ялся и состав — дворяне приезжали и уезжали из столицы. Поэтому реально мы можем учесть лишь количество лиц, поставивших свои подписи на известных нам проектах и прошениях.
Итак, 2 февраля «кондиции» были оглашены. Согласно черновому журналу Верховного тайного совета, с 5 до 8 февраля дворяне ставили подписи под полученным из Митавы «всемилостивейшим писанием». Всего расписались 502 человека, среди которых были не только генералы и бригадиры, но и люди совсем не чиновные.[834] В дальнейшем представители «шляхетства» ставили свои подписи под дошедшими до нас проектами и двумя челобитными, поданными Анне Иоанновне 25 февраля 1730 г. Круг лиц, подписавших все эти документы, шире, чем упомянутые 502 подписанта начала февраля. Если исключить 32 расписавшихся в ознакомлении с «кондициями» архиереев и настоятелей монастырей, то он включает 748 знатных и незнатных дворян. Эта цифра является далеко не полной, поскольку явно не все присутствовавшие в Москве дворяне оставили свои подписи 5–8 февраля.[835] Тем не менее она, на наш взгляд, более точно оценивает количество «действующих лиц» при обсуждении проектов, чем расчеты Д. А. Корсакова.
Наиболее политически активными являлись представители генералитета — «особы» первых четырёх классов «Табели о рангах», занимавшие наиболее важные должности при дворе, в армии и в системе управления. В 1869 г. М. Н. Лонгинов опубликовал список членов генералитета по рукописи П. Ф. Карабанова. Он послужил предметом исследования Б. Михан-Уотерс о российской правящей элите. Ей удалось в ряде случаев дополнить биографические данные перечисленных в нём лиц и определить их имущественное положение; в обновленном виде этот перечень опубликован в её книге, хотя и с неточностями.[836]
Этот список интересует нас в основном с точки зрения участия поименованных в нём лиц в событиях января-февраля 1730 г. В этом смысле он нуждается в корректировке, поскольку для ряда лиц указаны чины, полученные позднее. При обращении к опубликованному комплексу материалов Верховного тайного совета за 1728–1730 гг. и хранящемуся в РГВИА «Списку генералитету и штаб-офицерам» 1729 г. можно представить себе реальный состав генералитета на начало 1730 г. и уточнить соответствующие данные Лонгинова и Михан-Уотерс.[837]
По нашим подсчётам, в числе генералитета по состоянию на февраль 1730 г. остаётся 143 человека. Из участников событий следует исключить посла в Голландии (А. Г. Головкина); генералов, находившихся в Петербурге (И. М. Головина и В. И. Порошина, коменданта Г. А. Урусова, начальника Канцелярии от строений У. А. Сенявина и его брата-моряка Н. А. Сенявина), при полках и в Низовом корпусе в Иране (Ф. Г. Чевкина, А. Г. Загряжского, Вл. П. Шереметева, А. И. Румянцева, В. Я. Левашова, Е. И. Фаминцына); морских чинов Адмиралтейства; иностранцев на русской службе, в большинстве своём армейских генералов и адмиралов, включая дипломата С. Владиславича-Рагузинского, братьев Блюментростов, грузинского царевича и генерал-лейтенанта артиллерии Бакара Вахтанговича, гетмана Украины Д. Апостола. По месту службы находились губернаторы и вице-губернаторы: И. В. Болтин в Сибири, П. П. Ласси и Ф. Н. Балк в Риге, И. Я. Дупре и А. И. Панин в Смоленске, А. П. Волынский в Казани, И. Ф. Менгден в Астрахани, Ю. Ю. Трубецкой в Белгороде, С. Ф. Мещерский в Архангельске, В. И. Гагарин в Новгороде.
