– Теперь она тоже видит дорогу, – пояснила Айя, и Джонасу стало не по себе от того, что он видел только хмурое небо, берег и волны.
Тем временем Лацерна, облизнувшись, устроилась на руках хозяина поудобнее. Выгнув спину, она отвела голову назад. В горле драконихи с гудением родился огонь, и она принялась со вкусом поливать пламенем шар Анте. Глас Владык заалел под потоком огня, но держался, и защитница взревела от нетерпения. Лацерна спрыгнула с рук хозяина, схватила шар лапами и взлетела в воздух, впиваясь в творения Анте клыками. Раздался треск, а затем жалобный визг драконихи – Лацерна уронила ношу на песок и огласила небо протяжным ревом. Она закружилась над оброненной добычей. Из шара в это время доносился неестественный вой. На песке вокруг сломанного Гласа Анте поднимались волны воды, которые после сжигало пламя; его разгонял ветер, поднимая к небу песчаную бурю.
Джонас попятился, не понимая, что происходит. В буйстве чужой магии он не видел ни Лацерну, ни Айю. Но вот дракониха вцепилась когтями в его плечи и потянула за собой, назад, подальше от смерча.
– Нет! – закричал Джонас, взмахнув руками в попытке остановить защитницу. – Постой, Айя еще там!
Но Лацерну сейчас мало интересовала принцесса – защитница была ранена, и Джонас пришел в ужас, когда капли драконьей крови упали на его светлую макушку.
Айя едва успела понять, что произошло. Похоже, Лацерна перестаралась, и сила, с помощью которой принцесса хотела восстановить купол, сейчас бесцельно вытекала на берег.
– Чтоб тебя, глупая дракониха! – прокричала Айя, спрыгивая с Баркары. Ее лошадь, стоит отдать ей должное, не испугалась – огнегривая кобыла стояла на месте, ожидая команды.
Айя подхватила прокушенный шар Анте, и руки тут же опалил чужой огонь. Боль ослепила принцессу.
«Спокойно, спокойно», – уговаривала себя дочь короля. Она вскочила на Баркару и опустила шар Анте в огненную гриву лошади, придерживая его одной рукой.
«Это всего лишь сила… Ради нее мне даже не нужно вспоминать Мод. Достаточно и Тео», – пронеслось в голове Айи. В памяти прозвучало злое «Да!», брошенное ее охранником у колодца. По пальцам тотчас побежали тонкие языки огня – черные, они опутывали Глас Владык коконом, закупоривая рвущуюся наружу магию. Вместе с черным пламенем и гривой Баркары ей удастся довезти шар, не опустошив его. Но нужно было поспешить.
– Я не смогу сдерживать его долго! Мне нужно идти, Джонас! – прокричала Айя изо всех сил, свободной рукой натянув поводья Баркары так, что та встала на дыбы. Принцесса даже не знала, где ее друг. Из-за смерча Айя не видела ничего вокруг; приходилось тратить силы еще и на то, чтобы разогнать песок перед собой и Баркарой.
– Я буду ждать тебя здесь, слышишь? Буду ждать! Только возвращайся! – донесся откуда-то из-за спины приглушенный расстоянием голос, и Айя почувствовала, как стало легче дышать. Она пришпорила лошадь, и Баркара унесла дочь короля к пустоши.
«Возвращайся. Возвращайся», – не умолкал в голове Айи голос друга. Среди тихой, мертвой ночи, Джонас – единственное, что давало ей силы.
В кромешной тьме Баркара выглядела огоньком одинокой звезды, которая упала с небес на землю и пыталась найти путь к жизни. Она несла дочь короля через пустошь, вдоль рукава реки. Тень Владыки над головой принцессы давно закончилась – Айю все еще била крупная дрожь от осознания, что она выжила, что не сгорела в огне так, как до этого дня сгорал любой безумец, который посмел выйти за пределы земли Владык. Хвост Санкти остался далеко позади, а она все еще была жива – Анте предупреждал, что так и будет, но принцессу до последнего не отпускали сомнения. Хорошо, что Джонас, бедный, напуганный Джонас, так и не вспомнил о том, что ей предстоит выйти за пределы хвоста – Айя не представляла, как расскажет ему то, что скрыла ранее. Что Анте никогда не поднимал к хранилищу душ ее перо.
Она вжалась в гриву Баркары, спасаясь от холода. Пальцы принцессы онемели – до того сильно она охватила ими шар. Глас Владык сейчас вел себя спокойнее – магия, покоившаяся в его недрах, едва просачивалась наружу. Ночь стремительно приближалась к концу, а Баркара все не останавливалась. Айя потеряла счет времени, которое провела в седле, – тело ныло, мышцы отказывались слушаться.
«Только бы оказаться у храма вовремя, помешать бессильным людям пройти через пустошь, предотвратить их гибель, а следом и гибель всех магов, что посмеют поднять руку на слабых собратьев…»
Но не только это беспокоило ее уставший разум. Айя не могла забыть увиденное в Вечном Океане перо Алерайо и слова Анте о том, что Винсент живет в мире бессильных магов. И теперь ей, столько лет тоскующей по брату, предстояло закрыть ему единственный путь домой.
