— Ну, что — едем смотреть Дюльбер?
— Ура! Ты — лучший! — блондинка повисает на моей шее.
Полковник может и не рад нашей активности, но против небольшой экскурсии не возражал, тем более до Мисхора — один полет стрелы. Территория закрытая, охраняемая, так что одного из охранников Вячеслав оставляет в гостинице, и мы вчетвером прекрасно умещаемся в одной машине. Через полчаса наша Волга уже тормозит у проходной санатория, которая имеет вид небольшого белоснежного минарета с куполом.
— Ух, ты! Прямо Бухара какая-то…
— Нет, Аля. Это скорее арабский Магриб. Но самое интересное внутри. Пойдем.
Вячеслав отмахивается от пожилого вахтера ксивой, коротко бросив: «Это со мной», и мы проникаем на закрытую территорию. Ну, что сказать? Красота…! Парк просто роскошный. Великокняжеский дендрарий сам по себе сокровище Крыма, и великолепный дворец просто утопает в зелени. Одно из высоких деревьев укрывает цветущее облако, которое вблизи оказывается старой плетистой розой с мелкими лимонными цветками, накрывшей его крону как лиана. Толщина стволов у этой розы с руку толщиной и можно только догадываться, сколько ей лет. Ну, и целая роща цветущих пальм, которые так нравятся Альдоне. Дворец в мавританском стиле предстает перед нашими глазами во всем величии и великолепии, аж дух захватывает. Белоснежные стены, голубая арабская мозаика, серебристые купола. Резные фигурные арки, ниши в стенах с каменными скамьями и фонтанчиками. В центре внутреннего двора небольшой бассейн с кувшинками.
В виде бесплатного приложения — свой пляж, теннисные корты, и даже амфитеатр под открытым небом в греческом стиле. В новом современном корпусе большой открытый бассейн. И вся эта потрясающая красота к услугам лишь небольшой кучки отдыхающих. Хорошо устроились здесь партийцы, ничего не скажешь. С большим комфортом. Хорошо хоть от Чаира их отделяет горная речка и скалы, а то бы еще и знаменитый парк себе захапали, не постеснялись бы. Кровожадные планы по раскулачиванию партийной элиты вспыхивают во мне с новой силой и не оставляют до возвращения в «Ореанду».
— Жаль, что Масандровский дворец посмотреть уже не получится — расстроено вздыхает Альдона за обедом. — Он такой же красивый?
— Красивый, но совсем другой. И какие наши годы, мы же не в последний раз в Крым приехали? Есть у меня подозрение, что Дуров тебя до конца лета еще раз сюда выдернет.
— Думаешь?
— У этих режиссеров аппетит приходит во время еды. Сейчас он просмотрит отснятый материал, подумает, и окажется, что жизненно необходимо снять еще пару сцен с твоим участием.
— Ви-ить …а как ты думаешь, из меня бы получилась актриса?
— Альдон, камера тебя любит, и в кадре ты, конечно, смотришься классно. Но вот актриса… Эмоций в тебе маловато и притворяться ты совсем не умеешь. Нет в тебе таланта к лицедейству. Да, и надо оно тебе? Ты же сама теперь увидела, какой это адский труд. И это еще летний Крым. А если по сценарию зимняя Сибирь? Или казахская степь в июле? Или горы слякотной осенью…
— Не продолжай, я поняла. Красиво все только потом на экране.
— Вот именно. Зритель видит конечный результат, а что там за кадром осталось…
— Ну, и ладно! Буду и дальше петь в «Красных Звездах», у нас хоть притворяться не нужно.
Это да. Но, в отличие от Альдоны, я уже заранее представляю себе славу, которая обрушится на нее после выхода на экраны «Пиратов». И большинство режиссеров не остановит отсутствие у нее актерского таланта. Им же ее фактура важнее. Сейчас ведь как только начинают снимать фильм про заграницу, так сразу бегут за актерами на Рижскую киностудию, наши русские простушки плохо вписываются в образ утонченных западных красавиц. А здесь такое свежее, совсем не советское лицо. Предложениями просто закидают, к бабке не ходи, так что придется мне взять это под свой строгий контроль. Если уж и отпускать сниматься Альдону, то только заграницу. Например, в бондиану. Но «Шпион, который меня любил» уже снят, так что следующий агент КГБ в юбке там будет теперь только через несколько лет. А в советских фильмах, которые снимут в ближайшие годы, ничего подходящего для Альдоны нет. Или есть?
— О чем задумался?
— О том, что бедовые ткачихи и гарные румяные колхозницы — не твое амплуа. Как и скромные учительницы в очёчках. Да и в исторических интерьерах я тебя не представляю.
— Не очень-то и хотелось!
— Хотя… в каком-нибудь фантастическом фильме в роли инопланетянки ты будешь выглядеть бесподобно.
— Побритая наголо?!
Мы начинаем хохотать, и на этом тема кино исчерпана. Ерунда все это. Не место Альдоне в кино. Но если Лукас попросит ее сняться в эпизодах в Крепком орешке — с удовольствием отпущу, от такого подарка судьбы отказываться нельзя.
---
Субботняя Москва ненастна и дождлива. После летнего Крыма такое ощущение, что мы вернулись снова в весну. Да, собственно, так оно и есть. Май. В аэропорту Симферополя к нам неожиданно присоединился Сергей Сергеевич. Весь какой-то вымотанный, уставший, неразговорчивый. По-моему он успел заснуть еще даже до того, как взлетел наш самолет. Но окончательно меня добило то, что перед этим он расстегнул наручник, которым к его руке был, оказывается, пристегнут черный дипломат, и передал его Вячеславу. Видимо все в Крыму очень серьезно, если пошла такая пьянка. Вот тебе и всесоюзная здравница! Мы с Альдоной как-то сразу притихли и весь полет помалкивали. Я уже даже не удивился, когда на летном поле в Москве увидел встречавшие нас целых три Волги и микроавтобус с парнями характерной наружности, знакомых мне еще по эвакуации из Лондона. Это что же они там такого ужасного в Крыму раскопали?
