ечайте исключительно на звонки людей действительно близких и ни в коем случае не говорите, где вы. Хорошо?
Все снова подтвердили, что до них дошло, что я сказал. Осталось только надеяться, что они и вправду так сделают. Тогда я продолжил инструктаж:
— Запомните самое главное: компания «Фармкор» оказалась виновной в организации «конца света», поэтому прошу вас быть уверенными, что эти ребята убьют любого, кто сможет их выдать. Поэтому наших работодателей опасайтесь пуще сглазу, а заодно и всех подряд. Они могут и заставить кого-нибудь позвонить.
— Серёжа, вы уверены в том, что говорите? — спросила Дегтярёва, насторожившись.
— Вы сами в этом уверены, Алина Александровна, просто ваша интеллигентность не даёт вам признать это вслух. Когда в нашей стране крупные компании страдали избытком порядочности? — задал я вопрос.
— Понятно, — кивнула Дегтярёва. — Мы не будем отвечать на звонки, я обещаю.
— Спасибо. Я на вас надеюсь. Теперь самое главное.
Я взял со стола один из «Вепрей», поставил его перед собой вертикально, опирая на приклад. Хлопнул ладонью по цевью и заговорил инструкторским тоном:
— Это самозарядный гладкоствольный карабин «Вепрь-12 Молот». Мощное и надёжное оружие, идеальное для неопытного стрелка, если он выдержит отдачу. Другого нет, поэтому надо выдерживать. Оба этих ружья останутся здесь. Хочу знать, кто готов ими воспользоваться?
— Я готова, — как примерная школьница, подняла руку Аня. Остальные промолчали, но я и не рассчитывал на другой результат. Поэтому обратился к младшей сестре:
— Пользоваться автоматом Калашникова тебя не учили?
— Нет, — покачала головой она.
— Проще пареной репы.
Я показал ей, как взводить затвор, как менять магазин, как ставить на предохранитель и снимать с него. И даже как включать подствольный фонарь, который так и висел на цевье. Аня усваивала всё мгновенно, легко повторяла.
— Здесь два таких карабина, поэтому было бы неплохо, чтобы кроме Ани кто-нибудь ещё сейчас поучился, — более чем прозрачно намекнул я, но ни Алина Александровна, ни Ксения снова не прореагировали.
Тогда я продолжил:
— Запомните, что любой незнакомый человек может оказаться врагом. Здесь сейчас почти никого нет — дачный сезон ещё не начался, дорога раскисшая, так что единственный человек, кто может появиться здесь без моего сопровождения — это сторож. Такой рыжий-рыжий и с бородой. Отдайте ему вот эту самую бутылку… — я тряхнул бутылкой «Русского стандарта», — …и он больше никогда здесь не появится. Это его законный налог. Любой другой незнакомец с вероятностью в девяносто процентов намерен вас убить. Это понятно?
За всех ответила Алина Александровна:
— Нам понятно.
— Хорошо.
Действительно хорошо, хоть в этом не надо их убеждать. Впрочем, я успел им рассказать ещё в Москве, что Оверчук перестрелял охранников. Отчасти я рассказал это для Ксении, чтобы она не принимала все трупы на счёт их дурацкого теракта, отчасти для того, чтобы заставить их шевелиться быстрее.
— Никуда из дома не уходите, по посёлку не гуляйте, даже до ветру ходите осторожно, храните бдительность. Считайте, что за нами гонятся, что более чем возможно. Оверчук убит, но у них в службе безопасности ещё добрая сотня таких Оверчуков имеется. Вечером здесь будут ещё люди с оружием, тогда всё станет проще. А за пару дней из них плюс ваши дочки мы настоящий отряд сколотим.
Аня подняла сжатый кулак в жесте «Рот Фронт». Ей эта идея пришлась по душе, как я и думал.
— И последнее… — сказал я. — Я сейчас подключу телевизор и радио. Важно, чтобы вы смотрели и слушали все новости. Возможно, это подскажет нам, как поступать дальше. Я приеду, а вы мне расскажете, что видели и слышали.
Сергей Крамцов20 марта, вторник, утро
Выехать с дачи мне удалось около семи утра. Не думаю, что сегодня женщинам может угрожать реальная опасность, но всё же лучше, если они будут настороже. Как ни странно, я совершенно не беспокоился за шестнадцатилетнюю Аню. Был твёрдо уверен, что она сумеет воспользоваться оружием и защитить свою семью. Что-то такое в этой девочке чувствуется, настоящая внутренняя сила. Крепкий ребёнок.
Да и кобель Мишка уже освоился во дворе и взял его под свою охрану, так что незаметно пробраться во двор уже не получится. А Мишка даром что смесь беспородная, но размером с хорошего сенбернара, и клыки у него такие, что голову запросто откусит. Так что за них я пока не волновался. Если они не напортачат с телефонами, то найти их за сегодня никто не сможет. Факт наличия у меня дачи я на работе особо не афишировал, и никто из института здесь не был, так что есть вариант, что о ней вообще не узнают.
Дорога давала время поразмышлять о планах на будущее. На ближайшие дни дача — лучшая оперативная база, какую можно представить. Укромно, безлюдно, любой посторонний как на ладони. Лучше выждать дальнейшего развития событий. Что будет в городе и в стране? Бардак и анархия или военное положение с перекрытыми дорогами? Когда прояснится, тогда от этого и будем плясать. В любом случае ехать в Садов по центральным дорогам нельзя. Их будут перекрывать в первую очередь, именно они и опасны заторами. А затор на огороженной трассе может быть вечным — те же барьеры на МКАД никакой «Форанер» не преодолеет, а если ещё застрять где-то в средних рядах…
Поедем мы по второстепенным и просёлочным, по картам. Их и перекрывать будут с меньшей вероятностью, и съехать с них на бездорожье можно в любой момент. К счастью, хороший атлас у меня имеется.
