– Из Бюро?
– Из ЦРУ.
– Черт. – Марк словно выплюнул это слово. – И зачем только ООН ввязалась в это дело?
Этого Рейчел не знала и не могла знать, пока не поговорит с Уивером с глазу на глаз. Все, что ей оставалось, – это повторить те слова, которые сам Полсон сказал ей много лет назад:
– Борьба против глобального господства корпораций.
– Вы говорите так, словно восхищаетесь этим большевиком.
В своем отношении к Марку Прю еще не определилась.
– Корпорации, Рейчел, – это стабильность, – заявил он. – Если на них наплевать, значит, наплевать на наш демократический образ жизни.
До этого момента Прю не знала, предпримет ли следующий шаг, но что-то в его тоне – какая-то доверительность – неприятно ее задело. Возможно, Рейчел провела слишком много времени с Ингрид и поэтому не могла позволить, чтобы все так и шло по накатанной. Так что она сказала:
– Главный вопрос, Марк, заключается вот в чем: кто выиграл от событий четвертого июля?
– Не американский народ, это уж точно.
Похоже, замглавы ФБР целенаправленно разыгрывал из себя тугодума.
– Банки, – сказала Прю. – Было похоронено расследование одного из крупнейших в истории США отмываний денег. Все так увлеклись «Бригадой», что даже не заметили.
Полсон сложил ладони перед собой в молитвенном жесте.
– О чем вы, Рейчел?
– Я говорю, что это любопытно. В акциях четвертого июля погибли или были госпитализированы два человека, игравших главную роль в расследовании. Какие крайне левые станут убивать политиков, пытающихся обрушить банки? Если то, что сообщил Шумер, верно и все приказы отдавал Джейкс, значит, события четвертого июля произошли не просто так. Миттаг не был сумасшедшим. Он делал так, чтобы уничтожить «Бригаду» и в то же время защитить финансовый сектор от преследования. Он следовал приказам. Он и есть защитник вашей пресловутой стабильности.
Рейчел следила за лицом Марка, за тем, как он впитывает каждое следующее звено в цепочке ее рассуждений. Вот у него дернулось веко. Это могло ничего не значить, а могло означать все, но важнее было то, что по пути в Здание Гувера она зашла на станцию метро «Боллстон» и забрала конверт от Эшли с информацией о звонках по одноразовому телефону Оуэна Джейкса. Теперь она достала из сумочки три сложенных листка: даты, номера, координаты. Полсон заметил бумаги, но не стал ничего спрашивать, а лишь сказал:
– Предлагаете наградить Миттага «Щитом храбрости»? Может, вручить его матери «Памятную звезду»?[36]
Расправив у него на столе странички, Прю заявила:
– Бен Миттаг получал приказания по телефону, с одноразового мобильника Оуэна.
– Это есть в выступлении Шумера, но мы не знаем, что они говорили друг другу.
– Нет, не знаем. И нам неизвестно, почему Миттаг, если уж он работал на Оуэна, не передал список конспиративных домов, а заставил нас самих произвести расследование и приступить к ликвидации. У Оуэна не было причин утаивать от нас эту информацию.
Казалось, Полсона это заинтересовало. Он забарабанил пальцами по столу.
– Похоже, ситуация начинает проясняться.
– Нет, это просто вопрос.
– И у вас есть ответ?
Рейчел пожала плечами.
– Мне думается, Миттагу было трудно работать под прикрытием. Каждый день он слушал разговоры, направленные против таких людей, как Оуэн, против нас. Он обдумывал свое поведение – мы все так делаем. Он мог бы застрелить нескольких политиков для Оуэна, потому что думал, что это поможет и революции тоже. Но он не стал выдавать конспиративные квартиры. Он пытался жить по понятиям, угодить и вашим, и нашим. Однако, когда Джейкс убил Бишопа, Миттаг, вероятно, не решился перейти на нашу сторону. И поэтому выбрал «Бригаду».
– Какое хитросплетение! Тут хоть наизнанку вывернись, все равно ничего не поймешь…
Прю это не беспокоило, потому что внутренняя жизнь Бена Миттага представлялась ей всего лишь еще одной загадкой – одной из многих, которые никто никогда не разгадает.
– Не имеет значения, – сказала она, а затем посмотрела прямо в глаза бывшему начальнику. – Знаете, что важно? Записи телефонных разговоров с одноразового мобильника Оуэна. Он использовал его не только для связи с Миттагом.
Полсон лукаво улыбнулся.
– Я весь в ожидании, Рейчел.
– Выяснилось, что он звонил на номер в вашем доме, Марк.
Заместитель директора ФБР сохранил улыбку на лице, но она больше не выражала никаких эмоций. Улыбка застыла и превратилась в маску, скрывающую то, что творилось у него в голове.
– Скажите мне вот что, Марк. Кто из вас приказал Саре Вейл и Лайлу Джонсону убрать меня?
Лицо у Полсона сделалось обиженным. Не открывая рта, он провел языком по зубам. А потом наконец сказал:
– Джейкс был идиотом.
– Но полезным – хотя бы для руководства Бенджамином Миттагом.
Теперь улыбка Марка исчезла.
– Думаете, я управлял Миттагом через Оуэна? Это безумие.
Прю покачала головой.
– Оуэн руководил Миттагом задолго до вашего появления здесь. Но вы же не идиот. Вы провели кое-какое расследование. Узнали, какие дела проворачивает Джейкс, а потом решили задействовать его агента под прикрытием на пользу некоторым своим друзьям. Как, кстати, поживают ваши акции в «Плейнс Кэпитал»?
