– Ну, все! – резюмировал генерал. – У нас на все про все не больше трех дней. Если не вернешься к сроку, будем бомбить и стрелять ракетами к чертовой матери. Пора с этим безобразием кончать!
Он выругался, но не зло, а с натугой, словно внутри у него что-то сломалось и энергия кончилась, как у механического зайца с барабаном.
– Это же Кремль! – воскликнул пораженный Костя, не в силах оторваться от экрана.
– Ну и что?! Потом отстроим. Французы в двенадцатом взорвали все к чертовой матери. А он стоит, и мы построим еще лучше, без Дворца съездов, он в архитектуру не вписывается. Слободу на его месте возведем. Ты не против слободы?
– Не против… – машинально ответил Костя, плохо представляя, что это такое.
– Ну и хорошо, – добавил генерал с горечью и снова налил водки. – Я, по крайней мере, за слободу!
Даже Бараско был удивлен услышанным. Он ошарашенно смотрел на генерала, который как ни в чем не бывало опрокинул рюмку в большой рот. Костя хотел сказать, что трех дней мало, что могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, но неожиданно для самого себя ляпнул:
– Я готов!
И все! Мосты сожжены! Канаты перепилены! Пути назад нет! Ой дурак, ой дурак! – подумал он, но было поздно.
– Вот это молодец!!! – обрадовался генерал Берлинский. – Вот это по-нашему, по-русски! Ай да Костя Сабуров! Ай да сукин сын! Дай я тебя обниму! Дай я тебя поцелую!
Он потянулся прямо через стол, уронив фуражку, обнял Костю так, что у того затрещали ребра, и чмокнул его почему-то, как покойника, в лоб.
– Пойдем готовиться. Вечером выход. Будем выигрывать время. Целую ночь выиграем, если поспешим.
Бараско прокомментировал:
– Вот это правильно, а то тянем кота за одно место.
* * *
Генерал Берлинский тотчас куда-то кому-то позвонил. Понабежало офицеров всех рангов, и Костю стали «рвать» на части.
Его куда-то повели, уложили. Раздели до трусов. Сняли все возможные размеры, даже объем ноздрей. Взяли пробы крови и мочи. Сняли энцефалограмму. Усадили в кресло перед монитором. Тестировали на физическую и психологическую реакции для корректировки индивидуальных программ. Надели на голову еще одну сетку с электродами и сказали, что, может быть, будет немного тошнить, но это естественно при ускоренной накачке мозгов, при этом Костя умудрился уснуть. Потом принесли супер-пупер комбез. Но вначале на Костю надели тонкий, эластичный, как паутина, комбинезон песочного цвета. Офицер, который везде сопровождал Костю, обрадовал:
– Это первый слой искусственной кожи. В принципе даже в нем можно жить. Она будет действовать, как второй слой защиты. Пистолетная пуля ее не пробьет, автоматная – тоже, хотя ребра наверняка сломает.
Затем принесли экзокомбез из динамической брони – «титан». Костя был разочарован: на вид обычный хэбэ, раскрашенный под камуфляж цвета города.
– Не обращайте внимания, это усредненная цветовая гамма. Но как только вы выбираете функцию маскировка, вы становитесь частью пейзажа.
– Ну что?! – в комнату стремительно вошел генерал Берлинский. – Готов? Павел Савельевич, не морочьте ему голову. Он сам все вспомнит. Правильно? – Генерал по-отечески строго посмотрел на Костю. – Вернешься, твоим именем назовем одну из улиц, как спасителя города. Улица имени Константина Сабурова! Как тебе? Звучит? По-моему, гордо!
– Мне нравится, – согласился Костя. – Главное, чтобы не посмертно!
Генерал натянуто засмеялся. Остальные – вслед за ним. Косте стало жаль генерала.
– Я постараюсь, – пообещал он, – но я не знаю…
Все от него требовали героизма и бравады. Он же хотел сказать, что не знает, что делать, кроме того, чему его обучили за то время, пока он спал, то есть бегать, прыгать, прятаться и выслеживать, чего было наверняка мало. Он не знал, как вести себя с многочисленными новомодными ловушками, которые, должно быть, наводнили Кремлевскую Зону, что делать с «механоидами», «сталтехами», «протеиновыми матриксами», «нитридо-платиноидами» и прочими биосистемами и металло-нуклеиновыми тварями, которые практически бессмертны. Может быть, их в этой Зоне нет? Зато наверняка есть что-то другое, не менее смертоносное. Кажется, даже он что-то из мыслей произнес вслух. Но генерал Берлинский его уже не слушал.
– Отлично! – бодренько воскликнул он. – Сейчас никакой информации не запоминай. Она уже у тебя в голове. Ты уже знаешь, как пользоваться «титаном», что делать и куда идти. Главное, вовремя спрятаться. Внутри Зоны будешь действовать в соответствии с обстановкой. Тактике и стратегии мы тебя обучили. Займемся оружием!
Костя поднялся из кресла. «Титан» сидел на нем как влитой. В нем было даже удобнее, чем в привычной одежде. Ах, ну да… – вспомнил Костя, – экзоскелет или экзокорсет. Я же теперь знаю, что у меня есть искусственные мышцы и что сейчас они работают на нуле. Но двигаться все равно приятно, словно тебя подталкивают под зад. Или мне только кажется?
– Сильное оружие тебе не нужно… – рассуждал генерал. – Бои на расстоянии вести не будешь. Не с кем. Тащить лишнюю тяжесть глупо, хотя у тебя и экзомышцы, но ведь энергию беречь надо, правильно?
