ься от надвигающегося кошмара в Центре.
Он ощутил облегчение. Теперь их осталось в Москве совсем немного. Около тридцати человек в усадьбе и полтора десятка в здании НИИ, во главе с Пасечником. А вот Пасечник успехами похвастаться не мог. Начинавшиеся беспорядки нарушили работу требуемых учреждений, и узнать, где находится пресловутая дача пресловутого аспиранта, не получалось.
Издалека ветер приносил время от времени звуки выстрелов. На блоках, выставленных Софринской бригадой, кого-то отстреливали. Но воспринимать это как действенную защиту Бурко не мог. Одна бригада должна была охранять огромный участок застроенного многочисленными посёлками шоссе. Ну перекрыли они все автомобильные дороги, выставили блоки, ввели мобильные патрули. Но нынешнего врага невозможно испугать, потому что он туп, по той же причине враг совсем не стремится обязательно передвигаться по дорогам. Да и толку с того, что будет защищена Рублёвка, если развалится вся страна? Кто прокормит обитателей усадеб, раскинувшихся вдоль этого шоссе?
Разумеется, до сегодняшнего дня большинство из них полагали всю страну неким придатком к этой узенькой и извилистой подмосковной трассе, обязанностью которого было вовремя подкидывать туда денег, но теперь быстро меняющаяся действительность намеревалась преподнести заблуждающимся неприятный сюрприз. И до некоторых уже начало доходить, что всё не так просто. Примерно тридцать минут назад в ворота усадьбы вдруг стал ломиться сосед, владелец компании по производству йогуртов, прибежавший в спортивном костюме, без охраны и в явной панике. Ему никто не открыл, а когда он начал было настаивать — пригрозили оружием. Маленький толстяк с кавказской внешностью поверил рослым мрачным мужикам в камуфляже и побежал по поселковой улице дальше, плача вполне натуральными слезами и выкрикивая на бегу: «Вай ме! Вай ме!» Похоже было, что он немного тронулся умом.
— Какие у нас ещё здесь дела? — спросил Бурко у Домбровского, подойдя к тому сзади.
По своему обыкновению, вечно всклокоченный Домбровский не отрывался от своего ноутбука.
— В принципе, уже никаких, — ответил тот, подняв голову и отхлебнув крепкого кофе из большой чайной кружки. — Ждём, когда дойдёт колонна до Центра и люди разместятся, а сами… будем просто наблюдать за развитием событий, а заодно ждать результата от Пасечника. Как только он возьмёт «материал» или точно установит, что тот недоступен, уходим.
— Сколько времени займёт полёт сюда?
— Около сорока минут. Но я рассматриваю вариант прорыва своим ходом. Завтра с утра обе омоновские машины выйдут обратно. При необходимости возьмут нашу колонну под сопровождение.
— А почему? — удивился Бурко.
— Войска разворачиваются, трудно сказать, что будет с полётами. Так, подстраховываюсь.
— А если вертолёты вылетят, как быть с омоновцами? — озадачился Бурко. — Если они с нами, то «Тигры» жалко, они пригодятся.
— Никак. Прорвутся обратно, — пожал плечами Марат. — Им-то что? Машины бронированные, у всех пулемёты есть, восемь вооружённых мужиков с боевым опытом. Что им не прорваться? Пусть отрабатывают своё будущее спасение. К тому же мы ещё запустим с ними пяток «Лэндкруизеров» из гаража компании. Зачем добру пропадать? Чинить их сложно будет, но пусть отъездят свой ресурс, какой есть. Чем больше проездят они, тем меньше проедут те же «Тигры».
— Согласен, — кивнул Бурко.
Сергей Крамцов21 марта, среда, раннее утро
Я проснулся по звонку будильника в мобильном телефоне, быстро встал, оделся до пояса. Выбежал на улицу. Немного размялся, с трудом побрился у летнего умывальника, глядя в мутное старое зеркало.
Когда вошёл в дом, там уже никто не спал, а на плитке закипал чайник. Алина Александровна прочно закрепила кухню за собой и сейчас обжаривала гренки. С «фишки» пришли Вика и Татьяна, туда отправилась Аня. А вообще на время нашего отсутствия я планировал пересадить на соседский чердак всех остающихся в доме. Мало ли, вдруг фармкоровцы всё же вычислят нас, хотя бы по вчерашнему утреннему звонку с моего старого номера на номер Алины Александровны.
Вскоре от умывальника пришёл Лёха, вытираясь полотенцем на ходу.
— Доброе утро! — объявил он всем, а затем обернулся ко мне: — Слушай, хорошо, что вода в умывальнике не замёрзла. Упражнения для моржей, блин.
— А ты чего хотел? — удивился я. — Это же летний домик, а сейчас ранняя весна. Садись, совещаться будем. И чай пить.
Алина Александровна налила чай в кружки, поставила перед нами коробку с печеньем и присела рядом. Вика с Татьяной тоже уселись за стол, со двора вошла Ксения, встала в дверях.
— Значит, так! — начал я раздачу указаний. — Выдвигаемся в город на одной машине. Вторую возьмём вместе со Шмелём, поэтому его дом — наш первый пункт. Для Шмеля надо прихватить ствол.
— Какой ствол? — спросил Лёха. — И так не хватает.
— Пока свою «помпу» ему выдам, а дальше видно будет, — пояснил я.
А больше ничего не остаётся. Шмеля вооружать надо, он всё же боец.
