[346]; автор исследования стремился составить репрезентативную выборку, на материале в сто текстов представляющую как бы саму русскую лирику в ее средоточии (это, кстати говоря, небезразлично для начального этапа работы: если некоторые закономерности работают на подобной сердцевине поэтической традиции, это уже что-нибудь да значит). В подобранном корпусе должны были бы встречаться тексты большого объема и миниатюры, образцы всех эпох в пределах выбранной и различных жанров, тексты, написанные различными размерами (в итоге 45 ямбических, 21 хореическое, 13 трехсложниками и 21 другими формами стиха). Было установлено только два фильтра: на явные грамматические эксперименты, что оправдано, так как изучается именно усредненная точка отсчета, и на тексты с обилием пространных рефренов, снижающих грамматическую репрезентативность текста – первое не пустило в корпус «Шепот, робкое дыханье…» Фета, которому бы иначе там быть, и все отчетливо авангардные тексты заумного типа.
Последняя оговорка касается того, что хотя все перепроверялось не по разу, всегда возможны и различные трактовки тех или иных форм, и некоторые минимальные сбои в подсчетах. В силу специфичности принимаемой грамматической классификации все подсчеты велись вручную.
Таблица 1. Данные по 100 стихотворениям (Syll. – общее количество слогов в стихотворении; S, V, A, X – общее количество слогов четырех морфологических классов; %S, %V, %A, %X их доля в процентах)
продолжение следует
продолжение следует
продолжение следует
Главным итогом представляется чрезвычайная солидарность окончательных данных. Безусловно, сто стихотворений дают достаточно разнообразную картину. Однако, во-первых, данные пространных текстов, включенных в материал, несравненно более единообразны. Данные подкорпусов еще более единообразны. Так, например, сотня может быть разбита на 4 четверти по 25 текстов: от Ломоносова до Тютчева, от Лермонтова до раннего Блока, от зрелого Блока до Есенина и Ходасевича, и поэты, чья зрелость пришлась на послереволюционные годы, – все четыре группы дают итоги, отличающиеся не более чем на процент. Как кажется, это неожиданный и по-настоящему отрадный результат: едва ли априорно можно было предполагать, что удастся найти в грамматике поэтического текста настолько четкие константы. Результаты представлены в краткой таблице.
Таблица 2. Доли четырех морфологических классов в обобщенных данных и по некоторым отдельным пространным текстам
Необходимы по крайней мере два комментария. Первый касается соотношения разнообразия поэтической ткани в отдельных текстах и фрагментах и унификации итоговых данных. Действительно, всегда можно указать на грамматически маркированные, девиантные тексты; они обнаруживаются и в обсуждаемом материале; но явное большинство текстов лишь ненамного отклоняется от средних показателей. Расположив тексты по доле субстантивов, можно увидеть, что в двух средних четвертях колебание охватывает промежуток от 39,4 до 44,6 %, то же для глаголов – от 17,8 до 24,4 %. По-видимому, дело в следующем: на небольшом объеме нащупываемая грамматическая закономерность просто не всегда успевает сбыться, но если взять ряд текстов или текст большого объема, то данные будут все более последовательно приближаться к средним. Особенно эффектно наблюдать это на материале пространных текстов, в которых варьируются разные грамматические типы организации, как будто всегда преследуя цель вернуться к грамматически нейтральному соотношению разных морфологических классов.
Второе обстоятельство относится к соотношению диахронии и панхронии. Единственный более или менее последовательный диахронический процесс, который читается в материале, – это неуклонное, хотя и на уровне средних чисел небольшое, возрастание доли служебных слов – слоговых предлогов, союзов, частиц, междометий. В остальном, как кажется, можно говорить о константах, в целом охватывающих все три века новой русской поэзии.
И еще раз необходимо сказать, что целью исследования было выявление именно таких морфологических классов, подсчет по которым дает максимальное единообразие. Реальное грамматическое разнообразие поэтических текстов никуда не делось – просто в представляемой модели оно рассматривается на втором уровне, уже внутри основных классов. Как явление конкуренции грамматических форм внутри классов может быть описано соотношение различных глагольных форм, имен и местоимений, прилагательных и наречий и т. д.
Но, как видится, важно найти и контуры самого общего единства, в первую очередь как точку отсчета для конкретных лингвопоэтических исследований. В предложенной гипотезе есть рискованные допущения, по крайней мере два – слоговой подсчет и описанная группировка грамматических классов. Но именно при принятии таких параметров единообразие, опять-таки как будто, удается нащупать. Возможно, подсчеты удастся автоматизировать; хотя главное – концепция, «что считать». В одном совершенно нет сомнений – количественные методы в изучении грамматики поэтического текста оправдывают и будут оправдывать себя.
Гаспаров М. Л., Скулачева Т. В. Статьи о лингвистике стиха. М., 2004.
Двинятин Ф. Вторая кульминация генетивной поэтики. Маяковский // Дело авангарда. The Case of the Avant-Garde. Amsterdam, 2008. С. 81–111.
Двинятин Ф. Н. Количественная грамматика глагола в торжественных одах Ломоносова // Филологическое наследие М. В. Ломоносова. СПб., 2013. С. 380–401.
Двинятин Ф. Н. Количественная грамматика глагола в десяти одах Г. Р. Державина // Литературная культура России XVIII века. СПб., 2014. Вып. 5. С. 164–181.