Всего мы насчитали 59 таких чиновных лиц, русских и иноземцев, пре бывавших на службе за пределами Москвы и за границей. Из оставшихся 84 представителей правящей российской элиты 27 подписали основной, поданный в Верховный тайный совет экземпляр «проекта 364-х» (А. П. Баскаков получил чин действительного статского советника только в апреле 1730 г.), другую копию того же проекта подписали В. Ю. Одоевский, С. А. Алабердеев и С. Г. Нарышкин. 13 особ в генеральских чинах подписали «проект пятнадцати» (или «проект Матюшкина»); тайный советник С. Д. Голицын подписал «проект тринадцати», старейший из сенаторов И. А. Мусин-Пушкин подал особое мнение. Наконец, второе прошение 25 февраля 1730 г. подписали фельдмаршал И. Ю. Трубецкой и действительный статский советник Р. М. Кошелев. Вместе с членами Верховного тайного совета, секретарём Совета В. В. Степановым и арестованным Ягужинским получается, что в событиях января — февраля 1730 г. приняли участие 55 человек.
Реально процент участвовавших был, очевидно, выше. На основании протоколов и бумаг Верховного тайного совета 1730 г. можно утверждать, что в Москве в январе — феврале 1730 г. были, но не подписали никаких проектов возвращённый из ссылки П. П. Шафиров, генерал-фельдцейхмейстер Я. В. Брюс, действительный статский советник А. И. Дашков, генерал-майор М. И. Леонтьев, московский губернатор А. Л. Плещеев и его отставной предшественник И. Ф. Ромодановский, генерал-майоры И. В. Панин и А. Б. Бутурлин, сенатор М. М. Голицын-младший, брат фельдмаршала М. В. Долгорукий, дядя новой императрицы кравчий В. Ф. Салтыков; отставные генерал-майоры И. В. Солнцев-Засекин и И. Колтовский, действительный статский советник Г. Т. Ергольский. Таким образом, 69 представителей правящей элиты, то есть 80 % наличного генералитета, присутствовали при обсуждении нового политического устройства страны. Отсутствие подписей некоторых из них не исключает их участия в обсуждении, не оставившего следов в известных нам документах.[838]
Помимо собственно генералитета, проекты обсуждали и представители прочего знатного и незнатного дворянства. Если исключить из подписей под самым массовым «проектом 364-х» 30 генеральских имён, то остаются 329 человек в одном экземпляре, ещё четыре в другом и А. П. Баскаков из «генеральского» экземпляра. Эти 334 человека представляют все слои тогдашнего российского шляхетства: от членов древних боярских родов до вчерашних разночинцев и выдвиженцев петровской эпохи.
Д. А. Корсаков в своей монографии определил статус 161 из подписавшихся под главным из шляхетских проектов, хотя в некоторых случаях неверно идентифицировал подписи.[839] В результате нашего исследования мы располагаем сведениями о чине 353 (96.9 %), характере службы 352 (96.7 %), возрасте 219 (60.2 %) и имении 210 (57.7 %) подписавшихся под «проектом 364-х» лиц.[840]
Эти данные представляют нам «коллективный портрет» участников «проекта 364-х» путём выявления общих характеристик конкретной группы действующих лиц. Итак, более половины (199 человек, или 56 %) из 353 человек, чьи чины нам известны, составляют лица VI–IX рангов: 38 полковников и коллежских советников (11 %), 39 подполковников (11 %), 55 майоров и коллежских асессоров (16 %), 67 капитанов и аналогичных чинов прочих ведомств (18 %). В армии служили 147 человек (41 % от 352 известных), в статской службе — 69 человек (20 %), на флоте — 37 человек (11 %), при дворе — 21 человек (6 %), менее чем по одному проценту составляли гвардейцы — 2 человека и недоросли — 2 человека.
73 % лиц с известным возрастом (162 из 219) составляют люди зрелые и пожилые: 63 человека (29 %) в возрасте 41–50 лет, 80 человек (36 %) — в возрасте 51–60 лет и 17 человек (8 %) — старше 60 лет.
