Борьба с Францией. Филипп Август, который был старше Иоанна всего на два года, с упорством, которого не могла ослабить никакая неудача, следовал политике, предписанной Капетингам самим положением дел. С севера, юга и запада сдавленная владениями анжуйского дома, французская монархия, чтобы иметь возможность существовать, должна была во что бы то ни стало овладеть Сеной и Луарой, само течение которых влекло ее к Ла-Маншу и океану. Несогласия, господствовавшие в семье Плантагенетов, дали в руки Людовика VII и его преемника превосходное оружие для борьбы с анжуйским колоссом. Людовик VII поддерживал молодого Генриха против его отца; Филипп восстанавливал Ричарда против Генриха II, Иоанна против Ричарда и Артура против Иоанна. Впрочем, он не стремился к борьбе. Подобно Генриху II он предпочитал прочные выгоды доброго мира самым доблестным военным подвигам. Поэтому он после нескольких стычек вступил в переговоры с Иоанном и заключил с ним мир в Гулэ (март 1200 г.). Иоанн уступил ему графство Эврё, выдал свою племянницу Бланку Кастильскую за Людовика Французского и дал ей в приданое лены в Берри и Нормандии, отказался от союзов, заключенных Ричардом с немецким королем и с графом Фландрским, и признал себя данником французского короля, обязавшись уплатить Филиппу 2 тысячи фунтов стерлингов. На этих условиях он был признан королем Англии и герцогом Нормандии с верховными правами на Бретань; Артур был принесен в жертву.
Немного спустя Иоанн добился от папы уничтожения заключенного им 11 лет назад и оставшегося бездетным брака с его кузиной Гависией (вернее, Изабеллой) Глостерской; затем он отнял Изабеллу Тайлефер, дочь графа Эмара Ангулемского, у ее жениха, графа Маршского Гуго IX, и женился на ней (30 августа 1200 г.). Лузиньяны были его вассалами, тем сильнее они почувствовали эту обиду, и восстали. Затем они отвергли суд, который предложил им Иоанн, приведя с собой наемное войско, и апеллировали к сюзерену их сюзерена, французскому королю (1201). Филипп, обрадовавшись случаю, который позволял ему поступить незаконно с соблюдением законных форм, тщетно вызывал своего вассала на суд. Когда прошли все законные сроки, суд перов Франции объявил Иоанна на основании феодального права виновным в измене (апрель 1202 г.). Этот приговор означал, что английский король не может более владеть ни одним леном французского короля и что последний имеет право силой отнять у него те лены, которые он еще беззаконно удерживал за собой. Действительно, Филипп, опираясь на этот приговор, вторгся в Нормандию и в то же время снова вывел на политическую сцену Артура Бретанского; он обещал ему руку своей дочери Марии, посвятил его в рыцари и послал его на Запад с небольшим отрядом в двести всадников. Молодой граф (Артуру было тогда 15 лет) овладел Миребо и запер в замке этого города свою бабку, старуху Элеонору, которая скрывалась здесь; но здесь он внезапно был настигнут своим дядей, который арестовал его вместе с большинством его людей. Что сталось с несчастным юношей, этого мы никогда не сможем сказать с уверенностью. Известно, что Иоанн отказывался взять за него какой бы то ни было выкуп, и вероятно, что, после неудачной попытки умертвить его в фалэзском замке через подосланных убийц, он убил его собственноручно в Руане (апрель 1203 г.). Летописцы того времени сообщают только, что Артур «внезапно исчез»; но есть ясные указания на то, кто был убийца. Человеческое правосудие не постигло его, и, вопреки уверениям некоторых историков, Иоанн никогда не был осужден на смерть за свое злодеяние; по крайней мере, он поплатился за него своими лучшими областями, которых не пробовал даже защищать. Он потерял Нормандию в 1204 г., Анжу, Мен, Турэнь и часть Пуату в 1206. Анжуйская держава была навсегда разрушена.
Эти неудачи тотчас отозвались в Англии. Вначале Иоанн, по-видимому, следовал разумным указаниям своих советников; но смерть матери (апрель 1204 г.) лишила его драгоценного руководителя в континентальных делах, а со смертью кентерберийского архиепископа Губерта Уолтера (июль 1205 г.) порвались и его добрые отношения с церковью.
