Царевич Аменхотеп тренируется в стрельбе из лука (Бюллетень музея искусств «Метрополитен», декабрь 1925)
Настоящий воин любил своих коней, да и вообще всех лошадей, больше всего на свете. Принц Немарат правил только частью Среднего Египта, но у него была своя конюшня в столице его области, городе Шмуне. Осада Шмуна принесла страдания не только людям, но и лошадям. Когда Пианхи вошел в город победителем, он посетил конюшни, где увидел пустые лари и голодных лошадей. Это зрелище вызвало у него жалость, смешанную с гневом на безрассудных египтян, которые довели благородных животных до такого состояния. «Клянусь жизнью, благосклонностью Ра и ноздрями моими, через которые обновляется во мне жизнь! Вид этих голодных коней печалит мое сердце больше прочего зла, содеянного тобой в твоей греховности. Разве не знаешь, что тень бога надо мной и что я безгрешен перед ним? Я родился из божественного чрева, зачатый богом, и семя богов во мне. Клянусь его ка, что не делал ничего без ведома его. Что велит он мне делать, так я и делаю». Рамсес III не доверял даже своим военачальникам и сам следил, чтобы его кони были ухожен-ны и готовы к бою. В полном боевом облачении, с щитом в одной руке и плеткой в другой, в сопровождении своих придворных приходил он в царские конюшни. Раздавались звуки труб, оповещающих о прибытии фараона, возницы бежали к своим местам, каждый хватал вожжи своей пары коней. Царь осматривал их одного за другим.
Царевич Аменхотеп, когда он еще был слишком мал, чтобы заниматься ремеслом воинственного Монту, уже усердно тренировал свою силу и ловкость. Он очень любил лошадей и стал настоящим мастером объездки. Его отец, грозный Тутмос III, прослышав об успехах сына, преисполнился радости и гордости. Он сказал своим придворным: «Дайте ему лучшую упряжку из моих царских конюшен в номе Белой Стены (т. е. в Мемфисе). Скажите ему: «Делом твоим будет объездить их, обучить и наполнить силами! Таково желание твоего отца». Получив эти наставления, препоручив себя Решефу и Астарте, богам Сирии, родины этих лошадей, царевич принялся за дело. Он воспитал коней, не имевших себе равных в выносливости, и даже после долгих пробегов на их спинах не выступало ни капли пота.
Длительные поездки на колесницах совершались чаще всего неподалеку от великих пирамид, к западу от Мемфиса. Когда уреи засверкали на челе Аменхотепа (то есть когда он стал царем), он повелел построить там мавзолей, который стал основанием огромной стелы из белого камня; на ней сегодня мы можем прочитать о его подвигах. Его сын Тутмос IV мечтал повторить их. Он любил стрелять из лука по мишени неподалеку от великого Сфинкса, любил охотиться в пустыне. Однажды царь уснул между лапами статуи, и во сне ему явился Сфинкс, повелев очистить засыпающий его песок. Сделав это, царь заслужит право воссесть на трон Геба. Царевич подчинился божественному повелению и, разумеется, счел необходимым записать это чудесное происшествие для потомков. Если бы не благочестие и набожность этих молодых царей, мы никогда не узнали бы, каким образом они готовили себя к восшествию на престол.
8. Царская охота
Царевич мог забавляться стрельбой по медным мишеням или гонять антилоп в пустыне близ пирамид, вверив себя покровительству Хорахти, но царь предпочитал более опасные развлечения, поэтому отправлялся за Евфрат или на юг от порогов, чтобы травить свирепых диких зверей, которых не встретишь в пустынях, обрамляющих долину египетского Нила.
Однажды царь Тутмос III со своими спутниками на охоте преследовал стадо из ста двадцати слонов. Это произошло в месте под названием Мий, в долине Евфрата, где река течет между двумя высокими скалами. «Ни один царь никогда не совершал подобного с начала времен». Самый большой слон бросился на фараона (несомненно, это было подготовлено самим провидением), желая растоптать его. К счастью, рядом находился его старый товарищ по оружию Аменемхеб, который взмахнул мечом и отрубил чудовищу хобот. Фараон щедро наградил его золотом, но обошел молчанием его подвиг в официальном отчете об этом происшествии, высеченном на стеле в Напате. Что выглядит особенно нелицеприятно, если учесть, что в конце отчета фараон утверждает: «Я честно сказал все, как было, не солгав ни одним словом». И мы, наверное, никогда не узнали бы правду, если бы Аменемхеб не поведал об этой памятной охоте в своем, к сожалению, слишком коротком рассказе. Будь на его месте воин рангом пониже, кто рассказал бы нам о его подвигах?
В известных нам текстах не упоминается, охотились ли Сети I и Рамсес II на слонов на Евфрате или на носорогов между третьим и четвертым порогами. Но в Мединет-Абу сохранился рельеф, на котором Рамсес III охотится на льва, дикого буйвола и антилопу. Царь мчится в колеснице в полном боевом облачении, как будто собрался на войну. Под копытами коней на спине лежит смертельно раненный лев, пытаясь когтями вытащить стрелу, вонзившуюся ему в грудь. Другой лев, пораженный двумя стрелами и дротиком, оскалившись, пытается спрятаться в камышах. Третий выскакивает из зарослей позади колесницы, но царь уже обернулся к нему и занес копье – зверю не уйти от смертоносного удара.
