«Конституция» Верховного тайного совета и дворянские проекты
К созданию какой политической системы стремились «верховники»? 2 февраля министры объявили в Кремле о принятии Анной престола и огласили «кондиции». «Общество» может быть и рассчитывало на диалог с верховниками по поводу содержания будущей «формы правления». Но князь Дмитрий Михайлович дискуссии не допустил и предложил собравшимся разработать и подать в Совет на рассмотрение проекты нового государственного устройства.
И сами «верховники» в эти дни разрабатывали свою программу. Согласно выводам А. Б. Плотникова, они ещё до получения подписанных «кондиций» составлили две записки («К прежде учинённому определению пополнение» и «Способы, которыми, как видитца, порядочнее, основателнее и твёрже можно сочинить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и государству дело»), которые ещё Г. А. Протасов определил как документы Верховного тайного совета.[821]
Первый из них намечал задачи внутренней политики (установление порядка службы дворян, «волного торга» для купечества, снижение податей, «отставку» государственного контроля над церковными вотчинами). Второй впервые предлагал юридическую процедуру законотворчества, что было отмечено ещё П. Н. Милюковым, — избрание «шляхетством» от 20 до 30 депутатов, которые «имеют сочинять всё, что к правлению всего государства принадлежит». Далее же, «как те выборные между собою какое дело сочинят и утвердят и тогда всем им с тем делом взойтить в Сенат и с ними советовать и согласитца, а как те выборные и Сенат о том деле согласятца, тогда выборным и Сенату всем иттить с тем делом в Верховной совет и всем обще о том деле разсуждать, а как выборные, Сенат и Верховной совет о каком деле все согласятца, и тогда послать с тем делом несколко особ к её императорскому величеству и просить, чтоб конфирмовала».[822]
Отсюда следует вывод о сохранении законодательной инициативы самого Совета вместе с подчинённым ему Сенатом на весь период составления нового законодательства. Устанавливалась процедура утверждения законов с требованием общего согласия и последовательным прохождением законопроекта через ряд учреждений и зависимую от «верховников» императрицу, что практически на неопределённое время оставляло Верховный тайный совет высшей инстанцией при принятии любого закона.
Характерно, что «верховники» понимали трудности, ожидавшие депутатов нового «Учредительного собрания». Их надо было выбирать с участием всех православных дворян империи, «чтоб никто, никак и ничем от того согласия не отговаривался — ни заслугами, ни рангом, ни старостию фамилии, и чтоб всякому был один голос». Сколько бы ушло времени на «избирательную кампанию» при понятных технических трудностях и обычном «нетстве»? В 1730 г. по вызову в очередную комиссию для окончания Уложения в столицу явились только пять человек, да и тех пришлось отправить обратно из-за их непригодности к законодательной работе. В наконец-то созванном присутствии должны были дежурить «две особы, а голос им не давать, толко чтоб оне содержали в том их собрании доброй порядок, а имянно: голосы давали, шум и крик, а особливо брань, унимали». Очевидно, подобные сцены заранее предвидели опытные бюрократы, в руках которых оставалась бы реальная власть.
Более развёрнутый план содержала подготовленная не позднее 4 февраля 1730 г. «Форма правления», или «Пункты присяги». Этот необычный документ предполагал обязательство «быть верными подданными и хранить ея величества честь и здравие», но «по силе вышеозначенных ея императорского величества постановленных и утверждённых кондицей во общую ползу и благополучие всего государства».
Далее же указывались функции и порядок комплектования высших (самого Совета, Синода, Сената) и центральных (коллегий) учреждений — которые также надлежало «во всём содержать по сему»:
«Понеже Верховной тайной совет состоит ни для какой собственной того собрания власти, точию для лутчей государственной ползы и управления в помощь их императорских величеств, а впредь, ежели кого ис того собрания смерть пресечёт или каким случаем отлучён будет, то на те упалые места выбирать кандидатов Верховному тайному совету обще с Сенатом и для опробации представлять ея императорскому величеству ис первых фамилей, из генералитета и из шляхетства людей верных и обществу народному доброжелателных [не воспоминая об иноземцах], и смотрить того, дабы в таком персон собрании одной фамилии болше двух персон умножено не было, чтоб тем нихто не мог вышней взять на себя силы, и должны разсуждать, что не персоны управляют закон, но закон управляет персонами…
Будет же когда случитца какое государственное новое и тайное дело, то для оного в Верховной тайной совет имеют для совету и разсуждения собраны быть Сенат, генералитет, и калежские члены, и знатное шляхетство; будет же что касатца будет к духовному правлению, то и синодцкие члены и протчие архиереи, по усмотрению важности дела…
В Сенат, в колегии, и в канцелярии, и в протчия управления выбираны да будут из фамилных людей, из генералитета и из знатного шляхетства достойные и доброжелателные обществу государства, також и всё шляхетство содержано быть имеет так, как и в протчих европейских государствах, в надлежащем почтении и в ея императорского величества милости и консидерации, а особливо старые и знатные фамилии да будут иметь преимущества и снабдены быть имеют рангами и к делам определены по их достоинству».
