Сей достойный слуга царя познакомился с пустыней по воле случая. Но были и такие, которые проводили в песках пустыни многие годы, изучая природные ресурсы пустыни и придумывая способы их использования или же испытывая склонность к кочевой жизни. Некий Саанх, начальник отряда охраны пустыни, управитель хозяйства Египта и начальник речных охотников, руководил здесь экспедициями и собрал для них столько припасов – воды, одежды, хлеба, пива и свежих овощей, – что казалось, долина Рахену превратилась в зеленый луг, а гора бехена – в благодатное озеро. В возрасте шестидесяти лет этот почтенный муж, отец семидесяти детей, без устали бороздил пески пустыни Таау в Менат-Хуфу до самой Великой Зелени (здесь: Красное море, в остальных случаях – Средиземное), охотясь по дороге на птиц и зверей. Именно таким неутомимым исследователям мы обязаны картами вроде той, что хранится в туринском музее, которые по праву считаются самыми древними картами в мире. Они охватывают район каменоломен и золотых рудников, расположенных неподалеку от Коптоса. Равнина обозначена ярко-красным цветом, горы – темно-желтым. Отпечатки ног на дорогах указывают маршрут, которым следовали путешественники. Набросок дворца отмечает местоположение развалин, где царь Сети I некогда поставил стелу.
Карта района золотых рудников (Гленвиль. Наследие Египта)
Мы уже рассказывали, какие меры предприняли Сети и его сын, чтобы отыскать воду в этих иссушенных зноем землях. Рамсес III с гордостью вспоминает, как он построил в пустыне Айн большой водоем и обнес его стенами, «нерушимыми, как горы бронзы… Входные ворота в них были из соснового дерева, а замки и петли – из бронзы».
В некоторых вади (пересохших руслах) восточной пустыни росли весьма ценные деревья. Из них получали терпентинную смолу (сенечер), которую воскуривали в храмах, дворцах и богатых домах. Правда, благовония, доставленные из земли Пунт, были больше угодны богам. Когда моряк, потерпевший кораблекрушение и выброшенный на благодатный остров Доброго Змея, убедился, что владыка острова вовсе не так уж грозен и страшен, он пообещал одарить его терпентином. Вдоволь позабавившись наивностью своего гостя, змей ответил: «Владеешь ты всего лишь ладаном. Я же есть владыка земли Пунт!» И действительно, настоящие благовония были большой редкостью, вместо них в курильницах возжигали терпентин, распространявший в воздухе приятный аромат, услаждавший обоняние людей и богов. Еще терпентин жгли, чтобы избавиться во дворе храма от запаха крови после забоя скота, в комнатах – в качестве средства от насекомых, в уборных. Пчелы охотно посещали рощи с деревьями, дающими терпентин, поэтому египтяне не только срезали побеги, чтобы сажать эти деревья в своих садах, но и собирали дикий мед, который пользовался огромным спросом. Рамсес III собрал специальные отряды стражников и лучников, которые должны были охранять караваны сборщиков смолы и меда. Благодаря им путники могли чувствовать себя в негостеприимной пустыне в такой же безопасности, как в Тамери, Возлюбленной стране.
3. Путешествия в Библ
По мнению египтян, море, йам, было божеством ревнивым. Когда море увидело, что боги даровали Бате в жены прекрасную деву, оно преисполнилось завистью и затопило землю, чтобы ею завладеть. Но египтяне, не страшившиеся опасностей, подстерегавших их в пустыне, готовы были бросить вызов и этому ужасному божеству. Египетские моряки с древних времен плавали вдоль побережья Сирии. В то время, когда боги еще жили на земле, гроб Осириса, который Сет бросил в Нил, доплыл до Дельты и дальше вниз по Танисскому рукаву реки до самого моря.
Море выбросило его вблизи Библа, где вокруг гроба выросло огромное дерево. Через много дней Исида пришла к волшебному дереву и села у воды, дожидаясь, пока служанки царицы Библа придут сюда, чтобы наполнить свои кувшины. Она убрала им волосы, напитав их прекрасным ароматом, исходившим от ее тела. Царица, тронутая добротой богини, подарила ей священное дерево, в котором было заключено тело ее супруга. Завязавшейся таким образом дружбе между Египтом и Библом было суждено продлиться многие века. Египтяне прибывали в маленький порт Кебен и приносили владычице Библа богатые дары. С согласия жителей города они построили ей храм. Царю они преподносили алебастровые вазы, драгоценные камни и амулеты, назад же возвращались с большим грузом ценных смол, досок, цельных стволов, а порой даже на кораблях, построенных прямо на месте. Вероятно, именно поэтому слово кебенет, образованное от египетского названия Библа, Кебен, стало означать морские суда. Египтяне воевали с азиатами повсюду: на Синае, в Палестине, Кармеле, Верхнем Ретену (в Сирии); но в Библе, и только в Библе, их всегда принимали радушно. Правда, однажды здесь были зверски убиты несколько египтян; но это преступление было совершено не местными купцами и не библскими моряками, а арабами, «скитальцами пустыни», вечными и коварными недругами Египта.
