Сердце Айи рухнуло в пустоту, а ноги понесли к любимому человеку. Она осторожно коснулась головы Долора – его лихорадило. По липкой коже градом бежали капли пота. Целительной магии в руках принцессы было так мало – жалкий свет едва просачивался сквозь пальцы, маревом укрывая распоротое плечо Тео.
– Не выйдет, – прошипела Айя, придерживая Глубину под руки. – Джонас, помоги мне, – попросила принцесса, не в силах сама поднять водного мага. Охранник уже не реагировал на ее голос – его голова безвольно болталась.
Драконий сын нехотя подхватил предателя под мышки, и общими усилиями им удалось закинуть бесчувственного охранника на лошадь.
– Куда теперь? – спросил Джонас, дрожа всем телом. Ярость больше не грела, уступив место усталости. Зубы стучали от холода, а синие губы едва смыкались.
– Отвезем Тео к лекарю и останемся в городе. – Принцесса опустила ладони на плечи друга, и Джонас облегченно выдохнул, когда горячий пар прошел по его спине. Под огненными руками Айи одежда высохла в считаные секунды. После принцесса проделала то же для себя и – драконий сын едва воздержался от упреков – для Тео.
– Лучше вернись в замок, чтобы королева ничего не заподозрила, – предложил Джонас, но принцесса отказалась.
– Я не вернусь туда.
– Айя… – начал было Джонас, но она не хотела слышать друга. Дочь короля подошла к колодцу, с которого начались все беды, и ее охватило желание спалить дотла двери к святилищу Владык. Пока драконий сын молча наблюдал за ней, она присела у края колодца. Без страха перед силой, бушующей на его дне, Айя подняла руки и призвала черное пламя обратно.
Огонь тонкими языками послушно потянулся к ее пальцам, сворачиваясь в клубок на ладонях.
«Это просто сила, – как заведенная, повторяла про себя Айя слова Анте, сказанные ей напоследок. – Сила, не ограниченная нитью Владык. В детстве ты нашла к ней путь через боль от утраты брата, но не справилась с ее потоком. Ты продолжала искать над ней управу с помощью боли, полагая, что черный огонь появляется в моменты, когда ты теряешь контроль над эмоциями. Это так. Но если ты представишь черный огонь в виде клинка, которым неразумный ребенок может поранить руки, а взрослый мастер способен управлять с закрытыми руками, то поймешь, как обезопасить себя и других от ненужных ран. Научись управлять силой без страха. Стань во главе своего сердца, Айя, и тогда любой огонь покорится тебе».
Принцессе было жаль, что только Анте, от которого на этой земле осталось лишь перо в стеклянном шаре, не боялся проклятого пламени. Она знала, что Тео не станет ждать ее объяснений по поводу черного огня – Глубина скорее убьет ее, нежели даст шанс оправдаться.
Айя поднялась, напоследок прихватив шар Анте, который одиноко лежал на земле – там, куда опустил его охранник, едва выбравшись из колодца. Волны, созданные Долором, не сдвинули Глас Владык ни на сантиметр.
– Пойдем, – коротко бросила принцесса другу и не без труда взобралась на Баркару. Огненная грива лошади вспыхнула, стоило только хозяйке оказаться на ее спине. Дочь короля, удерживая поводья коня Тео, направила Баркару обратно в город, про себя молясь, чтобы ей никогда больше не пришлось возвращаться к колодцу.
Ночью, уже в столице, раненого водного мага приняли в лечебнице на окраине жилого квартала, не задавая лишних вопросов. Немалая заслуга в сговорчивости врачевателей принадлежала паре изумрудных сережек, которые Айя, не задумываясь, отдала в обмен на помощь и молчание. Куда сложнее ей было оставить самого Тео – принцесса до последнего цеплялась за его холодные руки и всматривалась в бессознательное лицо с такой мукой и раскаянием, что Джонас, не выдержав, вышел из лечебницы.
Драконий сын знал, что любовь принцессы умрет. Может, не сейчас, может, даже не в ближайшие дни или месяцы. Но рано или поздно Айя избавится от этих неправильных, болезненных чувств, которые терзают ее, вместо того чтобы дарить счастье и питать ее жизнь.
«Разве должна любовь приносить муки?» – думал Джонас. Он считал, что нет, хоть и не имел похожего опыта.
К рассвету драконий сын чувствовал, что у него совсем не осталось сил. Городские улицы были еще пусты, когда путники пришли к дверям небольшой захолустной гостиницы, которую в любой другой день они обошли бы десятой дорогой. Но сейчас монаршим детям нужны были крыша над головой и уверенность, что их не узнают.
Хозяин, которого пришлось ждать в затхлом коридоре больше десяти минут, хвала Санкти, не признал в Айе наследницу трона. Судя по его безразличному, заспанному взгляду, он не узнал бы и короля, предстань тот перед ним со всеми монаршими регалиями. Однако даже ранним утром хозяин не упустил из виду, что его гости хоть и потрепаны, но прилично одеты, и потому потребовал за комнату, в которой они остановятся на полдня, в два раза больше ее реальной цены.
