[1040] и «ко уничтожению самодержавства российского был склонен»; за эти склонности учёный вице-президент был лишён чинов и имения и отправился в Сибирь на десять лет.
Ревизион-коллегия долгое время оставалась без руководства, пока в 1734 г. её не возглавил генерал-майор А. И. Панин. Перемены не обошли и остальные учреждения. Младший брат Д. М. и М. М. Голицыных М. М. Голицын-младший сначала был выведен из Сената, а в 1732 г. оставил пост президента Юстиц-коллегии, который занял родственник Остермана И. А. Щербатов.
В декабре 1731 г. был снят президент Вотчинной коллегии М. А. Сухотин; его заменил генерал-майор И. И. Кропотов, в свою очередь, сменённый А. Т. Ржевским, который в 1737 г. попал под следствие по делу Д. М. Голицына, но сумел сохранить свой пост.[1041] В 1731 г. бывший сенатор И. П. Шереметев был отправлен в Сибирский приказ вместо отрешённого от должности судьи И. Давыдова; С. Г. Нарышкин — министром к гетману Украины; новыми начальниками Канцелярии конфискации и Ямской стали бригадиры И. Г. Безобразов и Н. Козлов.
Наконец, в том же 1731 г. был уволен архиатер (глава медицинского ведомства) Иоганн Блюментрост; его брат, лейб-медик и президент Академии наук Лаврентий Блюментрост, потерял свои посты несколько позже — летом 1733 г.[1042] Новым придворным врачом стал Иоганн-Христиан Ригер, а Академию возглавил дипломат Г.-К. Кейзерлинг.
В декабре 1731 г. новым начальником Конюшенного приказа вместо Д. Потёмкина стал подполковник И. Анненков, а в марте 1732 г. гоф-интендант А. Кармедон заменил У. А. Сенявина на посту начальника Канцелярии от строений; от прежнего руководства был потребован финансовый отчёт начиная с 1720 г.[1043] Кампания по обновлению высшей администрации завершилась в 1732 г. там же, где и началась, — в дворцовом ведомстве.
Некоторым администраторам не нашлось подходящего места, и они были отрешены от дел; такая судьба постигла обер-секретаря Сената Матвея Воейкова, его коллегу из Синода А. П. Баскакова, Блюментростов, Макарова; на войну в заморские провинции отправились Д. Ф. Еропкин и А. Б. Бутурлин; строить Закамскую линию — Ф. В. Наумов.
Смену кадров мы можем наблюдать в 1730–1732 гг. и на уровне высшей провинциальной администрации — губернаторов и вице-губернаторов. Исследовавший назначения губернаторов Д. Ле Донн указал, что на эти годы приходится 12 из 35 подобных назначений, сделанных в царствование Анны.[1044] На самом деле их больше, поскольку список губернаторов у Ле Донна неполон и неточен и не включает администрацию по Астраханской губернии и киевских генерал-губернаторов.
На основании составленного нами по опубликованным и архивным источникам списка местных правителей (Приложение, Таблица 2) следует, что в 1730 г. на губернаторство были отправлены М. А. Матюшкин (в Киев с последующей отставкой в марте 1731 г.), А. И. Тараканов (в Смоленск, а затем в том же году в армию на юг), П. М. Бестужев-Рюмин (в Нижний Новгород, а оттуда в ссылку в свои деревни), П. И. Мусин-Пушкин (в Смоленск), М. В. Долгоруков (в Астрахань, затем в Казань и оттуда в ссылку), А. Л. Плещеев (в Сибирь), В. Ф. Салтыков (в Москву), И. М. Волынский (вице-губернатором в Нижний Новгород).
В 1731 г. к новому месту службы отправились Г. П. Чернышёв (генерал-губернатором в Москву), И. И. Бибиков (в Белгород), И. П. Измайлов (в Астрахань), опять П. И. Мусин-Пушкин (в Казань), генерал-лейтенант И.-Б. Вейсбах (в Киев), бригадиры П. Бутурлин и А. Арсеньев (оба — вице-губернаторами в Сибирь вместо отрешённого от должности И. Болтина). В 1732 г. последовали назначения И. М. Шувалова (в Архангельск), генерал-майора М. Ю. Щербатова (сменил отправленного в армию И. М. Шувалова в Архангельске), генерал-лейтенанта В. фон Дельдена (в Москву в помощь Чернышёву губернатором, в следующем году отставлен), И. В. Стрекалова (в Белгород), камергера А. А. Черкасского (в Смоленск), А. Ф. Бредихина (вице-губернатором в Новгород), стольника С. М. Козловского (вице-губернатором в Смоленск), бригадира И. Караулова (вице-губернатором в Казань).
Сделанные именно в эти годы назначения, по нашему мнению, свидетельствуют не столько о «выдвижении новой правящей группы», как полагал Ле Донн, сколько о стремлении удалить из столиц нежелательные для новых властей фигуры или быстро найти замену неугодным администраторам, которых отправляли в армию или отрешали от должности. Напомним, что 14 из 23 перечисленных выше лиц подписывали различные проекты и прошения.
