Машины заехали за угол и остановились у целого ряда зелёных деревянных ворот, вытянувшихся вдоль стены. Прямо как шмелёвский сервис, только больше. Типовой проект, у всех всё по одному образцу. Ну и ладно, нам проще.
— Значит, так! — обратился я ко всем с машины, как с трибуны. — Тут ещё мертвяки могут быть, даже наверняка есть. Поэтому никому не расслабляться, оружие держать наготове, стрелять во всё, что движется. Не расходиться, не отвлекаться, быть начеку каждую секунду. Вопросы?
Вопросов не было.
— Сергеич, Лёха, со мной.
Лёха закинул «Тигр» за спину и вооружился компактным «Кипарисом», а я так и остался с «укоротом». Может, надо было бы за дробовик взяться, да больно этот обрезанный автомат поворотист, и одной рукой, случись чего, удержать его можно, зажав приклад под мышкой.
Все ворота гаража были заперты снаружи, кроме самых крайних, с которых кто-то сорвал замок с мясом и створку оставил приоткрытой. Палыч, вооружённый коробкой с ключами, вопросительно посмотрел на меня, но я отрицательно покачал головой, сказав:
— Пока погодим открывать. Так посмотрим.
Если там кто есть, то нечего ему дополнительные пути отхода или нападения предоставлять. Пусть пока так.
Света в гараже не было, и на щелчки большого чёрного выключателя, висящего в углу, лампы не среагировали. Засветились фонари под стволами, лучи заметались по бортам машин и стёклам, отбрасывая причудливые тени на кирпичные стены боксов. Точно, всё как у Мишки — за каждыми воротами по ремонтной яме, в дальнем краю цеха два мощных оранжевых подъёмника. Правда, разобранных машин здесь нет, все в полной и подобающей комплектации. И радости моей предела не было — машины были всего трёх видов: военного типа «буханки» с каким-то логотипом на дверях, которые в войсках «таблетками» кличут за санитарное их использование, вполне свежего вида ЗИЛы с кунгами для ремонтников, раскрашенными в жёлтые и красные цвета, и две машины были совсем интересными — вполне новые «Садко», но со старыми, всем знакомыми военными зелёными кунгами от ГАЗ-66. На борту кунгов имелись надписи «Аварийная водоканала». Вот как. И машин было много, штук пять «буханок» и столько же «монтажек». Новый год просто.
Была у всего этого и плохая сторона — в боксах смердело. Мертвечиной, естественно, причём обычной, не оживавшей, я уже одно от другого отличать научился. А сочетание мертвеца необращенного с зомби поблизости всегда может дать один результат — морфа. А морфы — это очень, очень плохо.
— Палыч, давай наружу и открывай следующие ворота, — скомандовал я. — Сергеич, прикрывай его, Лёха, со мной.
Нечего напролом лезть. Если есть вероятность, что здесь тварь изменённая, то лучше продвигаться постепенно, запуская всё больше и больше дневного света внутрь через открывающиеся одни за другими ворота.
— Всем! — обратился я. — Быть осторожными втройне, тут могут морфы быть, все признаки налицо.
В качестве ответа я услышал краткое грязное ругательство, произнесённое Татьяной. У неё под настроение не задерживалось.
Мы с Лёхой опустились на колено, стараясь глядеть под машинами, чтобы увидеть любое движение, если такое случится. Но было тихо, неподвижно. Когда ворота распахнулись, только пыль закружилась в лучах света.
— Ну что? — спросил оттуда Сергеич.
Его тень с автоматом наперевес трафаретом упала на бетонный пол.
— Да ничего в общем-то, — ответил я, затем скомандовал Лёхе: — Продвигаемся.
Сместились вперёд, попутно, на всякий случай, заглянув и в яму, и в кунг ближайшего к нам «Садко», но ничего враждебного не обнаружили. Дальше идти, да тесно… Но есть идея.
— Пал Палыч, а ключики от «Садка» не найдёте? — спросил я, выглянув из ворот.
— Найду, — кивнул он и наклонился над коробкой.
Погремев ключами, достал одну маленькую связочку дешёвых штампованных ключей, сжал в руке, спросил:
— Ты чего с ключами хотел?
— Выгонять машины по одной буду, чтобы место освобождать, — ответил я.
— Ты следи давай, я сам выгоню, — буркнул он. — Выгонялы нашлись, мать их яти.
Он положил ружьё в «Патруль», затем решительно вошёл в гараж и полез в кабину «водоканальной», неожиданно ловко для своего возраста подтянувшись. Нагнулся там под панель, чем-то щёлкнул, после чего стартер бодро закрутил мотор, тот заревел, неожиданно громко в тесноте бокса, с лязгом врубилась передача, и высокая машина, грызя бетон могучими зубастыми покрышками, выехала на улицу, сразу освободив нам изрядное пространство для обзора.
— Не буду глушить, пусть греется! — крикнул Палыч с улицы и забежал обратно в бокс.
Следующей на очереди была «буханка», древнего вида УАЗ-2206, которая тоже завелась с пары оборотов. Фыркнула движком и, раскачиваясь взад-вперёд от холодного старта, с рычанием выползла из гаража. Пал Палыч подогнал её вплотную к работающей «водоканалке», выпрыгнул наружу.
Надо было открывать следующие ворота, чтобы выгнать что-то ещё. Я старательно прикидывал в уме, что вообще нам нужно отсюда взять.