Джонас согласился на такую плату лишь потому, что Айя в этот момент выглядела так, словно была готова провалиться в сон прямо здесь, на скрипучем полу. Она завернулась в свой дорожный плащ, словно в кокон, изнывая от усталости и холода. Похоже, Баркара, которую они оставили в конюшне, грела ее куда лучше, нежели теплая накидка. Возможно, Лацерна смогла бы помочь принцессе, но одно только ее присутствие подле Джонаса раскрыло бы их анонимность. Поэтому дракониха осталась в конюшне, спрятанная в сене, и ее хозяин не сомневался, что после этого она будет в дурном настроении не меньше недели.
Ступеньки на третий этаж выглядели еще более печально, нежели узкий коридор. Дверь в их комнату оказалась приоткрыта, как и низкое, почти у самого пола, открытое окно. С улицы доносились приглушенные расстоянием голоса и веяло холодом. Джонас потянулся закрыть створку.
– Оставь, пожалуйста, – просипела Айя за его спиной. – Я не замерзла.
Драконий сын, придерживая рукой деревянную раму, возразил:
– Ты дрожишь с момента, как мы оказались в городе.
– Это от страха, – призналась Айя, присаживаясь на небольшую кровать, единственную в маленькой комнатке.
Джонас пересек спальню и нервно закрыл дверь, провернув медный ключ в замке.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил он, спиной подпирая дверь. Айя до того устала, что не расслышала в голосе друга ни напряженности, ни раздражения.
– Собираться в путь. – Принцесса легла поперек кровати, опустила голову на шерстяное одеяло и чихнула из-за поднявшегося вверх облака пыли. – Все, что нужно, у меня уже есть. Первое – шар. – Ее рука взлетела вверх, и Айя загнула указательный палец.
– Анте сказал, что его силы хватит, чтобы продержать купол еще десятилетия. Поэтому я не верну Глас Владык в донум, а сожгу у храма. Но даже с черным огнем мне не хватит сил, чтобы пробить шар. Поэтому – Лацерна. – Принцесса загнула второй палец. – Ей нужно оставить на шаре хотя бы одну трещину. Тогда я заберу его с собой. Следом – Баркара, – Айя загнула третий палец, – она достаточно быстрая, чтобы я добралась до храма вовремя.
– А потом?
– Что потом? – устало переспросила Айя, рассматривая потолок.
Джонас оттолкнулся от двери и в пару широких шагов оказался у постели. Принцесса хотела подняться, но не успела – драконий сын присел рядом, и под их общим весом жалобно заскрипели доски. Джонас наклонился, опираясь руками о кровать по обе стороны от головы подруги. Его лицо было достаточно близко – серое из-за скудного света; Айя с сожалением подметила синие круги под глазами друга и неестественные морщины на гладком до этого лбу. Джонас тяжело дышал, скрипя зубами, и принцесса поняла – он был взволнован. Не находил себе места. Будто балансировал на краю пропасти, руками цепляясь за воздух, а она стояла рядом и просто наблюдала, не предлагая помощи.
– Потом, – повторил Джонас, и Айя проглотила ком в горле. В груди стало тревожно от непривычного поведения всегда тихого друга. – Я хорошо слушал твой рассказ у колодца. Если все, что сказал Анте, – правда, то у храма будет битва. Тысячи вооруженных воинов обернутся против тебя, как только поймут, что ты сделала. Даже с твоей силой тебе не вернуться оттуда живой.
Взгляд Айи потускнел. Она сама думала об этом. Джонас же тем временем отчаянно искал в ее глазах что-то, что позволило бы поставить под сомнение ее решимость. То, что помогло бы ему избавиться от предчувствия, будто принцессу ждет впереди только один путь. Драконий сын искал в ней хотя бы призрачное желание пойти на попятную; в конце концов, сожаление о том, что она сама рвалась к правде ради него, а теперь вынуждена расплачиваться.
– Я не знаю, – призналась Айя, и Джонас сжал кулаки. – Возможно, во мне не увидят угрозы. Возможно, я успею убежать.
– Используй черный огонь, – потребовал драконий сын. – Ты можешь управлять им, – с опаской добавил он, еще сам не понимая, как относиться к такому открытию.
– Пока что не в полной мере, – уточнила принцесса. – До Вечного Океана я могла создавать лишь маленький огонек на ладони. Но в хранилище душ Анте сказал мне, что черный огонь – всего лишь сила, моя настоящая, и она никак не связана с Тенебрис. Понимаешь, что это значит? – спросила принцесса, и Джонас растерялся.
– Пожар – действительно моих рук дело. Это не Владыки потребовали жертв ради воскрешения одного из них. Я и только я виновата в том, что не справилась с собственной силой, из-за чего погибло столько людей. А сейчас ты говоришь мне, что я должна защищаться от бессильных, используя черный огонь? Пусть меня и называют убийцей, Джонас, – Айя смотрела прямо, не отводя взгляда, – но я не стану ею второй раз.
От этих слов драконий сын словно сорвался с цепи. Он вскочил на ноги и закричал во весь голос:
– Лучше стать убийцей, чем мертвецом!
Джонас ударил кулаком об стену, после чего закрыл голову руками, словно не хотел слышать ответ подруги:
– Не в моем случае.
Вспышка ярости быстро затухла, уступив место отчаянию. Джонас чувствовал себя беспомощным против непоколебимой уверенности Айи. Она собиралась ввязаться в чужую битву, а он должен был спокойно ее отпустить и в случае смерти принцессы – жить дальше с мыслью, что не смог ее остановить.