«Двуликой луне, покорившей меня».
Злополучный вечер в театре был давно забыт. Айя взялась за следующее имя в списке с таким рвением, словно точно знала, что на этот раз ей выпадет выигрышная карта. Четвертое имя из семи – шансов на успех было меньше половины. Айя выглядела бодрой, и, не знай Глубина принцессу слишком хорошо, он счел бы ее энергичность нервозной Хотя история мальчишки Сальтера, которому вот-вот не повезет встретиться с принцессой, оставляла простор для домыслов. Ему не было еще и семнадцати, но выходец из старой семьи стеклодувов вел затворнический образ жизни, всего себя посвятив семейному делу. Аарон не предоставил никаких объяснений относительно перевода ученика на домашнее обучение – только огласил сумму, которое он получил взамен. Омарицы, кровные родители мальчишки, могли позволить себе купить молчание директора – их репутация, а с ней и состояние, не одно столетие выплавлялись в жаре печей.
Мастерская стеклодувов занимала небольшой двухэтажный домик в конце улицы Омариц. На улице, названной в честь именитого мага воздуха, и по сей день жили его отпрыски. «Гордяки Омарицы» – так их звали соседи, и не зря – днем с огнем не сыскать было более надутых стеклодувов. Но уж если по правде, то и более талантливых тоже.
До чего же дивные чудеса творились в неприметном здании под зеленой крышей! Круглыми днями из труб валил пар от разгоряченных печей, а в горнилах плескался жидкий огонь. Омарицы давно перестали выдувать из стекла простые чаши да блюдца – их талант позволял воплотить в реальность самые смелые замыслы. Однако всеобщее признание для семьи на долгие годы получил прадед Сальтера, который изготовил объемный витраж для городского собора. Округлые, будто застывшие капли дождя, тысячи и тысячи кусочков стеклянной мозаики складывались в огромную картину, изображающую Владыку. Среди лазурных волн и далекой полосы земли в ясную погоду тело Санкти играло светом, а солнечные блики горстью жемчуга рассыпались по белым стенам. Если же рассматривать витраж при хмуром небе, то с течением облаков да в переменчивом свете покажется, что Владыка медленно двигается, размахивая хвостом. Раз за разом взрослые маги, будто малые дети, верили, что Омарицу удалось вложить частицу магии в бездушное стекло, хотя на деле всему виной являлась игра света.
Айе, однако, по душе было другое его творение. Пусть стеклянный потолок в маленьком храме и не был великим произведением искусства, он указывал на куда более монументальное сооружение. О куполе в хранилище Медведей Айя знала только со слов друзей, но не смогла не заметить сходства с украшением маленького храма. Она начинала понимать, что понемногу разные нити ее поиска сплетаются в клубок. И Сальтер в нем явно не был лишним.
– Айя.
Принцесса встрепенулась, услышав свое имя из уст Тео. Они ехали в дом Омарицев в полной тишине, как и привык Глубина. Да, дорога долгая и молчаливая, но ни разу на памяти принцессы Тео не разрывал такую удобную ему тишину без веских на то причин. До дома стеклодувов оставалось еще несколько кварталов, и страж не спешил начинать разговор, словно давал принцессе время собраться. Айе казалось, что он замечает каждое колебание ее настроения – от секундного испуга до неловкости, которая превращается в настороженность.
Тео вздохнул. Губы слушались его неохотно, и слова едва проталкивались сквозь линию сомкнутых зубов, как вязкая смоль, которую никак не снимешь с языка.
– Королева подала прошение монарху о том, чтобы сместить меня с поста.
Как гром среди ясного неба. Осознание пришло не сразу – в тот момент Айя произнесла только одно слово:
– Почему?
– Она недовольна моей работой. Я многое скрываю от Ее Величества. Часть из этого больше не является для королевы тайной.
– Я ожидала подобного. – Айя знала, что рано или поздно матушка все же заметит: ее дочь в свободное время занимается не только упражнениями и патронажем над Травным Камнем. – Что именно она узнала? – Принцесса перебирала в голове варианты, надеясь, что это не самые важные тайны.
– Аарон не стал держать язык за зубами – он рассказал королеве о продаже ее лошади еще в вечер сделки. Новость о том, что ты гоняла учеников, заставляя их разбирать архив храма, ее особо не удивила – составленные для тебя списки уже лежат у королевы на столе. Куда больше ее разозлило то, что ты встречалась с Мейсоном.
Тео наклонился, опираясь локтями на колени. В карете стало ощутимо холоднее. Айя подалась вперед, с удивлением разглядывая лицо собеседника. Злобный прищур, напряженная линия рта. Принцесса видела, что Тео зол на ее мать, но не понимала, отчего он так открыто это демонстрирует.
– Королева считает, что ты влюблена в старшего Дракона, – равнодушно объявил охранник. – Ее фрейлины видели тебя с Мейсоном в замке. Кто-то доложил королеве о том, что вы вместе покинули столицу в день, когда мы украли свиток. Ваша встреча в театре, считай, не только подтвердила ее догадки, но и стала источником определенного рода слухов среди знати. Во вражду двух семейств теперь точно никто не верит. Все произошедшее Ее Величество сочла моей виной.