Императрица и её советники стремились как можно скорее убрать неугодные или подозрительные фигуры. Некоторые назначения были явно торопливыми и непродуманными. А. П. Волынского отправили было в Иран, но сделанное назначение отменили. Генерал Чернышёв оказался неспособным губернатором, получал от Анны выговоры и в 1733 г. возвратился в Сенат; Афанасий Арсеньев был уже «весьма дряхл» для командировки в Сибирь; ветеран фон Дельден за время 50-летней службы «пришёл в глубокие тяжкие болезни и безсилие» и даже не был в состоянии передвигаться без посторонней помощи. Больной М. А. Матюшкин не смог немедленно отправиться на губернаторство в Киев, и генерала тут же отправили на медицинское освидетельствование, подтвердившее, что «надежда к конечному его исцелению весьма мала».[1045]
Другие перемещения имели целью последующую опалу. Некоторых лиц перебрасывали из губернии в губернию (как П. И. Мусина-Пушкина) или к другим местам службы (как И. И. Бибикова и А. И. Тараканова), пока не сочли возможным предоставить им более почётные должности в столице.
Волна перемещений коснулась не только генералитета; в сентябре 1730 г. последовали и массовые назначения на воеводские посты в провинцию, куда из столицы отправлялись многие участники недавних событий. Эти назначения проходили спешно; некоторые из намеченных в списках кандидатур вдруг в последний момент заменялись другими «по нынешней разметке».[1046]
Период кадровой перетряски завершился в 1732 г., последующие назначения уже не носили такого массового и несколько хаотичного характера. Для некоторых «подозрительных» лиц они стали своеобразным испытательным сроком, как для опального А. И. Румянцева или прощённого бывшего генерал-фискала А. А. Мякинина, для других — ступенькой в карьере, как для будущего елизаветинского фельдмаршала А. Б. Бутурлина. Последним всплеском опал начала 1730-х гг. стало дело смоленского губернатора А. А. Черкасского. Он обвинялся в отправке писем в Голштинию, к внуку Петра, которого считал законным наследником. Навет, как выяснилось впоследствии, был ложным; но перепуганный Черкасский под пыткой признал свою вину и был сослан на берег Охотского моря.
Династические конфликты и борьба вокруг престола в 1725–1730 гг. принципиально не сказывались на руководящем составе, но после событий 1730 г. количество назначений и перестановок в государственном аппарате резко увеличилось; такие последствия будет вызывать каждый последующий переворот. При этом царствование Анны Иоанновны выглядит, пожалуй, самым интенсивным в смысле частоты назначений и смещений. По нашим подсчётам, за десять лет состоялись 68 назначений на руководящие посты в центральном аппарате (в среднем 6.8 в год) и 62 назначения губернаторов (6.2 в год).
Помещённые в Приложении диаграммы 1 и 2 и таблицы 6 и 7 подтверждают вывод, что аннинское царствование было весьма неспокойным для правящей элиты, которая неоднократно подвергалась ротации: массовые замены должностных лиц имели место и в 1736, и особенно в 1740 г. При этом около четверти (22 %) руководителей учреждений и 13 % губернаторов за эти десять лет были репрессированы; с учётом уволенных и оказавшихся «не у дел» эти цифры составят соответственно 29 % и 16 % (см.: Приложение, диаграммы 3 и 5). Для российского генералитета времена Анны должны были вспоминаться как нелёгкое испытание…
Перестройка системы управления не обошла стороной и гвардию. В течение 1730–1731 гг. из полков были «выключены» все младшие Долгоруковы.[1047] Обновился и высший командный состав. Майора С. А. Салтыкова Анна сделала подполковником Преображенского полка, а А. И. Ушаков наряду с Тайной канцелярией возглавил Семёновский полк. Впрочем, в то время эти «службы» были тесно связаны: доставляли, охраняли и отправляли в Сибирь арестантов ведомства Ушакова гвардейские солдаты и офицеры. Преображенские майоры Василий Нейбуш, Александр Лукин и Дремонт Голенищев-Кутузов были пожалованы в бригадиры и назначены комендантами в Киев, Ригу и Нарву. Новыми майорами первого полка гвардии стали придворный Н. Ю. Трубецкой, Л. Гессен-Гомбургский и запомнившийся Анне в день 25 февраля капитан И. Альбрехт; в Семёновском полку — отличившиеся так же и тогда же С. Ф. Апраксин и М. С. Хрущов.
12 декабря 1731 г. кабинет-министры дважды посетили государыню. Анна рассмотрела списки гвардейских офицеров (согласно только что утверждённым штатам) и указала, «которые определены быть в комплекте в тех же полках, и коих для определения в армейские и в гарнизонные и в ландмилицкие полки велено отослать в военную коллегию», при этом «изволила отмечать о каждом имянно, кого куда и каким рангом определить».[1048]
Колебания высших гвардейских чинов в феврале 1730 г. заставили Анну принять и более решительные меры. Уже в сентябре того же года стал формироваться новый гвардейский Измайловский полк, куда императрица лично подбирала кандидатов на командные должности. Командиром полка был назначен обер-шталмейстер Карл-Густав Лёвенвольде, а его заместителем — выезжий генерал — шотландец Джеймс Кейт. Офицерский состав формировался отчасти из прибалтийских немцев (в их числе был и брат фаворита майор Густав Бирон), отчасти — из надёжных кавалергардов и армейских офицеров. Таким путём туда попали молодой Василий Нащокин и отец другого писателя XVIII в. поручик Тимофей Болотов. Рядовых набирали из украинских («ландмилицких») полков.