На другом рельефе царь со свитой охотится среди заросших тростником и высокой травой болот на стадо диких быков. Охотники, вооруженные, как будто для битвы, луками, копьями, мечами и щитами, выстроились в линию. Обезумевшие животные бегут от них, но царь настигает их на своей колеснице. В руках его треугольный лук и копье. Утыканный стрелами, один из быков опрокинулся на спину в заросли и бьет воздух копытами. Второй бык свалился прямо под копыта коней. Третий отчаянным прыжком пытается добраться до воды. Хвост его вытянут, язык от напряжения высунулся изо рта, но у него недостает сил, и он падает на колени.
Преследование антилоп в пустыне кажется просто детской забавой по сравнению с подобной охотой, когда фараон один гонит опасного зверя в своей колеснице. Он не пытается загнать животных в ловушку, как это делают жители Фив или профессиональные охотники, однако, завидев вдали диких ослов или антилоп, пускается за ними в погоню на своей быстрой колеснице и преследует их, пока не настигнет.
9. Частная жизнь царя
По возвращении из длительного путешествия или похода через пустыню царь мог насладиться отдыхом в своем дворце в Пер-Рамсесе, Мемфисе или Фивах. Эхнатон так восхищался своим новым дворцом в Ахетатоне, что почти не покидал его. Нежный отец, любящий муж и почтительный сын, он чувствовал себя счастливым лишь в кругу своей семьи, рядом с царицей и царевнами, сопровождавшими его во время прогулок, посещавшими вместе с ним храм, присутствовавшими на приемах иноземных послов и на церемониях раздачи наград. Они готовили для него всякие лакомства. Царица наполняла его чашу горячим питьем. Когда царица-мать приходила навестить детей, фараон был очень доволен.
Эхнатон и его семья (Бюллетень музея искусств «Метрополитен», декабрь 1923)
Завтраки и обеды всегда проходили в семейном кругу. Мы не знаем, все ли фараоны следовали этим привычкам, потому что Эхнатон выступал против многих традиций и обычаев своего времени, но после его смерти они возродились вновь. В начале Восемнадцатой династии царь проводил с семьей куда меньше времени. Например, царь Яхмос отправляется в свои покои для отдыха, где его дожидается прекраснейшая дочь царя, сестра царя и жена бога, Великая Спутница Царя Яхмоса Нефертари. О чем же они беседуют, спросите вы? Царь делится с ней своими мыслями о том, что полезного он мог бы сделать для обитателей подземного мира, для мертвых, которые нуждаются в столах, уставленных кувшинами с водой и яствами для праздничных пиров на небе и на земле. Царица, имевшая все основания рассчитывать на нечто более романтическое, изумленно восклицает: «К чему такие мысли? Зачем говорить об этом? Что волнует твое сердце?» На это царь отвечает: «Вспомнил я Тетишери, мать моей матери, мать моего отца, Великую Спутницу Царя, царскую мать, правдивую голосом, чьи гробница и памятник ныне лежат в пыли в Фивах и Тини. Так я сказал тебе, ибо я желаю построить пирамиду для нее и дворец в некрополе Таджестер рядом с моим. Следует выкопать водоем, насадить деревья, принести хлеба, дать земли с людьми и стадами, поставить жрецовы ка, распорядителей церемоний, чтобы каждый знал, что делать ему».
Можно восхищаться набожностью фараона, его красноречием и почтением, которое он оказывает жене, посвящая ее в свои мысли, однако, надо полагать, царица предпочла бы поговорить о чем-нибудь другом. Рамсес II был не столь строг к себе. Многочисленные тексты, в которых упоминается Пер-Рамсес, построенный им на руинах Авариса в Восточной Дельте, расхваливают эту прелестную и веселую царскую резиденцию. Там любили поесть, еще больше – выпить, особенно вино, сладкое как мед. Жители Пер-Рамсеса наряжались в венки из цветов, каждый день шумно восхваляя славного царя. Подлинный рай на земле! В Ахетатоне жизнь тоже проходила в нескончаемых праздниках, однако совсем иного характера – фараон-еретик был поборником семейных добродетелей в современном понимании: верность, постоянство. А Рамсесиды любили разнообразие. При Рамсесе II, насколько нам известно, титул Великой Спутницы Царя носили пять женщин. Это не так много для властителя, который царствовал шестьдесят семь лет, но мы знаем также, что у него было сто шестьдесят два ребенка – ясно, что Рамсес не ограничивал себя только официальными женами. Как ладили между собой члены этого гигантского семейства, мы не знаем за недостатком документов. Зато нам известен пример истинно рыцарской галантности великого царя. Несмотря на мир, заключенный Египтом с его старым недругом хеттским царем Хаттусилисом III, сражения продолжались. Всякий раз, когда египтяне наталкивались на хеттский отряд, между ними завязывался бой. Тогда Хаттусилис решился на смелый шаг: он собрал все свои сокровища и отправил их Рамсесу II вместе со своей любимой дочерью. Караван тронулся в путь в неблагоприятное время года, однако бог Сет, который ни в чем не мог отказать своему далекому потомку Рамсесу, сотворил по его просьбе чудо: вдруг настали летние дни, и так продолжалось до тех пор, пока царевна не добралась из Малой Азии до Египта. Но это еще не все. Рамсес II построил между Египтом и Финикией крепость, которую назвал Рамсес, Великий Победами. Ее охраняли четыре божества: два азиатских – Сутех и Астарта и два египетских – Амон и Уаджет. Он наполнил склады продовольствием, послал туда четыре статуи и, наконец, сам прибыл в крепость, чтобы встретить здесь царевну с ее свитой и проводить в свою главную резиденцию – великий Пер-Рамсес. Народ шумно выражал восторг при виде прекрасной царевны, а египетские и хеттские воины поклялись друг другу в братской верности.