– Даже если бы это было правдой – безумной, глупейшей правдой, – поправила себя принцесса, едва сдерживая улыбку, – в чем тут твоя вина? Ты подчиняешься мне.
Тео знал, что в словах принцессы не было и намека на грубость, но простая констатация факта вмиг ухудшила его и без того шаткий настрой. Необходимый разговор, для которого он подгадывал время и место (а отсутствие рядом Джонаса было ключевым пунктом), принял нежелательный оборот. В пропасть стремилось и спокойствие – замкнутость, за которую Тео хватался, как ребенок за юбку матери, таяла на глазах. Айя утягивала его в свой мир, свои проблемы, и не было такого пути, на котором он мог получить желаемое, оставаясь в стороне.
– Королева винит меня в том, что я не смог поддерживать твою одностороннюю влюбленность в меня, – пояснил Тео. – Цитируя Ее Величество, «это единственное умение, за которое я терплю тебя рядом со своей дочерью».
– И теперь она считает, что я больше не… люблю тебя? – жалобно спросила принцесса, чувствуя, как краснеет лицо. Щеки горели, и Айя не знала, куда смотреть – глаза метались от оконной рамы к деревянным доскам пола и обратно. Только бы не видеть спокойное лицо Тео, которому хоть такое откровение, хоть стакан холодной воды – все на один вкус.
Молчание было достаточным ответом. Айе хотелось спрятаться, провалиться на месте, с головой уйти под землю, так, чтобы и затылка не было видно над дорогой. Но Тео все еще сидел напротив нее. Ждал ответа, реакции, возможно, приказа. Запоздало принцесса поняла, что Долор, рассказав о желаниях королевы, предоставил ей выбор: вновь пойти против матери, защищая стража, либо же уступить ей и распрощаться с ним. Он словно хотел выяснить, собирается ли наследница придерживаться обещания, данного почти четыре года назад.
– Наш договор все еще в силе, – напомнила Айя, набравшись смелости посмотреть ему в глаза. – Я поговорю с матерью. Пока ты не вернешь мне дареное имя, ты должен быть рядом.
Айя откинулась назад, на подушки, и устало закрыла глаза. В голове одно за другим всплывали воспоминания о днях, когда Глубина еще не носил этого имени. Принцесса жаждала хоть на миг вернуться в начало того лета, когда ее чувства к Тео еще не были обречены.
Теплые руки воспоминаний ласково подтолкнули ее в мир прошлого.
# 12. Имя как обещание
Узкая проселочная дорога от самой заводи изобиловала ямами, и Айя чувствовала себя мячиком, подпрыгивая на сиденье в такт ухабам. Душная карета с открытыми окошками соперничала в жаре с кузницей, и если бы не замечательный вид за окном, то поездку впору было бы признать неудачной. Но неудобную дорогу Айя могла простить за один только пейзаж: цветущее маковое поле под синим куполом в одном окошке и васильковое – в другом. С непривычки насыщенный аромат разнотравья дурманил голову, и беспокойство таяло. За крутым поворотом цветочное поле разрывало ответвление Драконьей реки, век назад названное Лучистой. И неспроста – водная гладь в безоблачные дни здесь словно укрывалась расплавленным серебром, слепя глаза.
Маленькая деревня, куда направлялась принцесса, пряталась меж двух холмов, в десятке километров от главной дороги и сотнях – от столицы. Несмотря на расположение, жители этого укромного уголка не знали отбоя от гостей. Поселение славилось сразу двумя местами, к которым стекались, будто дождевая вода, странники. Первым была семинария водных магов, обосновавшаяся у устья Лучистой. На практические занятия обладателей водного дара сбегались зеваки со всех близлежащих деревень. Ведь где еще удастся поглазеть на то, как сильнейшие представители стихии исчезают в глубинах реки на время, неподвластное простому человеку? После этого зрелища путников, у которых оставались силы удивляться, приводили ко второму месту – гончарной мастерской, известной на всю округу. Но не глиняными черпаками да тарелками, а человеком, чьи руки создавали посуду.
«Не забудьте поклониться!» – советовали гостю селяне и тут же разражались хохотом. Самые нахальные следовали за путником до порога дома и непременно ждали, пока он постучит в дверь. А после, когда гостю открывал сам орлиный король, они наслаждались его смятением. На их памяти не было ни одного странника, который не оробел бы, увидев короля-гончара.
Но Айя не боялась. В доме на краю опушки она была не в первый раз. Едва деревянная дверь открылась, она кинулась на шею хозяину мастерской, оставляя на его впалых щеках поцелуи.
– Деда, мой деда! – повиснув на любимом родственнике, повторяла принцесса. Как же хорошо, что матушка уговорила отца выпустить дочь из столицы! Городские улицы, замок и его бесчисленные обитатели надоели Айе до оскомины еще во время учебы. Нудные уроки наконец закончились, экзамены прошли, и душа юной принцессы с новой силой рвалась за пределы столицы, к бескрайним полям.