Айю разрывала тревога. Вот бы она могла одним поступком решить все беды сразу – найти брата, защитить людей и вернуться живой домой. Но как быть, если идеального выхода не существовало? Принцесса понимала, что обязана переступить через себя. Жизни тысяч людей куда ценнее, чем возможность увидеть брата; ценнее, чем она сама.
Принцесса не заметила, как впала в странный полусон; ее голова гудела от роя мыслей, истощая и без того скудные запасы сил. Айя с трудом вынырнула из этого водоворота, когда Баркара громко фыркнула. Принцесса увидела на горизонте полосу леса и маленькую, едва различимую жемчужину – озерный храм.
Мир вокруг стремительно оживал. Вдоль реки стали появляться невысокие колючие кустарники, а под копытами Баркары теперь была черная почва, припорошенная мелким снегом.
– Спрячь огненную гриву, родная, – прошептала принцесса, поглаживая сильную шею лошади. – Нам ни к чему привлекать внимание.
Баркара послушалась – огонь потух, обнажая простую черную гриву. Сдерживать Анте стало сложнее – руки принцессы заныли, словно шар значительно прибавил в весе.
Лошадь повела ушами и немного сбавила темп. Вскоре Айя и сама услышала звуки, которые насторожили ее любимицу. Лязг стали окончательно согнал любое подобие сна с лица принцессы – она выпрямилась в седле и вся обратилась в слух.
Они быстро приближались. Храм рос прямо перед глазами – пристанище веры, которое оказалось таким же реальным, как и хранилище в Вечном Океане. Айе необходимо было пробраться к самому храму – Анте сказал, что восстановить купол необходимо на его границе, как можно ближе к краю. Но перед храмом были сотни вооруженных воинов, хотя мало кто из них дрался. Часть смотрела на человека в алых одеждах, часть – в сторону храма, из которого вышли люди. Баркара остановилась, чтобы не врезаться в толпу воинов, и встала на дыбы, пугая уставших солдат.
– Прочь! – закричала Айя, и пешие воины бросились врассыпную. Те, кто не стоял на пути наследницы, подняли мечи; краем глаза принцесса заметила лук. Оружие тотчас загорелось в руках солдата, привлекая внимание товарищей поблизости.
Счет шел на секунды. До храма оставалось каких-то жалких двадцать метров – Айя подожгла землю вокруг, образуя свободную от огня дорогу для Баркары, и лошадь понеслась вперед. Воины за стеной огня что-то кричали, отдавая команды, но у принцессы не было времени вслушиваться. Ее сердце билось отчаянно громко, и она слышала лишь его стук. Люди на ступенях храма обнажили мечи, но отступать было уже поздно – Баркара влетела прямо на площадку перед входом, и Айя соскользнула с ее спины, поднимая шар Анте высоко над головой. Ближе всего к ней оказался темноволосый мужчина – он готов был напасть в любую секунду, и воина останавливало только то, что перед ним стоял невооруженный противник.
– Кто ты? – настороженно спросил он, преграждая незнакомке путь так, чтобы она не добралась до девушки за его спиной.
Перед глазами Айи все поплыло. Время, которое только что неумолимо неслось вперед, сейчас резко остановилось. Принцесса скользнула взглядом по угловатому лицу человека перед ней, по его темным, почти черным глазам и сжатой линии губ. Айя взмолилась, чтобы он оказался иллюзией, иначе быть ей на век проклятой за слова, которые предстояло сказать в лицо брату.
Голос дочери короля окреп, как и рука, которая держала шар Анте над головой.
– Я – Айя, наследница Орлов. Я не могу позволить вам выйти.
Анте утонул в черном огне. Винсент замахнулся мечом, но не успел – Глас Владык, поврежденный Лацерной, не выдержал напора магии принцессы и разлетелся на тысячи осколков. В один момент вся сила, которую наследники монарших семей поколениями вкладывали в шар, оказалась на свободе – с диким свистом и черным всепоглощающим сиянием она раскатилась над головами людей, заполоняя все пространство вокруг. Айя упала на колени, спрятав лицо в изгибе локтя и до боли сжав поводья Баркары в ладони.
Принцесса чувствовала, как сквозь нее неслась неистовая волна чужой магии, прожигая нутро. Она изо всех сил пыталась удержать остатки сознания, но все же проиграла бесконечной мощи Анте.
К запаху, витающему в палате, было сложно привыкнуть – смесь резких трав и ванили, словно лекари подмешивали ее для вкуса в каждое пойло, которое пили несчастные пациенты. Тео досталась маленькая одиночная палата – симпатичная девушка, которая меняла ему повязки, по секрету сообщила, что на его «особом» уходе настоял человек, который привез раненого в лечебницу под покровом ночи. К сожалению, лекари не знали имени благодетельницы, но обещали, что Тео пойдет на поправку. Что, в общем-то, и происходило.
Он чувствовал себя гораздо лучше. Плечо теперь двигалось, хоть и саднило; колено уже сгибалось, но крайне неохотно. За два дня, которые он провел в лечебнице, целители постарались на славу, но Тео не особо радовался их успехам. Его словно не волновало выздоровление – лекарства охранник принимал через силу. От чужого общества раненый отказывался, а те, кто все еще пытался разговорить его, натыкались на стену молчания. Поэтому, когда вредный больной попросил чернильницу и пергамент, молоденькая помощница лекаря умчалась за необходимым с большой охотой, рассчитывая, что хмурый пациент наконец начнет говорить.