и в 1741–1742 гг., кадровые перемены не сопровождались опалами и представляли собой скорее «плановую» перестановку ответственных лиц внутри государственного аппарата. Я. П. Шаховской сменил Н. Ю. Трубецкого на посту генерал-прокурора, а тот стал президентом Военной коллегии. И. И. Юшков в 1753 г. возглавил Судный приказ, в 1760 г. был переброшен в президенты Камер-коллегии, а её прежний начальник М. И. Шаховской стал сенатором вместе с президентом Вотчинной коллегии Я. Л. Хитрово, чьё место занял М. К. Лунин. Лифляндский вице-губернатор В. П. Долгоруков сделался в 1753 г. губернатором соседней Эстляндской губернии; ставший в том же году вице-губернатором в Киеве И. И. Костюрин сначала был назначен столичным обер-комендантом, а в 1760 г. — сенатором.
Сравнение кадровой политики в царствования Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны показывает, как нам представляется, существенные различия в её практическом осуществлении (см. Приложение, диаграммы 3 и 4). За двадцатилетнее царствование Елизаветы репрессии в отношении руководителей учреждений применялись почти в два раза реже, чем в десятилетие «бироновщины». В обратной пропорции возросло количество должностных лиц, скончавшихся при Елизавете на своём посту. Соответственно при дочери Петра увеличилось количество отставок и уменьшилось количество переводов на другую работу. Всё это можно объяснить как более «спокойным» характером царствования, так и сменой поколений — уходом из жизни «птенцов гнезда Петрова».
Что же касается губернаторов, то здесь картина несколько иная (см. Приложение, диаграммы 5 и 6). Она также отражает уменьшение репрессивных мер при смещении должностных лиц; но одновременно показывает, что и при Анне, и при Елизавете имели место колебания при назначениях, в результате которых 8 % губернаторов так и не приступили к своим обязанностям, поскольку получили новое назначение или остались при старой должности.
К сожалению, остаётся неизвестной причина сравнительно большой доли смещений (11 % при Анне и 26 % при Елизавете), и это обстоятельство несколько «смазывает» динамику процесса. Но, похоже, институт губернаторства, в отличие от аппарата центрального управления, при Елизавете ещё не устоялся: в этой системе было меньше стабильности, о чём свидетельствуют одинаковые показатели отставок губернаторов при Анне и при Елизавете.
Сравнение по чинам корпуса высших государственных служащих и губернаторов показывает одинаковую тенденцию: постепенное закрепление статуса руководителей этого уровня в III–V классах «Табели о рангах». Губернаторы в этих чинах составляли 71 % при Анне и 79 % при Елизавете; начальники коллегий и канцелярий — соответственно 57 % и 70 % при сокращении доли чиновников VI–VII ранга. IV (генерал-майорский) чин становится основным (46 %) для губернаторского поста; высшие военные III и II чины также стабильно составляют соответственно 36 % и 39 % в основном за счёт генерал-губернаторов и главнокомандующих в столицах. Особенно часто такие временные главнокомандующие назначались при Елизавете.
У руководителей учреждений дифференциация по чинам более дробная: статус глав «первейших» коллегий был намного выше положения начальников приказов и канцелярий; однако и здесь число должностных лиц IV класса возросла с 20 % до 32 %.
Удачей (или талантом?) Елизаветы стало сочетание никогда не покидавшего её «чувства власти» (по определению Е. В. Анисимова) с невмешательством в повседневную работу государственной машины. Последнее обеспечивало спокойное течение дел, в то же время исключая непредсказуемое воздействие на работу аппарата со стороны некомпетентных лиц или слишком заинтересованных «партий». За это Елизавету обычно критикуют;[1614] но именно этот баланс в сочетании с известной децентрализацией управления (сосуществование Конференции и Сената; раздробление военного ведомства; восстановление Кабинета императрицы с неопределёнными полномочиями[1615]) делал затруднительным появление мятежных групп и «переворотных» ситуаций на протяжении её долгого царствования.
Сохранились и «должность» фаворита с отлаженными при Анне функциями, и практика постоянных раздач-милостей из царских рук.[1616] Тайная канцелярия при Елизавете работала не менее активно; но сокращение репрессий по отношению к дворянству исключало повторение процессов времён «бироновщины», подобных делам Голицыных, Долгоруковых, Волынского.