– Откуда он взялся? – поинтересовался я.
– Ходят слухи, но все они разные. Кто-то говорит, что он бывший ученый и якобы вначале обосновался в лаборатории под Волоколамском. Даже вроде бы какое-то время сотрудничал с людьми. Другие рассказывают, что он, еще будучи человеком, добровольно пришел в стаю мутантов и остался жить с ними – ну а дальше излучение поработало над его мозгами. А с мозгами у него, типа, и так нелады были, вот и пошло все набекрень, не так, как в подавляющем большинстве случаев. Третьи…
Вера подергала меня за рукав и испуганно спросила:
– Почему он так разговаривает? Дети так не разговаривают!
Игнат замолчал, задумался, прислушался к себе. Потом осторожно уточнил:
– А как должны разговаривать дети?
– Расслабься, Вер! Его лексикон же не в школе формировался, не в общении с родителями и сверстниками. Макар, разживаясь информацией о внешнем мире, выуживает из сознания всех попадающих сюда самые разные лексические формы, делится ими с Игнатом – ну и вот тебе результат. И потом – я же тебе говорил, что внешность обманчива! Лет-то братьям на самом деле поболее, выглядят они явно не на свой реальный возраст.
Вера немножко успокоилась, хотя все еще с опаской посматривала на мальчонку.
– Ну и как в Зоне относятся к новому соседу? – полюбопытствовал я.
– Ты про сохранивших разум? – уточнил Игнат. – Да кто как. Кто-то всецело поддерживает, кто-то до усра… – Он покосился на девушку. – Я говорю, до паники боится.
– А вы?
– А что – мы? Мы живем себе в сторонке, никого не трогаем, нас тоже, в общем-то, беспокоить перестали. Это раньше военные патрули шастали то и дело…
– Постой-ка! – перебил я мальчишку и пригляделся к нему внимательнее. – Да ты ведь боишься! Вы оба – боитесь!
– Ну и что? – нахохлился он. – У тебя, дядя Алгоритм, тоже небось при встрече с неизвестной аномалией очко жим-жим, а? А тут кое-что пострашнее неизвестной аномалии. Тут, можно сказать, речь о существе, которое этими аномалиями теперь заведует!
– То есть вы с Макаром считаете, что все уже предрешено, тварь неуязвима и непобедима, ее не остановить, и скоро весь мир падет к ее ногам? Так, что ли, выходит?
– Не, ну чо ты сразу – неуязвима… – обиделся Игнат. – Во-первых, ничего еще не доказано; может, Макар все неправильно понял, и на самом деле ничего такого этот мутант не может. Ну, подчинил себе пару тысяч безмозглых тварей – так ведь не он первый, не он последний…
Я мысленно застонал: пару тысяч! Бесов, упырей и прочих исчадий ада! Вокруг блокпоста их вряд ли насчитывалось больше нескольких сотен, и я наивно думал, что это – предел…
– Во-вторых, – продолжал Игнат, – Макар тут подумал и предположил следующее: Зона сама себе не враг, и уж если она создала монстра, который может контролировать энергию, значит, она должна была создать что-то, что могло бы контролировать монстра. Логично же?
– Ну, положим, логично. – Я переглянулся с Верой. – Только что нам это дает? Допустим, лежит где-то в самом сердце запретной территории артефакт, способный нейтрализовать возможности мутанта из мутантов. Но где именно? Как выглядит? Как действует? Так что… Ты не обижайся, Игнат… и ты, Макар, коли слышишь, тоже не обижайся. Я всегда уважал мудрецов, способных при виде капли воды предположить наличие океанов, которых никогда не видели. Но уж больно все сказанное смахивает на фантазию.
– А вот и нет! – возликовал мальчишка, вытянув цыплячью шейку. – Макар же не просто так об этом задумался! Примерно в то же время, когда появился мутант, Макар почувствовал появление очень сильного артефакта в Волоколамске. То есть он вообще сначала не понял, что это артефакт, сперва решил, что это какой-то мощный энергетический выброс. Но сила и местоположение выброса не менялись в течение нескольких недель – а так не бывает, не должно быть!
– Волоколамск большой, – задумчиво протянул я.
Игнат встрепенулся, открыл было рот, чтобы что-то возразить, но прикусил язык, посмотрел недоверчиво.
– Ты еще скажи, что готов пойти за артефактом, – буркнул он.
– Ты прав, – кивнул я. – Не готов. Но вовсе не по той причине, о которой ты подумал. У меня контракт, который я должен закрыть прежде, чем заняться любыми другими делами.
– Кодекс сталкера?
– Ну, не кодекс, но одно из наипервейших правил. Собственно, мы сюда завернули как раз из-за контракта. Нам необходимо попасть на четвертый блокпост, а он обложен со всех сторон самыми разными тварями. Ну, ты знаешь, что это за твари и почему они взялись осаждать блокпост. Ведь знаешь?
Игнат отвел глаза, а Вера коснулась моего плеча – дескать, ну зачем ты так с ним? Ведь ребята ни в чем не виноваты…
Действительно, чего это я? Сидят себе мальчишки дома, никого не трогают, кроме натовцев, косящих для них клевер и колющих дрова. Помогают больным и раненым. Можно ли от них требовать большего?
– Короче говоря, – выдавил я, все еще злясь на себя и на братьев, – со связью проблемы, и бойцы попросту не знают, что запретная территория настолько расширилась, что их блокпост на том месте уже ни к чему. В город им нужно двигаться. Там тысячи людей практически без защиты остались, а мутировавшая мерзость и аномалии уже добрались туда.