Постепенно египтяне расширили зону своего влияния. Их посланцы в эпоху Среднего царства отправлялись в Бейрут, Катну и Угарит, оставляя в память о своем посещении статуи и сфинксов. Но Библ сохранял свое привилегированное положение. Его властитель имел высокий египетский титул и гордился своей принадлежностью к египетской культуре. Он построил себе гробницу наподобие гробниц фараонов, наполнил ее утварью по египетским канонам и поставил там даже несколько драгоценных предметов, присланных из самой столицы – Ити-Тауи. Мы не знаем, как вели себя жители Библа во время нашествия гиксосов и помогали ли своим старым товарищам, но по какой-то причине морское сообщение между ними прервалось, и набожные египтяне в растерянности разводили руками, не зная, где им теперь взять дерево для саркофагов жрецов и смолу для мумий. Прекращение этой торговли имело и другие печальные последствия, ибо священные лодки, высокие столбы с лентами, которые стояли перед храмами, возвышаясь над карнизами пилонов, а также различные предметы мебели тоже делали из ели. Но эти ужасные времена миновали: Египет отвоевал свои земли, и египтяне вернулись в Библ. Тутмос III во время своей победоносной кампании не преминул остановиться там и получил от своего союзника больше леса и судов, чем все предыдущие фараоны. Позднее, когда Сирия начала заигрывать с врагами Египта, правитель Библа, Рибадди, остался верен Аменхотепу II и его преемникам. Рамсес II установил стелы с надписями на берегу Собачьей реки, между Бейрутом и Библом. В Долине деревьев аш, куда рассказчик той эпохи перенес приключения Баты, он основал город, названный его именем. В то время царем Библа был Ахирам. Как и все его подданные, он говорил и писал по-египетски, а для его родного языка использовалось алфавитное письмо, возникшее, наверное, в том же Библе в результате упрощения иератического письма.
Воинственные фараоны Восемнадцатой династии похвалялись, что их посланцы ездили по всей Сирии и никто не смел их тронуть. Без сомнения, этих посланцев хорошо принимали в Библе, но немного позднее, во времена последних Рамсесидов и в начале Двадцать первой династии, положение резко изменилось. Царь Зекербаал, дальний потомок Малькандра, который так почитал Исиду, без всякого стеснения предложил египетскому представителю Ун-Амуну взглянуть на гробницы многих посланников фараона Хаэмуаса – одно из имен Рамсеса XI, – которые умерли в Библе после долгого пребывания в плену. Самому Ун-Амуну удалось после долгих переговоров покинуть порт Библа с грузом леса, но этим он был полностью обязан покровительству своего бога, Амона Дорог, фигурку которого, к счастью, захватил с собой в плавание.
Следует, правда, признать, что история Ун-Амуна – случай особый. Верховный жрец Амона поручил ему доставить лес для священной барки этого бога, Амонусирхат, которая в середине сезона разлива ходила по Нилу между Карнаком и Луксором в сопровождении огромных ликующих толп на берегу. Сначала Ун-Амун отправился в Танис к Смендесу и его супруге Тентамон: их еще не признали официально царем и царицей, но они уже были фактическими хозяевами страны. Ему снарядили судно с капитаном Менгебетом во главе, и менее чем через пятнадцать дней он вошел в Средиземное море. Он пристал в Доре, городе народа саккал, и, пока здесь грузили на борт небольшой запас провизии – пятьдесят хлебов, кувшин вина и бычью лопатку, – один из его матросов сбежал с корабельной казной, состоявшей из пяти дебенов золота и тридцати одного дебена серебра. В страшном волнении Ун-Амун пришел к правителю города и рассказал о своей беде. «Я ничего не знал об этом, – сказал ему правитель. – Если вор родом из моей страны, я возмещу тебе убытки из моей сокровищницы, до того как его найдут. Но если вор служил на твоем судне, проведи несколько дней у меня, и я поищу его». Однако прошло девять дней, но ни вора, ни денег не отыскали. Ун-Амуну удалось занять тридцать дебенов серебра, в Тире он нашел корабль и прибыл на нем в Библ.
Двадцать девять дней царь Зекербаал отказывался принять его. Он уступил только после того, как Амон, бог Фив, вселился в юношу из царской свиты и его устами повелел царю: «Призови бога всевышнего! Призови посланца Амона, который с богом. Это Амон послал его». На следующий день Ун-Амун отправился во дворец, где нашел царя восседающим на троне спиной к балкону, за которым вздымались высокие волны Средиземного моря. Разговор оказался весьма напряженным: все складывалось против Ун-Амуна. Вместо того чтобы прибыть как официальный посланник на корабле царя Смендеса и предъявить свои верительные грамоты, он приплыл без всяких документов на случайном попутном судне. Ун-Амуну удалось объяснить, что он прибыл за лесом для священной барки Амона-Ра, царя богов. Царь ответил ему: «С давних времен выполняли мои отцы это поручение; после того как приказал фараон (да будет он жив, здоров и силен), чтобы доставили шесть судов, которые были гружены добром Египта, они выгрузили их в мои кладовые. А ты что привез мне?» Спор продолжался. «Он приказал, чтобы принесли поденные записи его отцов, – рассказывает дальше Ун-Амун. – Он приказал, чтобы огласили их передо мной; они нашли 1000