Жолковский А. К. Бродский и инфинитивное письмо // НЛО. 2000. № 45. С. 187–198.
Пешковский А. М. Десять тысяч звуков // Пешковский А. М. Сборник статей: Методика родного языка, лингвистика, стилистика, поэтика. Л.; М., 1925. С. 167–191.
Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии [1961] // Семиотика. М., 1983. С. 462–482.
Список иллюстраций
С. 6. Сборники по теории поэтического языка. Вып. I. Пг., 1916 (титульный лист)
С. 7. Сборники по теории поэтического языка. I. Пг., 1916 (задняя сторона обложки с монограммой О. М. Брика)
С. 22. Алексей Крученых. Вселенская война. 1916. Воспроизводится по изд.: Rowell M., Wye D. The Russian Avant-Garde Book 1910–1934. New York: MoMA, 2002. P. 103.
С. 23. Густав Клуцис и др. Молодая гвардия. 1924 (фрагмент). Воспроизводится по изд.: Rowell M., Wye D. The Russian Avant-Garde Book 1910–1934. New York: MoMA, 2002. P. 235.
С. 30. Геннадий Спирин. Ил. к кн.: Н. Гоголь. Нос. М., 1993 (фрагмент).
С. 32. Иван Пуни. Музыка. 1917–1918 (фрагмент). Воспроизводится по изд.: 0,10. Iwan Puni und Fotografien der Russischen Revolution. Basel, 2003. S. 140.
С. 32. Василий Кандинcкий. Стихи без слов. 1904. Воспроизводится по изд.: Grohmann W. Wassily Kandinsky. Leben und Werk. Köln, 1961. S. 44.
С. 35. Иван Пуни. Бани. 1915 (фрагмент). Воспроизводится по изд.: 0,10. Iwan Puni und Fotografien der Russischen Revolution. Basel, 2003. S. 64.
С. 36. Из кн.: Туфанов А. К зауми. Фоническая музыка и функции согласных фонем. Пб., 1924.
С. 86. Протокол заседания Московского лингвистического кружка 25 апреля 1919 года (фрагмент). Архив ИРЯ РАН. Ф. 20. Ед. хр. 2.II. № 4.
С. 187, 188. Пометы В. Б. Шкловского. Домашний архив С. Гардзонио.
С. 308. Рецензия на Вторую выставку «Искусство движения» // Известия физкультуры ВСФК. 1926. № 2. С. 10–11.
С. 309. А. Ларионов. Схема и перформанс «Bырастание зерна», сопровождавшие доклад «Эксперимент в области пластики», прочитанный в Академии 1 января 1923 года. РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 17. Ед. хр. 2. Л. 10.
С. 310. Н. Александрова. Диаграмма ритмических движений. Середина 1920-х годов. РГАЛИ. Ф. 2748. Оп. 1. Ед. хр. 378. Л. 10.
С. 312. А. Ларионов. Симметрия траекторий балетных «temps». Запись движения кадрами // Мальцев Н. Теория искусства движения. Кн. 1. [Ок. 1940]. Ил. 9 к с. 24; Ил. 10 к с. 24 (ГЦТМ. Ф. 646. Ед. хр. 1. Л. 47 и 46).
С. 313, 314. А. Сидоров. Образец конструктивной записи движения. Графическая стенограмма танца // Мальцев Н. Теория искусства движения. Кн. 1. [Ок. 1940]. Ил. 6 к с. 20; Ил. 8 к с. 22 (ГЦТМ. Ф. 646. Ед. хр. 1. Л. 44 и 42).
С. 314. W. Stepanow. Alphabet des Mouvements du Corps humain // Stepanow W. Essai d’enregistrement des Mouvements du Corps humain aux moyen des signes musicaux. Paris, 1892. P. 22.
С. 316. Kandinsky W. Tanzkurven zu der Tänzen der Palucca // Das Kunstblatt. 1926. 10. Marz. S. 118–119.
С. 317. Nouvelle iconographie de la Salpêtrière. Paris, 1888. Титульный лист.
С. 317. O. Desmond. Rhythmographik. Leipzig, 1919. Табл. 5.
С. 318. О. Десмонд. Танец свечей. Oткрытка. СПб., 1908.
С. 319. А. Сидоров. Мультипликационная фотозапись связного движения. Фотография, авторский отпечаток. 8,8 × 6,7 см. Собрание И. Г. Малаховой, фонд О. В. Энгельса, Москва.
С. 320. Н. Власьевский. «Мост на полупальцах». И. Пензо, авторский отпечаток. 22,5 × 17,2 см. Показан на Второй выставке «Искусство движения», 1926. Собрание И. Г. Малаховой, фонд О. В. Энгельса, Москва.
С. 320. Неизвестный фотограф. Экспериментальное фотографирование движений. Первая половина 1920-х годов. 11,4 × 8,6 см (фрагменты). Собрание И. Г. Малаховой, фонд О. В. Энгельса, Москва.
С. 321. Масютин В. Н. Мимодрама А. В. Сидорова с лесбийским сюжетом (фрагменты). Первая половина 1910-х годов. Собрание И. Г. Малаховой, фонд О. В. Энгельса, Москва.
С. 322. Сидоров и Ларионов в Берлине в 1927 году, снятые художником В. Масютиным (фрагмент). Воспроизводится по изд.: Галеев И., Климов Г., Фомин Д. Василий Николаевич Масютин (1884–1955). Гравюра, рисунок, живопись. М., 2012. С. 262.