В заключение шли социальные гарантии и обещания: «шляхетство в салдаты, в матрозы и протчие подлые и нижние чины неволею не определять», жалованье военным давать «сполна без задержания» и сохранять движимое и недвижимое «сродникам» даже осуждённых преступников. Духовенству возвращались «по-прежнему» вотчины с уничтожением петровской Коллегии экономии. «Приказных людей» надлежало «производить по знатным заслугам и по опыту верности всего общества, а людей боярских и крестьян не допускать ни х каким делам». Купечеству было обещано «призрение, и отвращать от них всякие обиды и неволи, и в торгах иметь им волю», а «крестьян податми сколко можно облехчить».[823]
Можно думать, что «верховники» ожидали встретить одобрение своим действиям, ведь они предложили гарантии от монаршего произвола — бессудной опалы и конфискации имущества, от чрезвычайных податей и усиления влияния временщиков. Пока Анна медленно двигалась из Митавы, в зимней Москве наступила небывалая политическая оттепель. Едва привыкшие к бритью бород и европейским камзолам дворяне, ещё хорошо помнившие дубинку императора и его грозные указы, приступили к сочинению новой формы правления.
Однако инициатива министров единодушного одобрения не вызвала. С 5 по 7 февраля в Совет были поданы семь дворянских проектов.[824] «Верховники» и «шляхетство» были согласны в стремлении расширить права дворян, но последнее не вполне доверяло семерым правителям, тем более что и другие знатные персоны рассчитывали на свою долю участия в верховной власти.
Наибольшее значение имел самый представительный из проектов — «проект 364-х». Первый его экземпляр (известный в литературе как «проект 361»), был подан в совет 5 февраля 1730 г. за подписями 28 персон генеральского ранга; два других идентичных по содержанию экземпляра были подписаны остальными участниками, которых на самом деле было не 333, а 336.[825] «Проект пятнадцати» был составлен по предложению самого Верховного тайного совета группой высших чинов, несогласных с первым проектом, и также официально принят 7 февраля. Прочие («проект тринадцати», «проект двадцати пяти», «мнение И. А. Мусина-Пушкина» и «проект пяти») либо не принимались Верховным тайным советом, либо не содержали ничего принципиально нового по сравнению с двумя первыми.
Наиболее представительный «проект 364-х», как и остальные, отражал чаяния пережившего годы войн и реформ служилого сословия: отмены закона о единонаследии 1714 г., определения сроков дворянской службы и неназначения дворян рядовыми солдатами и матросами, «порядочного произвождения» по службе. Но главным был вопрос о власти. Авторы всех поданных «мнений» указывали на целесообразность увеличения численного состава Верховного тайного совета. «Проект тринадцати» предполагал увеличить его до 15 человек и образовать дворянское собрание из 80 человек, призванное избирать кандидатов на высшие должности; «проект двадцати пяти» — соответственно до 16 и 100 вместе с расширением Сената до 21 члена. В «проекте пяти», поданном статским советником С. А. Колычевым, речь шла только об увеличении количества министров до 15. Новым предложением в «проекте тринадцати» было «сделать различие между старым и новым шляхетством»; И. А. Мусин-Пушкин в своём «мнении» просил выбирать в высший орган государственной власти только «ис фамильных и генералитета и из знатного шляхетства».[826]
Однако «проект 364-х» предлагал создать «Вышнее правительство» из 21 «персоны». Это правительство, а также Сенат, губернаторов и президентов коллегий предлагалось «выбирать и балатировать генералитету и шляхетству… а при балатировании быть не меньше ста персон». Таким образом, проект предусматривал упразднение Верховного тайного совета в прежнем качестве и, что не менее важно, устранение его членов от процедуры пополнения его рядов. Кроме того, как и в проектах «пятнадцати», «тринадцати» и «двадцати пяти», предлагалось распространить принцип выборности не только на «верховников», но также на сенаторов, президентов коллегий и губернаторов. Запрещалось наличие в «Вышнем правительстве» и Сенате «более двух персон из одной фамилии» — правда, с оговоркой: «кроме обретающихся ныне»; но и при таком раскладе кому-то из троих Долгоруковых пришлось бы «Вышнее правительство» покинуть.