— Виктор, с тобой пока поработает Вячеслав. — Сергей Сергеевич устало потер глаза, давая мне последние наставления, перед тем, как расстаться — Прости, но ближайшую неделю мне будет не до вас. Прошу, прояви сочувствие — не трепи ему нервы. Не до твоих выкрутасов всем нам сейчас, понимаешь?
— Обещаю
— Вот и хорошо. Помни о своем обещании. И постарайся свести все контакты с посторонними к минимуму. В студии должны быть только свои. Это ненадолго, но так нужно. О подписке даже напоминать не буду, ты уже не маленький. В общем, готовьтесь к Вене и делайте все, чем вы обычно заняты в студии. Но из Москвы ни шагу. Дом — работа, работа — дом.
— Что — и на дачу на рыбалку с дедом нельзя?
Внутри меня поднялась волна гнева. Тебя охранять поставили? Вот и охраняй.
— Вить, что непонятного я сейчас сказал? Дом — работа, работа — дом. Из Москвы ни шагу. Ясно?
Стиснув зубы, я киваю. Понятно. Что ничего не понятно. Каким боком я-то ко всем этим разборкам в верхах? Перестраховываются что ли? Но похоже, война кланов наверху в самом разгаре, и стороны ничем не гнушаются в этой борьбе.
…Завидев въезжающую во двор машину, из дома выскакивают мама с Лехой. Мама-то хоть под зонтиком и в коротких резиновых сапожках, а Мамонт несется к машине прямо с непокрытой головой и шлепает по лужам домашними вьетнамками. Стоит мне выбраться из машины, как он стискивает меня так, что кости трещат.
— Да, тихо ты мамонтяра!
— Молчи предатель, бросил здесь меня одного!
— Скажи еще, что соскучился по мне!
Получаю тычок в бок, и меня передают в уютные руки мамы. Она целует меня в щеку, потом, отстранив, бегло окидывает меня взглядом, и лишь убедившись, что в этот раз я без видимых травм, заключает в свои теплые объятья.
— С возвращением, Витюш! Хорошо отдохнули?
— Я-то отлично, почти целую неделю бездельничал — только ел да купался. А вот Альдона вкалывала, как каторжная.
— Ох, бедная девочка… Ну, пойдем в дом скорее, за обедом все нам расскажешь.
Леха пытается вырвать сумку из моих рук, но я киваю ему на багажник:
— Помоги лучше ребятам с коробками. Подарки
Раскрыв на кухне принесенные коробки, мама обнаруживает в одной из них раннюю черешню, в другой клубнику. Всплескивает руками:
— Витька, да куда нам столько?!
— А кто у нас варит самое вкусное варенье в мире? Так что часть ягод на стол, часть в переработку. Хочешь компоты крути на зиму, хочешь варенье вари. Но только у меня к тебе будет одно важное условие.
— Какое? — мама отрывается от созерцания даров крымской природы и удивленно оглядывается на меня
— Все пенки с варенья — мои!
Мама весело смеется и меня потихоньку отпускает. Дом, милый дом… Словно и не уезжал никуда. На плите что-то булькает, из духовки доносятся умопомрачительные запахи. Странно, но я успел привыкнуть к этому дому, хоть и прожил в нем всего ничего. Мама уже навела здесь уют, расставила свои баночки-скляночки, цветочки, пора теперь и мне свою лепту внести, нечего откладывать. Завтра же займусь промерами и накидаю планы будущей перепланировки. Если и делать ремонт, то только летом.
— А что это дедули не видно — снова на рыбалке?
— К ужину обещал вернуться. Прямо как маленький… — мама качает головой — Но такой довольный с дачи приезжает, что я уже махнула рукой на его причуды. Зато посвежел на свежем воздухе, даже лицо немного загорело.
— Ну, и пусть рыбачит. А то сидел бы в четырех стенах.
— Что ты! Мы теперь каждый вечер с ним гуляем перед сном. А то и просто на скамейке в саду сидим. Воздух — то здесь какой, как в настоящем лесу!
За обедом обмениваемся новостями. Я рассказываю про Крым и съемки, они мне по домашние дела и про студию. На работе все тихо, народ немного расслабился, но репетиции идут каждый день — у Клаймича с этим строго. А у мамы наконец-то появилась помощница по хозяйству, на которую она не нарадуется. Веверс расстарался. Пока договорились, что эта милейшая Екатерина Васильевна будет приходить сюда два раза в неделю, и убирать дом днем, когда мы все на работе. Готовку мама оставила за собой, сказала, что ей только в радость своих мужчин кормить.
— А кто тебя возит на работу и с работы?
— Да… когда как.
Что-то меня это смущенное выражение ее лица наводит на определенные мысли. Перевожу взгляд на Леху, тот едва заметно кивает. Вот так я и знал! Похоже, этот орел ясеневский здесь уже гнездо собрался свить. Не зря он такое живое участие в покупке дома принимал. Но глядя на счастливую маму, злиться на него по-настоящему у меня не получается. Она просто светится от счастья и порхает как мотылек, заряжая всех своим хорошим настроением. Ладно… пусть живут здесь вместе, если ей так хочется. Потерплю ради нее. Но если он меня воспитывать вздумает, быстро его на место поставлю.