93 человека (44 %) из 210, данными о чьём землевладении мы располагаем, обладали имениями с количеством крепостных от 101 до 500 душ, у 45 человек (21 %) было более 500 душ, у 60 (29 %) — менее 100 душ, у 12 человек (6 %) вотчин не было.
Наличие данных о неизвестных участниках могло бы несколько изменить эту картину — скорее всего, в сторону увеличения количества лиц более молодых и менее чиновных. Но всё же, вероятно, можно сделать вывод, что оппозицию Верховному тайному совету составляли достаточно опытные и зрелые (с осторожностью можно сказать, что и не самые бедные) офицеры и чиновники, занимавшие средние командные должности в армии и государственном аппарате.
В числе участвовавших менее заметна дворянская молодёжь — она в большинстве своём находилась на службе в полках. Но зато высока доля отставников и находившихся «не у дел» — 20 % (74 из 351 участников с известным нам характером службы). Именно последняя группа имела возможность свободно проживать в Москве и в своих «подмосковных» или прибыть в столицу для участия в торжествах по поводу намечавшейся свадьбы императора Петра II, а позднее — для встречи новой императрицы.
Большинство из них — старые служаки, прошедшие школу петровских реформ: посланные в свое время за границу «пенсионеры», капитаны и лейтенанты нового флота (И. Д. Кошелев, Ф. И. Соймонов, В. А. Урусов); боевые офицеры, заканчивавшие карьеру переходом из полковников и подполковников на должности воевод и комендантов (А. Ю. Бибиков, С. М. Козловский, И. Чичерин, В. Волков, Н. Львов, С. Д. Потёмкин, И. Яковлев, В. Ртищев, И. М. Вяземский), чиновников Сената (Ф. Гурьев), в полицию (П. Улыбышев, М. И. Мещерский), в новые коллегии (А. Т. Ржевский, В. С. Батурин).
Иные уже получили отставку (бригадиры И. Г. Безобразов, А. Г. Киселёв, В. С. Хлопов, В. Ф. Стремоухов, полковники А. Г. Маслов, В. М. Лихарев, П. Е. Вельяминов, Н. И. Нащокин, Г. И. Овцын; подполковники Т. Р. Дуров, С. К. Крюков, Я. Баскаков, В. С. Волконский; майоры Е. И. Тарбеев, А. Д. Воронин, А. Я. Дохтуров, И. Д. Дубровский; капитаны В. М. Аристов, М. М. Панов, П. В. Ермолов, вице-губернатор Сибири А. Петрово-Соловово, подпоручик М. А. Хитрово, мичман М. Волконский). Среди ветеранов выделяются В. Е. Лутовинов, занимавший воеводские посты с 1696 г., и приказный дьяк с 1680 г. Л. Нечаев.
Жизненный путь и «университеты» таких ветеранов описал в своей «сказке» 1722 г. отставник В. Ф. Стремоухов: «С прошлого 190 году служил его императорскому величеству в стольниках в походех и в полковых службах, в дву крымских и в дву озовских походех. А в 1701 году взят я из стольников к кавалерии в капитаны и был во многих походех и посылках в швецкую землю, а в 1702 году по рассмотрению генерал-фелтмаршала и кавалера господина графа Шереметева пожалован я за службы мои х кавалерии ж в Астраханской полк в маэоры, а в 1709 году по расмотрению господина генерала-фелтмаршала и кавалера светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова пожалован я х кавалерии в Тверской полк в подполковники. И при тех полках служил безотлучно во многих швецких и полских походех и был на многих генералных и в партиях на баталиях против швецких войск и изранен тяжёлыми ранами, ив 1715 году по генералному смотру Военной канцелярии за тежолыми моими ранами и за старостью от армейской службы я отставлен. А в 1720 году его императорское величество указом от высокоправительствующего Сената определён я в Санкт Питербурхе в Ямской приказ окольничему господину князю Щербатому в товарищи. А в 1721 году его императорского величества милостивым указом пожалован я полковничим рангом».