Нет смысла забирать обычные заднеприводные «зилки» с фургонами мастерских. У нас и людей столько нет, и для бездорожья они так себе, прямо говоря. А вот два «Садко» — прямые наследники «шишиги», только кабина стала намного удобней.
В старой «шишиге» ехать на дальняк — это вроде пытки такой специальной, через неподвижность, дикую позу и отбивание колен, особенно если ты ростом удался. А в новом грузовике, судя по всему, очень даже нормально должно быть, кабина как кабина.
Пять «буханок» — это вечная ценность. Это больше, чем мы вообще рассчитывали. «Буханка» под тонну груза может везти или девять человек, если в тесноте, да не в обиде, и проходимостью она обычному УАЗу не уступает. Ну пару «буханок» нам, одну наверняка себе Пал Палыч возьмёт, а ещё… Доценке на что-то сменять? А на что? На патроны? Грузовики у нас и так есть… Зато у него топливо в бочках, он точно говорил.
Тем временем Палыч с Сергеичем открыли следующие ворота, и мы с Лёхой продвинулись ещё вперёд. За этими воротами, одна за другой, стояли над ямой уже две «буханки». Одна обычная, микроавтобусом, и вторая с грузовым отсеком, фургон с глухими железными стенками, только подштамповка под окна. Палыч с некоторым трудом завёл первую, но, перехватив мой вопросительный взгляд, сказал из окна:
— Ерунда, не бери в голову, тут свечи поменять надо, как раз собирались.
Сказал и быстро выгнал машину на улицу. Снова в гараж заглянул Сергеич, присел в проёме ворот с автоматом на изготовку.
— Серёж! — вдруг послышался голос Татьяны в наушнике. — Сюда, быстрее!
Это слышали все. Поэтому я только Лёхе крикнул: «Повнимательней здесь!» — и выбежал на улицу.
В машинах уже никто не сидел, движки у «крузака» с «Патрулём» были заглушены. Шмель с отцом и Татьяна стояли возле машин, глядя на двухэтажное конторское здание из жёлтого кирпича, вытянувшееся напротив.
— Что случилось? — спросил я, подбежав.
— Там что-то мелькало, — сказала она, указав на окна второго этажа.
Я присмотрелся, но пока в стёклах только отражалось тусклое свинцовое небо, типичное для грязного московского марта. Однако отмахиваться не стал, разумеется, зная, что тут что угодно может быть. Достал бинокль из подсумка, навёл на окна и опять ничего не увидел.
— Кто и что видел? — спросил я.
— Что-то двигалось очень быстро, словно как прыжками, — ответил Шмель.
Вид у него был настороженный, свой «укорот» он держал на изготовку, и даже на верхней губе испарина выступила — для Шмеля верный знак волнения.
— Верно, скакало там что-то, — подтвердил Степаныч, тоже заметно напуганный.
— Блин… — выругался я. — Если прыжками, на морфа похоже. Тот, которого я видел, прыгун хоть куда был.
— Что делать будем? — послышался в наушнике голос Лёхи, слышавшего весь наш диалог.
— Торопиться будем, — сказал я. — Ещё одну «буханку» выгоняем и второго «Садка» и сваливаем. Получится — ещё приедем, не получится — и чёрт с ним, есть что на обмен предложить. Ладно, я к тебе. Следите за окнами!
Последняя фраза адресовалась уже к Шмелям и Татьяне, а я побежал обратно в боксы, где Палыч тем временем заводил следующую «буханку». Я подбежал к нему, спросил через окно:
— А с горючкой у машин что?
— Горючка есть, — ответил он. — И шланг с помпой есть, сможем с остальных слить, если не хватает.
— Понял, — кивнул я. — Но торопиться надо, тут совсем плохая тварь могла завестись, а то и не одна. Сожрать могут.
— А вы смотрите, чтобы не сожрали, — отрезал он. — На кой ляд иначе вы тут нужны со всеми своими стволами?
Я подумал секунду, затем кивнул. Чёрт с ним, продержимся, а если там и вправду морф, и совсем плохой, то в кунгах спрятаться можем и из окон палить по нему. Кстати, на будущее эту идею вообще забывать не стоит. Или вот люки в крыше «буханок» — тоже идея…
— Лёха, ждать некогда, пошли боксы до конца посмотрим, — сказал я. — Если тут пусто, так лучше с улицы место прикроем.
— Давай, — кивнул он.
Сергеич примкнул к нам, и мы медленно пошли между машин, заглядывая в ямы, в кузова, в кабины, за верстаки и вообще куда можно. Одна яма, вторая… запах машинного масла, резины и мертвечины. И источник запаха пока не нашли. Откуда так прёт? Опа, а это что?
Большой участок бетонного пола был залит запёкшейся кровью. Так залит, словно здесь её ведро вылили, да ещё с какими-то комьями и сгустками, очень напоминающими мозги. А если ведро не выливали, то что такое могли сделать с тем, от кого столько пролилось? Пополам разорвать?
— Фига себе, — прошептал Лёха, видимо, пришедший к подобной же мысли. — Кого это так?
— Плевать кого, — сказал из-за спины Сергеич. — Главное — кто? Изнутри кто-то взорвался?
Я снова пошёл вперёд, луч фонаря метался из стороны в сторону. Запах становился всё сильнее и сильнее, я явно приближался к его источнику.
— Ну что там у вас? — крикнул сзади снова зашедший в боксы Палыч.
— Пока ничего! — ответил ему Лёха. — Можно следующие ворота открывать.