– Правильно… – согласился Костя.
Они шли по длинному извилистому коридору. Офицер, Павел Савельевич, приставленный к Косте, едва поспевал за ними.
– Стало быть, снайперка тебе не нужна. И все эти экзотические системы, перегруженные компьютерами и оптикой, тоже не нужны. Неизвестно, что там. Может, там такие магнитные поля, что вся электроника полетит к чертям собачьим. Правильно я говорю?
– Так точно! – лихо отозвался Павел Савельевич, семенивший за Костей.
– Простое и надежное оружие для самообороны. Правильно я говорю?
– Так точно! – снова отозвался Павел Савельевич.
– А ну открывай! – приказал генерал перед массивной дверью.
Павел Савельевич повозился с замками, и дверь бесшумно отползла в сторону. Внутри тотчас зажегся свет. Костя шагнул вслед за генералом. Большущая комната была завалена оружием. Оно было везде – на стеллажах, на полках, на столах и в нишах. Системы, собранные со всего мира. Пистолеты были нашпилены на гвозди, висели на крючках и в специальных зажимах, торчали из кобуры и даже были подвешены за специальные веревочки.
– Это мы не берем… – генерал, показывая куда-то на стол или стеллаж, говорил так быстро, что Костя не успевал реагировать. – Это тоже… Это тоже… Вот этот хорош… – Генерал Берлинский взял в руки АК-207. – Отдачи практически нет, стрелять можно очередями точно в яблочко, но у него останавливающее действие рассчитано на людей. А ты столкнешься с чем-то посильнее. Гранатомет будет тяжеловат. Сдохнешь! Потом вспомнишь почему. Вот что тебе нужно! – Генерал взял со стеллажа черного «американца» АА-24. – Черта остановит! Три запасных диска тебе вполне хватит. Это сто двадцать патронов. Бьет картечью на двести метром. Выстрел в упор – смертелен. Черта завалит! Можно стрелять очередью и одиночными. Но ты сам знаешь. Чего я тебе рассказываю?
Костя действительно знал об АА-24 буквально все, но никак не мог вспомнить, откуда и почему. Впрочем, это его уже не удивляло.
– Я думаю! – согласился он, благоговейно поглаживая непривычное оружие, у которого вместо рожка, торчал большой толстый диск.
– Ладно, берем его! – скомандовал офицеру генерал. – И еще нам нужен пистолет. Выберем наш «пернач», надежный и простой, как топор. Калибр – девять миллиметров, две обоймы по восемнадцать патронов. Хватит за глаза!
– Есть «пернач»! – тотчас отреагировал Павел Савельевич.
– Давай! – приказал генерал. – Хорошая, мощная штука. Отдача уменьшена по сравнению с другими моделями, целиться удобно. Думаю, что он тебе не пригодится, но на всякий случай.
– Спасибо! – Костя, словно школьник, радостно посмотрел на него.
Оружие его всегда волновало, еще с детства, когда они с отцом ходили на охоту в тайгу. Стоило ему увидеть пистолет «пернач», как он тут же вспомнил, что когда-то стрелял из него. Конечно, это была ложная память, но Костя точно помнил, как всаживал в мишень пулю за пулей. А еще инструктор поправлял ему стойку при стрельбе с колена. Вот прогресс, восхитился он, хотя, конечно, слышал обо всех этих системах, накачивающих мозги любой информацией и оставляющих даже тактильную память мышцам.
Ему также дали нож, который не надо было затачивать три года, и кремень на шнурке из оленьей кожи.
– Все! – обрадованно сообщил генерал Берлинский. – Готов под завязку.
Косте стало аж плохо. Он почему-то думал, что процесс подготовки займет куда больше времени и это будет бесконечно радостным процессом, с настоящими проводами и застольем, но без сантиментов и слез. Дня два-три его устроили бы, и можно пьяненьким идти в Зону. А здесь раз-два – и готово. Вперед марш, беги умирай!
– И это все?.. – растерянно спросил он.
– Ну, а что еще?.. – удивился генерал и взглянул на часы, чтобы не встречаться взглядом с Костей. – Можно дать тебе еще фонарик, но у тебя их целых три. Ночное виденье в двух системах… – начал перечислять он, – ультрафиолетовый детектор… детектор движения… индикатор опасности… инфракрасный прицел… усилители звука типа «нетопырь», контроль состояния экзомышц… шлем-самосборка…
Он много еще чего с удовольствием говорил, загибая пальцы, поросшие короткими рыжими волосами. Костя слушал и подспудно ждал появления Реда Бараско. Не хотел он уходить без него. Как-то это было не по-дружески что ли. Ред обязательно скажет что-нибудь умное, ободряющее. А главное, он знает, что делать в Зоне.
– Ладно… ладно… – сказал генерал, заметив, что Костя долго молчит, – перед смертью не надышишься, сынок…
Павел Савельевич за спиной Кости тактично кашлянул. Генерал взглянул на него с высоты своего роста, и Павел Савельевич закашлялся еще сильнее, будто у него действительно першило в горле.
Костя нашел в себе силы промямлить:
– Я готов…
Генерал Берлинский впервые отвел глаза. Он подумал, что Сабуров покойник. Нельзя его таким пускать в Зону. Нельзя! Даже хваленый «анцитаур» не поможет. Но времени на психологическую обработку не было. Авось пронесет, решил он. Где наша не пропадала?