И всё же на уровне интуиции я чувствовал — в его предложении нет подвоха. Такие эмоции, жесты, взгляд, искреннее беспокойство за родную дочь очень сложно подделать. Может ли талантливый хирург одновременно быть гениальным актёром и тайным агентом? В теории — да. Но на практике вероятность такого крайне низкая.
— Я… поговорю с ней, — ответил я.
— Благодарю вас, — кивнул доктор Кумнова. — Сегодня обследую больного и дам рекомендации по транспортировке.
Вчера, когда Тина спросила нас прямо о том, кто мы на самом деле, мне пришлось углубиться в нашу легенду про Казахстан. Я рассказал, что якобы наше правительство внимательно изучает этнический конфликт, поскольку состав населения нашей страны предполагает уязвимость к подобному развитию событий. Мне показалось, что она не очень-то поверила нам, однако давить и настаивать не стала.
Она работала в клинике, когда, после разговора с её отцом, я предложил ей пойти прогуляться в город, подышать воздухом.
День выдался прохладным, но солнечным. Тина накинула на плечи тонкий платок, и теперь выглядела точь-в-точь как работница какой-нибудь фермы в Тульской области. Я невольно улыбнулся.
— Что? — удивлённо спросила она в ответ на мою улыбку.
— Нет, ничего, — ответил я. — Просто ты не сильно похожа на местную.
Тина вздохнула.
— Многие так говорят… — произнесла она, потом, безо всякого перехода, заявила: — отец попросил меня вывезти, да?
Я рассмеялся, нарвавшись на её недоумённый взгляд.
— Извини, — сказал я. — Да, ты права. Такой разговор действительно был. Но я бы не об этом хотел поговорить сейчас.
— Хорошо… — немного растерянно ответила она. — Тогда о чём же?
— О мире, — ответил я. — И о том, как он устроен.
Тина даже с шага сбилась.
— Вот так, значит… нет, Александр, мне совершенно не нравится, как устроен этот мир. И, думаю, ты знал о том, что я так отвечу. Так что можно пропустить эти моменты и сразу перейти к сути: что ты хочешь предложить?
Я улыбнулся.
— Что ж, — кивнул я. — Будем считать, что я хочу предложить тебе работу.
— Проводника, вместо Бекима? — с иронией в голосе спросила Тина.
— Вовсе нет, — ответил я. — Проводник здесь нам больше не нужен. Мы хотим покинуть край.
— Не представляю, чем ещё могу быть вам полезной…
Я выдержал небольшую паузу, продолжая шагать по грязному тротуару, глядя под ноги.
— Давай вернёмся к тому моменту, что тебе не нравится, как устроен мир, — сказал я. — Представь, что ты не одна такая. И что есть люди, которые хотели бы изменить сложившееся положение.
Тина испытующе посмотрела на меня.
— Казахстан пытается стать мировым игроком? — всё с той же иронией сказала она. — Если честно — то я бы даже не пробовала бы. Тито пытался сделать что-то подобное. И за это сербам, которые стояли в основе его порядка, будут жестоко мстить. Лучше так не подставляться.
— Казахстан тут вообще ни при чём, — признался я. — Чтобы ты понимала: Саша и Вова — для меня вроде как силовая поддержка. Они не имеют доступа к тем вещам, о которых мы с тобой говорим сейчас.
— Вот как? Спасибо за доверие, но не уверена, что его заслужила.
— Я ничем не рискую, — ответил я. — Пока что ты мало что знаешь. И едва ли станешь об этом распространяться, с учётом всего. Ты ведь и записи забрала вовсе не потому, что так уж о нас волновалась, верно? Думаю, ты поняла, что там и к чему, и решила, что свою семью лучше держать подальше от таких вещей, правильно?
Тина грустно вздохнула, плотно сжав губы. Потом ответила:
— Правильно. Я бы не хотела, чтобы мы оказались в Лапушнике.
— Это что такое?
— Лагерь возле Слатины. Вроде немецких, которые были во время Второй мировой. Там держат неугодных людей. И не только из сербов…
— У тебя там кто-то из знакомых? — догадался я.
— Уже нет, — ответила Тина. — Две недели как нет…
— Мне очень жаль.
— Времена не выбирают, — ответила она. — Я просто хочу, чтобы я и моя семья выжили.
— Хорошо, — кивнул я. — Представь, что у тебя есть неограниченные возможности. Что бы ты сделала, чтобы сейчас предотвратить распространение насилия в крае? Остановить это всё?
Тина посмотрела на меня с иронией. Я ответил серьёзным взглядом — и после этого она сама стала серьёзной.
— Сейчас это почти невозможно, — произнесла она. — Слишком долго и тщательно всё готовилось. Слишком большие деньги потрачены. Не представляю, как это всё можно сломать.
— А ты пофантазируй, — предложил я. — Не ограничивая себя.
Тина вздохнула. Потом молчала несколько минут, пока мы продолжали идти по грязной улице, залитой жёлтыми солнечными лучами, играющими в пыли.
— Если я расскажу способ, и об этом узнает кто-то из УЧК — расстреляют и меня, и всю мою семью, включая младших, — серьёзно сказала она. — Поэтому давай дойдём до гор, хорошо? Там точно никто не подслушает…
— Хорошо, — кивнул я.
