Я сжал губы, собираясь с мыслями.
— Есть понимание, кто это — они? — спросил я.
— Считай все, кто держит Федрезерв…
— Есть шанс поиграть на противоречиях? — спросил я. — Стравить пару семей?
— Нет, Саша, нет… — он помотал головой. — Мы тоже думали о таком плане поначалу. Но всё уже давно поделено. Их невозможно поссорить извне, всё специально так построено… мы даже думали о том, чтобы потихоньку оказаться внутри, но у них там барьер, во всех компаниях. Знаешь, похожий барьер есть в нервной системе человека, который не даёт проникать к нервной ткани веществам, свободно циркулирующим по остальному организму. Как же он называется? Гемоэцефалитический?
— Гемоэнцефалический, — поправил я.
— Точно, — кивнул Саша. — Так вот, изнутри их тоже не достать. Всё продумано. Единственный шанс был на незаметность. Они фиксировали приток ликвидности, но считали, что всё это от внешних игроков. У них не было статистически достоверного способа посчитать…
— Слушай, ты всегда так заумно говоришь, когда нервничаешь? — спросил я.
— Извини, — ответил Саша после небольшой паузы.
— Ты мне скажи вот что. Сама эта мышеловка — насколько готова была? — спросил я. — Насколько нужные компании уже наши?
Саша улыбнулся.
— Настолько, насколько надо, — ответил он. — Мы даже успели своих людей в менеджмент ввести. Так что, если вдруг они будут сейчас играть в размытие долей под новые инвестиции — быстро у них это не получится.
— Так, может, начать прямо сейчас? — сказал я, пожав плечами.
Саша резко выпрямился и замер.
— Сейчас?..
— Ну да, — кивнул я. — Сейчас. Если есть риск, что они начали что-то подозревать, то самое время. Разве нет?
— Ты знаешь… последствия будут очень значительными, — ответил Саша, — я не знаю, насколько мы сами готовы…
— Сам же только что ответил, — улыбнулся я.
Саша побарабанил пальцами по кожаной обшивке сиденья. Потом кивнул, достал мобильник и приготовился к разговору.
Через день после того, как команда юных экономистов и айтишников, тщательно скрытая за многочисленными заслонами из юридических лиц, трастов, фондов и даже отдельных персоналий, начала раскручивать маховик крупнейшего за последние пятьдесят лет экономического кризиса, на полтора года раньше запланированной даты, ко мне прилетел Лёша.
Чтобы найти меня в крупнейшем мегаполисе мира ему понадобилось меньше суток, что само по себе было удивительно. Но ещё удивительнее были новости, которые он принёс.
— Пятеро погибших из внутреннего круга, — сказал он, — чистокровная элита.
Специально, чтобы поговорить, мы вышли на улицу. Время было раннее и, несмотря на прохладу, в Центральном парке было много физкультурников.
— Уверен? Они мастера маскироваться, — скептически заметил я.
Вместо ответа Лёша полез за пазуху и достал несколько распечаток. Качество было так себе, похоже, просто из факса. Но лица были вполне узнаваемы.
Я принял листки и некоторое время рассматривал их. Задержался, когда дошёл до Ким. Странное дело: взрыв почти не затронул её лицо. Даже косметика не поплыла. Но вот то, что было ниже шеи…
— Знакомая? — спросил Лёша, увидев выражение моего лица.
— Да, — сухо ответил я.
Он замялся. Видимо, хотел сказать что-то ободряющее, но не мог подобрать слов.
— А теперь объясни, почему эта наша встреча стоит риска, — сказал я подчёркнуто холодным тоном, возвращая распечатки.
— На нас вышли подпольщики, — ответил Лёша.
— Ловушка, — сказал я. — Очевидно же.
— Мы вот тоже так сначала подумали. Действовали по протоколам. И знаешь что? Оказалось, нет. Они на самом деле существуют.
Я остановился. Поглядел Лёше в глаза. Нет, показалось — с ним всё было в порядке. Он вообще оказался из той породы людей, которые под давлением только крепчают.
— Где? В Германии? — таким же холодным тоном спросил я.
— Именно что в Германии, — кивнул Лёша.
— И… что это за подполье? Нацики? Зачем они нам?
— Социалисты, Саш… и даже коммунисты. Не все, видишь ли, были довольны событиями восемьдесят девятого, как выяснилось.
Вот тут я на самом деле удивился. В своей прошлой жизни я не слышал ни о чём подобном. Сопротивление? В Германии? После падения Стены? Звучит ещё более странно, чем Немцов на должности министра обороны. А ведь его двигали туда, и продолжают двигать…
— Серьёзная организация, — продолжал Лёша. — По крайней мере сейчас. На них охота идёт. Актив выбивают, по беспределу совсем. Маскируют под несчастные случаи, болезни и тому подобное. Одного из лидеров в Тюрингии замочили прямо в больнице. Списали на аллергическую реакцию во время анестезии, а самого на органы разобрали. Цинизм запредельный.
— Почему не слышно-то ничего? Что-то должно было просачиваться, — сказал я.
— Что-то и просачивается. Но знаешь: у них система цензуры такая, которой даже в СССР не было! — Лёша всплеснул руками. — Мы сами недавно только столкнулись. Разумеется, всё негласно. Снаружи-то то всё нормуль выглядит, но копни чуть глубже…
— Ладно. Допустим, — сказал я. — Чего они хотят?