Ещё о машинах. Нас сейчас четверо плюс кот и огромная собака, успешно занимающая весь багажник, хоть он в «Форанере» не маленький. Затем я привезу Татьяну, свою девушку, и нас станет пятеро — предел фактически. Дополнительных сидений у меня нет, да и толку от них… А ещё груз, а ещё много чего. Сверху у меня багажник во всю крышу, но у него по весу ограничения есть, и там запаски ездят. Да и вообще не годится на одну машину рассчитывать.
Если друг мой Лёха, владелец ещё одного старого вездехода, отправится с нами, на что я всерьёз рассчитывал, то будет проще. У него старенький «крузак-восьмидесятка» с атмосферным дизелем, и машина тоже умеренно заточена под внедорожные поездки. Их двое, так что хватает места и под груз. Сразу всё упрощается. Но не следует забывать и о третьем моём друге, Мишке Шмелёве, с которого вся эта эпопея с джиперством и началась — он всех заразил этим, и он работает в сервисе, где тюнингом этих самых джипов занимаются. И водила он первоклассный, и механик…
Мотор сыто рычал, серая лента шоссе плыла подо мной, увесистый «Грач» приятно оттягивал левое плечо, на соседнем сиденье лежал помповик без патронов в магазине. Вдруг проверят? Как говорил мой ротный в своё время: «Здоровая бдительность и тяжёлая паранойя — суть синонимы». По этому правилу и живу. Но сейчас как-то даже успокоился. Решение принято, знаю, что мне теперь делать.
В восемь утра я уже подкатывал к улице Автопроездной. Движения ещё толком на улицах не было, вот и доехал быстро. На первый взгляд на улицах было спокойно, но показалось, что раньше мне ни разу не доводилось видеть столько милицейских машин, спешащих куда-то с включенными проблесковыми маячками. Похоже, что в городе начинаются проблемы.
Лёха открывает свой магазин снаряжения в десять утра, поэтому у меня осталось ещё два часа на разведку. Я думал снова занять место в машине, откуда можно было бы обозревать здание нашего института в бинокль, но, подъехав ближе, понял, что этого уже не требуется. Проезд по улице Автопроездной был перекрыт, на перекрёстке стояла машина с надписью ДПС на борту, и усталый гаишник с лейтенантскими погонами отправлял всех в объезд на параллельную улицу, вокруг лесопарковой зоны. Похоже, что наша ночная стрельба даром не прошла. Я подъехал к нему, высунулся в окно и спросил:
— Слушайте, а как мне попасть в четырнадцатый дом? Я там в автосервис с утра записан.
Следующим после нашего института зданием был автосервис, хоть и располагался почти в пятистах метрах дальше по улице. Как повод заехать на Автопроездную он вполне годился.
— А никак, уважаемый. Закрыт сегодня сервис и вся округа, — решительно заявил гаишник.
— А что случилось?
— Никто толком не знает, то ли убийство, то ли чуть ли не массовое убийство, — к моему удивлению, ответил милиционер. Обычно они не настолько откровенны. — Короче, по всем окрестностям ОМОН шарится, так что плюнь на свой сервис, езжай домой.
Действительно, в оцепленной зоне были видны омоновские автобусы, и возле них топтались несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами. Очень похоже даже не на оцепление, а на начинающуюся облаву.
— Понял, спасибо.
Я вернулся к машине, сел за руль. Тронул «тойоту» с места, вывернул руль до упора и поехал на перпендикулярную улицу. И так понятно, что в институте больше делать нечего. Вообще. Едва повернул, как увидел, что стоявшие возле автобуса фигуры в камуфляже вдруг дружно бросились куда-то в лесопарковую зону, на пустыри, попутно срывая с плеча автоматы. И оттуда донеслись звуки автоматной стрельбы. Уж это я никогда в жизни не спутаю! И стреляли где-то совсем рядом, за ближайшими кустами.
Я прижался к тротуару, остановился, не глуша мотор. Снова вспышка стрельбы, донеслись чьи-то крики. А затем я увидел, как через заросли голых кустов, переваливаясь, бредёт какая-то странная, похожая на бомжа фигура, в которой было что-то очень, очень неправильное. Неправильное в походке, неправильное… во всём неправильное, не могу объяснить. И понял, что воочию вижу ожившего мертвяка. Я не сомневался в этом хотя бы потому, что направлялся он в сторону раздававшейся стрельбы, в то время как любой нормальный человек двигался бы в противоположную сторону, и двигался бы очень быстро.
Что-то ударило машину в правый борт, так неожиданно, что я аж подскочил на месте, выматерившись вслух. Прямо возле окна пассажирской двери стоял человек. Бомж. В отрепье, пропитанном… кровью? Бледное до синевы лицо, блёклые бельма мёртвых глаз… Очень страшные глаза. Как сама смерть на тебя уставилась. У меня мороз пошёл от затылка волной до самой задницы, сменяясь жаром. Аж руки задрожали. Блин, у него же горло разорвано… Оттуда столько крови на рваном ватнике. И что делать? Я в машине, я в безопасности, но, если я уеду, он пойдёт к людям. К тем людям, которые ещ