— И не пытайся записывать мои слова. Потому что ты тоже погибнешь, — добавила она.
— Даже в мыслях не было! — Я поднял руки. — Если хочешь — можешь полностью меня обыскать.
Тина фыркнула.
— Ты представляешь, что обо мне соседи подумают? — сказала она. — Нет уж, если рискуешь — то рискуй до конца. Пошли в горы!
И мы двинулись дальше, в переулок налево, за которым начиналась узкая тропа, уходящая на ближайшую сопку.
Мы поднялись довольно высоко. Отсюда открывался отличный вид на городишко с его красными крышами.
Тина встала на краю невысокого обрыва, поглядела вниз, на журчащий ручеёк, потом повернулась ко мне и сказала:
— Ты ведь понимаешь, что всё происходящее устроили большие ребята?
Я молча кивнул в ответ.
— Я имею ввиду, совсем большие. С ними невозможно сладить, никак. Только подчиниться. Или же попытаться изменить их намерения, сместив интересы.
— Интересно, — ответил я. — И каким же образом?
— Смотри: у происходящего есть несколько слоёв смысла. Первый, он лежит на поверхности — наказать сербов. Это важно, чтобы не допустить рецидивов подобного масштабного непослушания среди вассальных структур, — сказала она.
— Убить курицу на глазах у обезьяны, — вставил я.
— Что? — она удивлённо округлила глаза. — Хотя стоп, кажется, поняла.
— Это китайская пословица, — пояснил я. — Часть концепции устрашения.
— Верно, — кивнула Тина. — Но это — только вершина. Второй слой не так очевиден, и его вообще мало кто видит.
— И что же это за слой?
— Создание одной из точек для дестабилизации России, — ответила девушка. — То, что произошло с Советским Союзом, ещё недостаточно. Всё должно быть ровно так, как это было с Югославией, раскол волнами. Большинство аналитиков, которых я читала в западных журналах, или сознательно не учитывают, или не принимают во внимание тонкую психологическую связь этих народов, на уровне восприятия справедливости. Крымская и мировая войны — они оставили след. И его используют.
— У тебя очень широкий кругозор, — заметил я.
— Я любопытная, — Тина улыбнулась и пожала плечами. — Ничего не могу с собой поделать. Хоть и знаю, что это не всегда хорошо.
— Понимаю, — кивнул я. — Это всё? Со слоями?
— Нет, — она помотала головой. — Есть ещё третий слой смыслов. Балканы — субкритическая точка Европы. Надави здесь нужным образом — и события начнут развиваться лавинообразно, вовлекая все страны. Людям, которые строят новую архитектуру мирового устройства, нужно иметь здесь что-то вроде кнопки сброса — на случай, если на материке что-то пойдёт не так. Понимая это, можно предсказать дальнейшее развитие событий. Для начала у нас эскалация будет иди по нарастающей. Этнические чистки, массовые преступления со всех сторон — и это уже проплачено, организовано, делается. И у нас, и у сербов. Потом — попытка центрального правительства навести порядок силовым путём. Ориентировочно уже этой осенью. На первый взгляд, успешная — но только до того момента, как подключатся мировые медиа. Затем — требование ведущих западных стран прекратить этнические чистки. Югославия, естественно, откажется, тем более что через Совбез ООН такую резолюцию провести не смогут. Тогда, скорее всего, им выдвинут ультиматум западные страны: или выходите из края, или мы начинаем силовую операцию. В конечном итоге у нас поставят военные базы США. Краем будет управлять марионеточная администрация. Мы станем колонией. Доминионом. Потом мы будем жить какое-то время относительно стабильно. Может, даже хорошо. Но только до того момента, как нашим хозяевам потребуется активировать эту «кнопку сброса»…
Тина прервалась, чтобы перевести дух после такой долгой тирады. Я же улыбался про себя. То решение, которое я принял, но в котором пока что не признавался даже самому себе, похоже, было совершенно правильным.
Вот так, в таком неожиданном месте, я нашёл ещё одного будущего члена нашего ближнего круга.
— Всё верно, — сказал я. — Так как ты думаешь, можно ли что-то сделать сейчас, чтобы предотвратить всё это?
Девушка грустно улыбнулась.
— Больше всего мне бы хотелось, чтобы у нас не случилось то, что произойдёт в ближайшие месяцы, — сказала она. — Остановить резню. Остановить военную операцию… это возможно. В теории. Очень сильно в теории.
— Ну мы же не практикой пока что тут занимаемся, — сказал я. — Давай теорию!
Часть II
Гексаграмма 10 — Ли, Наступление
履
Получив возможность исправить ошибки прошлого, двигайся вперёд решительно, но проявляй осмотрительность. Опирайся на свои чувства и прошлый жизненный опыт.
Глава 1
Мы стояли возле огромного плазменного телевизора в рабочем кабинете, в подмосковной резиденции Владимира Вольфовича.
На экране британская журналистка с истерическими нотками в голосе что-то вещала про «сомнительность с точки зрения действующей конституции» и «отсутствие подлинной прозрачности выборов в условиях уличного насилия».
При этом толкающиеся безо всякого энтузиазма на заднем плане нанятые люди из массовки не выглядели убедительно даже на экране. Я слышал, что было несколько попыток поджога покрышек, но все они были пресечены жёсткими действиями югославской полиции.