Стефан Лангтон. Избрание епископов капитулами было формально признано королем Стефаном; с другой стороны, было в обычае, чтобы капитул просил у короля разрешения приступить к выборам; кроме того, король имел право предлагать своего кандидата. На деле же Генрих II и Ричард по своему произволу распоряжались епископскими кафедрами. Но в отношении к кентерберийской кафедре вопрос был более щекотлив: архиепископ, примас Англии, был обычно чем-то вроде первого министра; он приносил королю особую клятву на верность, и естественно, что король приписывал себе исключительное право на замещение этой должности. Между тем викарии области требовали этого же права для себя, ссылаясь на многочисленные прецеденты из саксонской эпохи. Наконец, монахи Сhrist-Church, составлявшие соборный капитул, утверждали, что они одни имеют право избирать своего пастыря, причем указывали на обычай, повсеместно господствовавший в Западной Европе. К этому побуждал их личный интерес. Их богатый монастырь, лежавший на великой международной дороге, соединявшей Англию с материком, оказывал широкое гостеприимство знатным путешественникам, английским и иностранным, которые проезжали через Дувр и Кентербери. Постоянно вращаясь, таким образом, среди светского общества, притом высшего, они усвоили привычки изнеженности и дух непокорности, которые не раз навлекали на них гнев архиепископов. Преемники Фомы Бекета ограничили их привилегии. Губерт Уолтер намеревался даже учредить в Гекинтоне, позднее в Ламбете, коллегию клириков-иноков, которой хотел передать монастырские имения. Эти меры вызывали резкие столкновения, отзвук которых доходил даже до римской курии. Теперь понятно, почему эти монахи, желая поставить над собой прелата, благосклонного к их интересам, собрались в ночь после смерти Губерта Уолтера и поспешно выбрали в архиепископы одного из своей среды, Реджинальда, который тотчас же отправился в Рим за паллией. Епископы апеллировали против этого избрания в Рим, и то же самое сделал король; но последний не стал дольше ждать и назначил архиепископом своего министра Иоанна де Грей, епископа Норвичского. Спустя полтора года Иннокентий III произнес свое решение: он отказал епископам в их притязаниях, признал за монахами исключительное право на избрание архиепископа, но кассировал избрание Реджинальда, как произведенное внезапно, и назначение Иоанна де Грей, как состоявшееся во время апелляции к римской курии. Затем он предложил уполномоченным монахов избрать английского прелата, кардинала Стефана Лангтона, одного из самых благочестивых и ученых богословов своего времени. Хотя монахи тайно обещали королю избрать его кандидата, но все, исключая одного, одобрили выбор папы, который и посвятил Лангтона в архиепископы (июнь 1207 г.).
Иоанн Безземельный и Иннокентий III: король унижается перед папой. Английский король, конечно, имел право быть недовольным поведением монахов и поступком папы, но он происходил из семьи, где досада прорывалась в виде безрассудной ярости: он поспешил наложить свою жадную руку на поместья архиепископства. Папа ответил наложением интердикта на королевство (1208). Иоанн принялся за епископов; многие из них бежали, и он захватил владения их кафедр. Он не допустил Лангтона высадиться в Англии, и в течение пяти лет шла ожесточенная борьба, не приводя ни к какому результату. Но в 1212 г. Иннокентий III снова водворил династию Гогенштауфенов в Италии и Германии; он заручился поддержкой Филиппа Августа в своей борьбе с Гвельфами ив 1213 г. разрешил ему предпринять поход в Англию, чтобы низвергнуть отлученного короля. До английского короля доходили самые мрачные известия; предсказывали, что он будет свергнут в Вознесенье; уэльсцы и шотландцы волновались; французский король быстро заканчивал свои военные приготовления.
Ввиду столь очевидной опасности Иоанн наконец уступил: он признал себя вассалом св. престола, обещал платить ежегодную дань в тысячу фунтов стерлингов, согласился принять Лангтона, вернуть епископам и монахам их имущество и дать им крупное вознаграждение за убытки (15 мая 1213 г.). Спустя два месяца Лангтон в Винчестере снял с него отлучение. Наконец в октябре прибыл папский легат; он снял интердикт и принял от короля вассальную клятву. Иоанн принадлежал к категории политиков с легкой совестью, которые придают мало цены нравственному достоинству; он мог сказать словами другого политика: «Когда гордость скачет впереди, бесчестье и убыток следуют за ней по пятам». В тот момент для него было важно примириться с папой, который, со своей стороны, остановил Филиппа Августа.
Иоанн вскоре снова перешел в наступление. Он заключил союзы со своим племянником Оттоном Брауншвейгским, с графом Фландрским и с феодалами Нижней Германии, врагами Гогенштауфенов. Отряд английского войска соединился с союзной армией, и сам король высадился в Ла-Рошели; но в то время как северные союзники были разбиты при Бувине (27 июля 1214 г.), Иоанн был обращен в позорное бегство Людовиком Французским при Rосhе-аu Моinе. Обесславленный он вернулся в свое королевство, купив у Филиппа пятилетнее перемирие за 60 тысяч марок (октябрь). Там он застал сильное волнение среди знати.
Междоусобная война. Потеря Нормандии повлекла за собой неожиданные последствия. Французские завоевания лишили нормандских сеньоров Англии их континентальных феодов, которые были конфискованы Филиппом Августом, но этот ущерб был не так велик: для них было гораздо важнее сохранить неприкосновенными те огромные имущества, которыми они владели в своей новой родине, и то политическое влияние, которым они пользовались в ней. Они больше всего опасались, чтобы король не сделался слишком могущественным. Пока продолжались те затруднения, которые навлек на себя Иоанн Безземельный своей борьбой с церковью, они оставались спокойными, но когда в 1213 г. Иоанн, примирившись с папой, потребовал, чтобы они отправились с ним во Францию покорять Пуату, северные бароны объявили, что их феодальные обязательства отнюдь не обязывают их к этому, и отказались также уплатить щитовую подать взамен военной службы. Только благодаря вмешательству легата гражданская война не началась тотчас же; но страна уже была подготовлена к ней. Юстициарий Жофруа и архиепископ Лангтон, потребовав на съезде в Сент-Альбане (август 1213 г.) применения законов Генрих