– Мои акции? – Замглавы Бюро начал хватать ртом воздух, а потом выдавил: – Вы это что, серьезно? – Руки его задергались, и он моментально утратил контроль над собой. – Бог с вами, Рейчел! Вы, должно быть, считаете меня чудовищем.
Прю и сама не знала, что о нем думает, но теперь все, что он говорил, было бесполезно.
– А что?! – взвизгнул Полсон. – Вы бы предпочли, чтобы банда боевиков бродила по стране, взрывая все к черту?
– Они никогда ничего не взрывали, – возразила женщина.
– Потому что мы им не позволили.
Возможно, подумала Рейчел, он действительно верит в то, о чем говорит: корпорации – это стабильность. А может быть, имеет в виду прежде всего свой банковский счет. Есть ли тут разница?
– Неважно, что я думаю, Марк, – сказала она. – Связи имеют значение, особенно для таких, как вы.
Полсон шумно выдохнул и обвел взглядом свой кабинет, посмотрел на свои фотографии с президентом и с другими политиками.
– Может, расскажете мне о своих друзьях – о тех, которым вы помогали? – предложила Прю.
– А не много ли вы хотите? – сорвался ее бывший босс.
Не сдержавшись, она улыбнулась. Марк посыпался за считаные минуты. Все получилось слишком просто.
– Можете сказать Джонсону и Вейл, что покушение на меня – или любого, кто причастен к этой истории, – лишь усугубит ситуацию, – предупредила женщина.
Полсон молчал целых десять секунд, постепенно успокаиваясь.
– Вы задумали шантаж, Рейчел. Я вижу это по вашим глазам, – сказал он потом и осуждающе покачал головой. – Что вам нужно?
– Ну, во-первых, я хочу, чтобы отпустили Кевина Мура. И не трогайте его паспорт.
– Ладно, – согласился Марк, взмахнув рукой, словно нетерпеливый волшебник, походя превращающий невозможное в возможное. – Что-нибудь еще?
– Ваше место.
Его кулак упал на стол, как подстреленная на лету птичка.
– Что?
– Вы всё слышали.
– Я не могу выбирать себе преемника.
– Ничего, замолвите за меня словечко у директора. Он ведь старый приятель президента? Кажется, они вместе в гольф играли, верно? На собеседовании я буду просто очаровательна. Посмотрим, что из этого выйдет. Главное – вы сейчас же уходите в отставку.
– Вы серьезно?
– Проверьте.
Снова повисло тягостное молчание. А затем дверь открылась, и в кабинет заглянул Лу Барнс. Увидев сидящую Рейчел, он разинул рот, но потом закрыл его. Похоже, на уме у него было что-то более важное, чем опальная экс-коллега.
– Марк, вам нужно на это взглянуть… – начал он.
Полсон посмотрел на Прю. Лицо у него вспыхнуло, и он поднялся.
Они прошли за Барнсом сквозь толпу сотрудников в его отгороженный стеклом офис, где кучка людей сгрудилась возле телевизора с широким экраном. Все новостные каналы передавали одно и то же: репортажи о спонтанных массовых демонстрациях, проходивших в двенадцати крупнейших городах, в том числе в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Далласе, Сан-Франциско, Сиэтле, Детройте, Чикаго и Вашингтоне. Толпы людей заполняли улицы, обтекали небоскребы и медленно перемещались к главным местным достопримечательностям. «Ни одна из этих демонстраций не согласована с местными властями, – говорил комментатор. – Полиция не знает, что делать».
– О, черт, это же мы, – сказал кто-то, когда картинка сменилась, и Рейчел увидела толпу человек в сто или больше, собравшуюся у Здания Гувера и текущие к ней через проезжую часть реки людей.
Прю выглянула из офиса Барнса, окруженного зрителями. С десяток агентов уже стояли перед окнами фронтальной стены и смотрели вниз.
– Они ничего не говорят, – заметил Барнс.
– Что? – спросил Полсон.
– Никаких лозунгов. Рты закрыты. Никаких требований. Ни в одном из городов. Повсюду гробовое молчание.
– Коловращение, – вспомнила Рейчел.
Марк озадаченно посмотрел на нее.
– Что?
Он не успел переспросить, потому что Прю вышла из офиса, пробилась сквозь толпу и направилась к лифту.
У входа на первом этаже маячило несколько сотрудников – остальные опрометчиво рассудили, что безопаснее скрыться с глаз и перешептываться по телефону. Рейчел увидела Натана, глазеющего в окна и держащего руку на рукояти пистолета. Заметив ее, он сказал:
– Агент Прю, я бы на вашем месте не стал выходить туда.
– Все в порядке, – ответила Рейчел, хотя толком и не знала, будет все в порядке или нет. Она действительно ничего не знала, потому что не умела заглядывать в будущее. Никто не умел.
Пройдя сквозь двери, она шагнула на улицу. Барнс не соврал – они молчали. Немая стена людей, стоящих плечом к плечу и глядящих на нее. Ни гнева, ни злобы, только тысячи глаз, заставляющих почувствовать, что с этого момента она не одна. Это было ужасно. Первым делом захотелось отвести взгляд, но Прю сразу устыдилась своего малодушия, и поэтому стала смотреть на всех собравшихся. Это оказалось непросто – их глаза сверлили ее, проникая все глубже, до самого сердца. Ей снова стало страшно, и она торопливо пошла по тротуару прочь. Достигнув конца квартала и края толпы, Рейчел увидела, что к зданию ФБР продолжают стекаться демонстранты. Молча.