— Выхода из тени, — ответил Лёша. — Их очень вдохновил пример Балкан. Они прям духом воспряли, организация начала развиваться, открываются новые ячейки.
— Чего они от нас-то хотят?
— Силовой поддержки. Их зажимают капитально, ресурсов мало, доступа к оружию нет… ну и, как говорил уже, выбивают потихоньку. Они даже не сразу поняли, кто им противостоит. Так, догадывались только. А тут вдруг такое событие!
— Как на нас вышли? — я должен был задать этот неприятный вопрос.
Но Лёша отреагировал спокойно.
— Они тоже присматривались. Было несколько постов, и наших ребят засекли, когда дело началось. Совсем без людей обойти было бы сложно, потому что…
— Я понимаю, — перебил я. — Почему ветку сразу не обрубили?
Лёша вздохнул. Потом посмотрел мне в глаза и ответил:
— Командир ячейки решил. Вопреки установкам, — ответил он.
— Что за командир? Кто подбирал?
— Я сам. Из Питерских анархистов, старый знакомый… одноклассник.
— Ясно, — кивнул я.
— Будешь наказывать? — сухо спросил Лёша.
— Нет, — ответил я. — Информацию ограничить. А так — победителей не судят.
Мы снова пошли по дорожке парка. Физкультурники куда-то исчезли, вокруг не было ни души. Даже странно как-то…
— Есть ещё кое-что, — продолжал Лёша.
— Слушаю.
— Подпольщики сказали, что у них была связь с нашей верхушкой. Через питерских. Вроде как собирались дело миром уладить. Интегрироваться. Собирались прекращать борьбу, получив какие-то крохи и заверения…
— Сорвалось после авиакатастрофы?
— Ну да, — Лёша пожал плечами. — Их перестали считать значимым фактором. И просто слили. Поэтому ребята злы. Совсем злы. Если хотим — можем раскачать всю страну. Надо только ресурсов вкачать малость.
— Будут ресурсы, — кивнул я. — Вот прям сегодня будут… слушай, ты, кстати, вали обратно и больше из России не высовывайся. Скоро здесь будет интересно.
— Ясно… — кивнул Лёша.
И в этот момент вдруг в ближайших кустах послышалась громкая возня и пыхтение. Затряслись ветки. Потом последовала пара выстрелов.
Лёша рванул было по дорожке дальше, но, заметив, что я продолжаю стоять на месте, вернулся обратно.
Я же не убегал, потому что непосредственной угрозы не чувствовал. Иногда разумнее не бежать сразу сломя голову абы куда, а для начала разораться в ситуации.
В кустах снова зашуршало, и на дорожке показался Вова. Он волок за руки пожилую даму, одетую в какое-то тряпьё. На груди у неё лежала снайперская винтовка, даже на вид дорогая и навороченная, незнакомой мне модели. Она была без сознания или же мертва.
— Как тебе? — отдышавшись, спросил Вова, обращаясь ко мне.
Лёша всё так же стоял рядом и смотрел на это дело расширенными глазами.
— Что за фигня? — вопросом ответил я, опускаясь перед «дамой» на колени.
Грим был сложным, многослойным. Только внимательно приглядевшись я начал различать пластиковые накладки.
— Она… жива? — спросил я.
— Он, — поправил меня Вова. — Нет. Так понимаю, эти живыми не даются.
— Что за «эти»?
— Рассказывали про них, на учёбе. Даже парочка видео было. Профессионалы экстракласса, обслуживают олигархические кланы здесь, в Америке. Высшая степень конспирации, работают только по одиночке.
— Блин, — вставил Лёша. — Тебя что, застрелить пытались?
— О, да, — кивнул Вова.
— Как-то всё… несерьёзно, — заметил я.
— Думаю, он импровизировал, получив ориентировку. Не стал уточнять параметры цели, — Вова почесал затылок. — Расслабился, привык, что всё легко даётся. Нам так и говорили, что это их уязвимое место. Уже несколько десятилетий они не сталкивались с достойными противникам и ожидаемо деградировали.
— Валить надо, — снова заговорил Лёша, нервно оглядываясь.
— Эт верно! — согласился Вова. — За нами одна парочка идёт, у нас где-то минута есть.
— Ну так валим! — согласился я.
Мы вернулись в гостиницу, а Лёша спустился в метро, чтобы хоть немного следы запутать. Мы договорились, что он вылетает ближайшим рейсом, в любую страну на выбор, кроме России, и уже там делает пересадку.
Вова не отходил от меня ни на шаг.
В фойе меня ждал Саша. Вид он имел несколько бледный и осунувшийся. Видно, что не спал ночь. Но глаза блестели живо и даже как-то вдохновенно.
— Мы начали, — прошептал он на ухо, когда мы поздоровались.
— Слушай, — ответил я тихо, но без таких фамильярностей. — Мне надо уезжать, срочно. А тебе охрану удвоить. И вообще лучше залечь на дно на пару дней, пока всё устаканится. У тебя есть такое место?
— Есть, — кивнул Саша. — Тебя нашли, да?
— Похоже на то.
— Покушались?
— Да… но как-то несерьёзно, если честно. Один-единственный киллер.
— Очень высокого уровня, — позволил себе вставить Вова.
Я не стал ему выговаривать за это.
— Да? — Саша поднял бровь. — Тогда, скорее всего, автоматический ответ. Ориентировка на тебя была заложена в один из «аварийных» планов, вот дошла очередь до исполнения. Ну то есть это не сама прямая реакция, ты понял? Просто система так перестраховывается.