Сид Кампеадор. Пока Альморавиды покоряли Андалусию, Альфонс оправился от удара, нанесенного ему поражением при Салаке. Менее чем через пять лет он снова перешел в наступление и овладел у самых устьев Таго Сантаремом, Лиссабоном и Синтрой; это были непрочные завоевания, свидетельствовавшие лишь о его мужестве и энергии.
На другом конце полуострова авантюрист создал себе княжество в самом сердце мусульманских владений и при обрел славу, которая, будучи увеличена легендой, — обратила вождя шайки в идеального героя средневековой Испании. На фоне драматической, но кровавой истории поэзия создала образец всевозможных добродетелей; партизан, не знавший угрызений совести, сделался в руках народа и монахов идеалом христианского рыцаря.
Родриго Диас де Бивар принадлежал к одной из знатнейших кастильских фамилий. Во время гражданской войны, последовавшей за смертью Фердинанда I, он выдвинулся своими подвигами, преданностью партии и ловкостью, не останавливавшейся в выборе средств. Но его главной, отличительной чертой была храбрость. Однажды, когда наваррская и кастильская армии стояли лицом к лицу, Родриго выступил из рядов и вызвал на бой храбрейшего из врагов. Боец, отважившийся на этот поединок, заплатил за свою смелость жизнью. С тех пор Сид носил имя Кампеадо pa (desaffiador — вызывающий на бой). После смерти коро ля Санчо, Родриго, спасаясь от подозрительности его преемника Альфонса VI, которого он победил и унизил, не постеснялся предложить свои услуги эмиру Сарагосы. Под его знаменами он воевал с мусульманами и христианами; он без различий грабил и мечети, и церкви; в его войске служили и христиане, и неверные. Он жил, как выражались тогда, на авось, заботясь главным образом о том, чтобы его наемники аккуратно получали свое жалованье.
К этому-то храброму вождю и обратился Мостаин с предложением покорить для него Валенсию, где ненавистный народу Иагия держался так долго лишь благодаря помощи кастильского гарнизона. Мостаин хотел удержать за собой только город; всю добычу он предоставил Сиду. Но этот дележ не удовлетворил честолюбивого партизана, который мечтал уже об основании собственного княжества. Он заставил Иагию признать его своим покровителем и обложил его данью. Когда Ибн-Джагаф с помощью Альморавидов убил эмира, Родриго выступил мстителем за него и решил овладеть Валенсией. Город был так сильно укреплен, что он не мог надеяться взять его штурмом; он удовольствовался тем, что тесно обложил его, и предоставил голоду ускорить минуту капитуляции. Он жестоко поступал с теми несчастными, которые, умирая от лишений, тайком выходили из города, чтобы бежать в деревни. Наиболее истощенных душили на месте, а тех, которые еще представляли какую нибудь ценность, продавали в рабство. Иногда исступление солдата даже одерживало верх над алчностью. Он бросал беглецов собакам или сжигал их на кострах; в один день он для примера сжег перед стенами 18 человек. Жители Валенсии, изнуренные голодом, подписали договор, который обеспечивал им жизнь и, при условии уплаты десятины, предоставлял им свободное управление городом (1094). Победитель не сдержал своих обещаний; он занял крепость гарнизоном, изгнал всех сторонников Ибн-Джагафа, а его самого велел бросить в пылающую яму, где тот погиб в страшных мучениях. Теперь Сид был фактическим господином Валенсии под номинальным суверенитетом Альфонса VI. Он постарался округлить свое княжество, добытое оружием и коварством; он взял Олокау, где нашел казну Иагии, затем Альменару и Мурвиэдро, население которых отчасти изгнал, отчасти продал в рабство. Владетели Сегорбы и Альбарассина и даже один христианский государь, барселонский граф Беренгарий, принуждены были обязаться платить ему дань. Но и это не насытило его честолюбия; он замышлял грандиозные предприятия и мечтал о великих завоеваниях. Один араб слышал от него такие слова: «Один Родриго потерял этот полуостров, другой завоюет его снова». Но его средства не соответствовали его храбрости. Его попытка овладеть крепостью Хативой кончилась печально. Альморавиды обратили в бегство его войска, и лишь немногие солдаты спаслись. Для предводителя шайки, который жил только благодаря своему войску, это была невознаградимая потеря. Сид умер от огорчения (1099). Его вдова Химена в течение двух лет защищала Валенсию против нападений мусульман. Истощив свои силы, она обратилась за помощью к Альфонсу VI. Он нашел, что эта крепостя слишком удалена от его владений, чтобы он мог оказать ей деятельную помощь; по его совету Химена решилась покинуть город вместе с христианской колонией. Она увезла с собой тело героя, которое похоронила в монастыре св. Петра в Карденье близ Бургоса, и чтобы проститься с Валенсией так, как подобало жене Сида, она подожгла город и оставила сарацинам лишь кучу развалин (1102).