— Шмелине лучше мою «Сайгу» дадим, — возразил Лёха. — Если я за рулём, то буду у машины, а там мне «Тигра» хватит. А «помпа» у нас одна на двоих будет, на всякий случай.
Правильно он рассудил. Так-то у меня карабин основное оружие, но хоть один дробовик в запасе надо. Скорее всего, за Шмелём подниматься придётся в подъезд, а там с ружьём удобней.
— Ладно, — согласился я. — Едем с тобой вдвоём, Вика с Татьяной остаются здесь.
— Это почему? — возмутилась Вика.
— По кочану, — ответил Лёха. — Ты — единственная, кто хорошо стреляет и кто не нужен для выезда в город. Ну и Танька ещё. А Аня с Ксенией сами по себе не слишком великая сила. Вот вы с ними две более или менее полноценные двойки организуете, будете дежурить. Больше оставить с ними некого. Мы поедем вдвоём. Вторую «Сайгу» Ксении выдай пока, чтобы все вооружены были.
Вика зло посмотрела на нас, но протестовать не стала. На самом деле, по-другому просто не получалось. Дегтярёвские дочки в боевом отношении пока вообще никуда.
Дальше совещались без эксцессов. Собрались, проверили связь, попрыгали на «погремушку», загрузились. Лёха уселся за руль, я — справа от него. Ксения распахнула перед нами ворота, и мы выехали на поселковую улицу. Разбрызгивая лужи и пофыркивая не прогретым ещё дизелем, добрались до ворот, сами их открыли и выехали из посёлка. Сразу за воротами начинался отчаянно разбитый просёлок, который и был нашей главной защитой от присутствия посторонних, потому что даже не всякий джип мог проехать здесь в марте.
До шоссе пронеслись как лодка по волнам, расплёскивая грязь покрышками, затем, когда выбрались на асфальт, пошли плавно, лишь протектор гудел.
— Как поедем в город? — спросил Лёха. — По Ленинградке или огородами? Я знаю здесь дорогу почти до Кольца, но петлять долго будем.
— Я тоже знаю, но думаю, что в город пока можно и по шоссе. Главное, на въезде на блокпост какой-нибудь не нарваться, с проверкой.
— Авось не нарвёмся, — сказал Лёха. — В любом случае заметим издалека, а развернуться или съехать вбок на Ленинградке не проблема.
Ехать нам было не только до города, но ещё и всю Москву требовалось пересечь, с Ленинградки аж на Каховку. Не ближний путь, учитывая обстоятельства и то, что придётся объезжать центр города по большому кругу. Но именно там ждал нас Шмель.
На шоссе действительно было мало машин, и все двигались из Москвы. В сторону города, кроме нас, никто не ехал. Вскоре навстречу проскочил военный КамАЗ, в котором в кабине сидели бойцы, и ещё несколько разместились в кузове, как я заметил, оглянувшись.
— Видел? — спросил Лёха. — Началось. Старшего в машине не было, все трое в кабине — рядовые. Дезертирство пошло.
— Похоже на то, — согласился я.
Затем попался БТР-80, двигающийся в гордом одиночестве. Возможно, тоже дезертиры, которые решили не мелочиться и обзавелись тяжёлой техникой, а может, и нет. Милицейские машины попадались дважды, двигающиеся с проблесковыми маячками, но внутри кроме двух милиционеров в обоих случаях сидели и гражданские, даже с детьми. Судя по всему, стражи порядка, как больше всех насмотревшиеся на происходящее, тоже мотали удочки из неуклонно катящегося в пропасть города.
У нас постоянно было включено радио, и мы переключали каналы с одной новостной станции на другую. Прогнозы наши сбывались на глазах — сообщения о беспорядках шли почти из всех крупных городов России, и упоминалось нечто подобное и за границей. Зараза распространялась ураганно. Этому миру в его нынешнем виде оставалось жить всего несколько дней. Если власти не пойдут на такие меры, на какие не пойдут никогда — не оказывать укушенным медпомощь, а добивать их и простреливать голову каждому погибшему от несчастного случая или естественных причин, — то спасти этот мир уже не может ничто.
Город встретил нас покинутым постом ДПС на въезде. Обычно забитые машинами стоянки перед торговыми центрами справа были почти пустынны. Но у оптового «Метро» была видна какая-то суета, двигались люди, хоть и немного. Среди небольшой группы людей виднелись несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами.
На Ленинградском шоссе мы видели совсем немного машин, и за то краткое время, что мы были в городе, уже несколько раз доносились вспышки отдалённой стрельбы. Первый зомби попался на глаза, бредущий по тротуару вдоль решётчатого забора «Водного стадиона». Вёл он себя странно, больше топтался на месте и поворачивался то в одну, то в другую сторону. Впрочем, других мертвяков мы увидели почти сразу после первого, но они хоть и медленно, но целеустремлённо шли в сторону центра города.
По встречной полосе, на выход из города, неторопливо проехал «уазик» ВАИ, в котором сидели двое бойцов в форме и с банданами на голове. Судя но осевшей задней подвеске, машина была здорово нагружена. Офицеров и прапорщиков видно не было, значит, снова дезертиры.
На перекрёстке Беговой и Ленинградки, прямо на путепроводе, стояли два БТР-80 и военный «Урал» с тентованным кузовом. Вокруг машин, с оружием, в шлемах и брониках, стояло не меньше взвода солдат, а на асфальте проспекта, здесь и там, вразброс, валялись с десяток трупов. Солдаты о чём-то спорили, четверо перегружали из грузовика в открытые боковые люки бэтээров хорошо знакомые плоские деревянные ящики с ручками.