– Не вопрос, – откликнулся Игнат. – Я помогу вам пробраться на блокпост.
– Ты? Не Макар?
– Брат метку на меня поставил, и теперь нечисть меня, как и Макара, принимает за своего. В общем, как будете готовы к выходу, позовете меня, а я пока с братом пообщаюсь…
Мы прошли мимо слаженно работающих зомби, прошли вдоль единственной деревенской улочки, вдоль которой постепенно ветшали и рассыпались покинутые жителями деревянные домишки, поравнялись с избой, где притаилась знакомая аномалия.
– Тайничок у меня здесь имеется, – комментировал я, сворачивая к калитке. – Лучшая защита для тайника – это, конечно, близнецы. Но вдруг они решат перебраться в другие края? А аномалия, коли ее не трогать, может годами в одной точке пребывать, силу копить.
Я первым зашел в дом, миновал сени, открыл массивную дверь в горницу и протянул ладони вперед. Вера последовала моему примеру и удивилась:
– Ой, а от нее тепло идет, как от печки! И смотри – искорки взлетают!
– Когда холодно, возле нее можно погреться или одежду подсушить, – поделился я опытом. – Главное, близко к ней не подходить и никакие предметы в нее не бросать. Ну, ты видела, что с кабанами стало.
Я снял с плеча рюкзак, положил его вместе с автоматом на потемневшие от старости и близкого дыхания аномалии некрашеные доски пола. Теперь – пробраться вдоль стеночки к тайнику, не потревожив аномалию. Затаив дыхание, я, сопровождаемый обеспокоенным взглядом Веры, плотно прижался спиной к стене и бочком двинулся к цели. Медленно скользя вдоль шершавой, занозистой поверхности, я старался не думать об опасной близости очага аномальной энергии. Можно представлять, что ты в солярии. Я вполне осознавал, что одна ошибка – и мое тело превратится в пылающий столб. Я полностью сосредоточился, отдавшись на милость внутренним ощущениям. Шажок, еще шажок. Лицо стало гореть от жаркого воздуха. Ничего, потерпим. Еще шаг вдоль стеночки, вдоль дверного косяка, теперь аккуратно толкнуть задницей дверь – и отшатнуться назад, в проем, в маленькую кухоньку. Это единственный безопасный путь; если попытаться влезть на кухню с улицы через окно – тебя встретит столб направленного пламени, потому как тело аномалии покрывает часть фрамуги.
Здесь я несколько секунд неподвижно простоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Кожа на лице начала нестерпимо чесаться.
– Алгоритм! Эй, ты там как? – громким шепотом окликнула меня Вера.
– Тише, тише, не стоит беспокоить аномалию. Она и так едва сдерживается, – еле слышно прошелестел я в ответ.
Будто услышав, аномалия заинтересованно лизнула меня густым потоком горячего воздуха. Я испуганно замер. Черт! При близком контакте с такими вот порождениями Зоны меня частенько мучил вопрос: а не может ли быть такого, что все они или хотя бы некоторые обладают зачатками разума? Вот что сейчас от меня хотела «хозяйка» этого дома? Здоровалась со мной, как со старым добрым знакомым? Обнюхивала, словно домашний пес частого гостя? Или предупреждала, что следит за мной в оба?
Под подоконником на полу я разворошил кучу мусора, подцепил и подкрутил особым образом едва заметную плашку в полу, скрывающую под собой механизм. Наконец щелкнули освобожденные пружины, и я откинул в сторону крышку люка, открывая узкий лаз в подпол. Я спустился вниз и только тут с облегчением вздохнул.
Ступив на сухой дощатый пол, я внимательно огляделся – вроде, безопасно. Ни тебе блуждающей аномалии, коварно возникшей где-нибудь в темном углу, ни следов постороннего вторжения. Отлично!
На деревянных стеллажах, вместо банок с вареньем и разносолами, в полиэтиленовых мешках хранились матрасы, свернутые в скатку. Аномалия, прижившаяся наверху, исправно боролась с сыростью и не давала появиться плесени. По соседству громоздились консервные банки с тушенкой и кашами, армейские сухие пайки, аптечка и пластиковые бутылки с минералкой. Газированную воду я не очень любил, но как сохранить здесь самую обычную, колодезную, я придумать не смог.
А теперь самое главное. Не сказать, что оружия здесь было в избытке, но кое-что я нажил за годы хождения по Зоне. Для одного меня – точно много, но ведь много – не мало, верно? К тому же есть у меня пара знакомых – сталкеров, которые знают адресок и могут в случае необходимости воспользоваться схроном, переждать опасность и разжиться боеприпасами. Я, соответственно, знал, где на запретной территории расположены их собственные тайники, и точно так же мог бы заглянуть туда, если бы срочно понадобилось.
Здесь у меня имелась в наличии и «Сайга», и АКС-74У с приличным запасом патронов. Хранилась тут еще пара автоматов АК, причем на одном был установлен прицел, но этот ствол сейчас как раз и отсутствовал. Видно, здесь побывал кто-то из моих друзей. Только теперь я обратил внимание на листок бумаги на стеллаже. «Истратил почти весь боезапас, автомат осколком повредило. Взял ствол с оптикой, патроны и аптечку. При случае верну. Старина Фред».