Расцвет и упадок могущества Альморавидов Таким образом, этот передовой пост христианства был потерян; даже завоеваниям в бассейне Таго грозила опасность. Юсуф умер столетним старцем (1106); его преемником был Али, который, как благочестивый мусульманин, начал свое царствование священной войной. Его наместник Темим осадил и взял Уклее. Тут же явилась кастильская армия. Eго командовал не Альфонс VI. Обремененный годами, он по ставил во главе войска и доверил охране рыцарей своего единственного сына, 11-летнего Санчо. Численное превосходство христиан было так велико, что Темим вначале решил отступить; но его пристыдили за то, что он хотел бе жать перед побежденными при Салаке. Мусульмане ударили по христианам с мужеством отчаяния и прорвали их ряды. Ребенок обнаружил бесстрашие, несвойственное его возрасту, но вынужден был бежать. Его конь пал; его опекун, дон Гарсия да Кабра, покрыл его своим щитом, пока и сам он не был убит (29 мая 1108 г.). Потрясенный горем, Альфонс VI пережил сына лишь на полтора года.
Темим воспользовался своей победой; он овладел Куэнкой, Гуэтом и Оканой. Теперь Толедо был открыт для нападений. Али лично привел из Африки 100 тысяч человек, что бы вырвать у кастильцев этот великолепный город, «срединную жемчужину ожерелья, высшую башню империи на этом полуострове». Крепость, будучи хорошо защищена, отразила все атаки. Африканцы опустошили долину Таго и снова завладели всеми ее городами, которые они раньше потеряли: Бадахозом, Сантаремом и Лиссабоном.
Могущество Альморавидов достигло своего апогея. Их глава господствовал от Сахары до Сарагосы, от устьев Таго до устьев Эбро. Но дни этой державы уже были сочтены. В то время, когда силы Кастилии и Леона были надломлены внутренними раздорами и смутами регентства, на защиту веры встало новое государство. Истинным основателем ара гонского могущества был Альфонс I, по прозванию Воитель. Он достиг того, что не удавалось его предшественникам: он дал королевству его естественную столицу Сарагосу, рас положенную на плодоносной равнине, в центре бассейна Эбро, при соединении долин Галлёго и Иалона (1118). В то же время в Африке появилась новая секта — Альмохады (унитарии), которым было суждено после 30-летней ожесточен ной борьбы овладеть державой Альморавидов. Будучи вы нуждены защищать Магреб, Али и его преемники лишь изредка могли вмешиваться в испанские дела. Если бы христианские государи действовали единодушно, то Альмора видам пришлось бы совершенно отказаться от господства на полуострове. Они не могли рассчитывать на симпатии своих андалусских подданных. Африканские гарнизоны, сто явшие в мусульманских городах, вели себя там, как в завоеванной стране, оскорбляли жителей и не уважали даже священных прав гарема. Население Кордовы, доведенное до отчаяния насилиями этих солдат, возмутилось и перебило своих тиранов. Обиды, побудившие их к этому поступку, были, вероятно, очень тяжелы, если Али простил им этот мятеж. Если Альморавиды обращались так со своими еди новерцами, то могли ли ждать пощады с их стороны андалусские христиане, мозарабы? Вместе с малыми династия ми исчез дух скептицизма и терпимости. Теперь богословы были так же всемогущи, как солдаты. Их насилия сделались настолько невыносимыми, что мозарабы обратились с просьбой о помощи к арагонскому королю, военной славой которого была полна вся Испания.
Выступив из Сарагосы с 4 тысячами всадников (сентябрь 1125 г.), Альфонс прошел до окрестностей Гуадикса, грабя все на пути и нападая на города. Отовсюду стекались к его знаменам христиане, предлагая ему свои услуги в качестве солдат, разведчиков и проводников. Его армия возросла до 50 тысяч человек, когда он достиг Гренады. После несколь ких стычек король, потеряв надежду взять город, снялся с лагеря и направился к Гвадалквивиру. Мусульманское войско, преследовавшее его по пятам, напало на него в Арнисоле (Анзул, близ Люсены), но было разбито и рассеяно. Победитель двинулся назад на юг и прошел через теснины Альпухары. К северу от Мотриля дорога пролегала через узкое ущелье среди крутых гор. «Какая могила, — сказал Альфонс, — если бы кто-нибудь осыпал нас песком!» В Велез-Малаге он, наконец, вышел к Средиземному морю. Он собственными глазами увидел это африканское море, волны которого принесли в Испанию первых завоевателей и по которому до сих пор еще шли подкрепления для мусульман. Чтобы ознаменовать свой переход и как бы вступить во владение морем, он велел построить барку и пожелал съесть рыбы, наловленной во вражеских водах. Затем, по капризу изменив путь своей экспедиции, он вернулся к Гренаде и укрепился в Веге. «Он всегда был готов к битве и маневрировал с таким искусством, что его невозможно было настигнуть врасплох». Только после долгой стоянки на очаровательной равнине Хениля он решил вернуться в Арагон. Подвергаясь беспрестанным нападениям мусульман, он понес во время обратного пути большие потери и сильно страдал от голода; в его войске появилась чума. Почти все его спутники погибли, но он мог похвастаться, «что обратил в бегство неверных, прошел их страну из одного конца в другой и взял много пленников и добычи».
Появление Альмохадов. Успех того смелого набега был обусловлен затруднительным положением Альмо равидов в Африке. Могущество Альмохадрв возрастало. Это также была секта, основавшая государство; религиозная реформа породила нового завоевателя. Мухаммед-бен Абдулла-бен-Тумерт, получивший образование в Кордове и Багдаде, выступил со своей проповедью в Магребе. Изгнанный из Бужии, он направился на Запад и привлек к себе в качестве ученика юношу Абд ал-Мумина, отличавшегося выдающимися способностями и редкой красотой. Оба они пришли в Марокко, где Абдулла смело осыпал упрекам