Книга Симонова «Глазами человека моего поколения» — изумительный документ вдумчивого писателя-патриота, фронтовика и советского общественного деятеля. К тому же он обстоятельно, правдиво передал размышления о Сталине и его эпохе прославленных военачальников, крупных советских писателей и партийных деятелей. При известной субъективности материалы книги дают возможность заново пережить годы Великой Отечественной войны, прочувствовать богатство и особый колорит советской духовной жизни, неповторимый пафос того времени.
СИМОНОВ Сергей Гаврилович (1894–1986), советский конструктор стрелкового оружия. Лауреат Сталинской премии (1942, 1949). Во время Отечественной войны остро встал вопрос массового выпуска противотанковых ружей. И.В. Сталин спросил наркома вооружений Д.Ф. Устинова:
— Товарищ Устинов, скажите, можно ли начать выпуск противотанкового ружья Рукавишникова, и если можно, то сколько потребуется времени для налаживания производства?
— Выпуск ружья можно начать, товарищ Сталин, — ответил Устинов. — Но сейчас оно проходит окончательную доводку после испытаний. Одновременно ведется подготовка технической документации и рабочих чертежей для массового производства на двух заводах. На это потребуется не меньше месяца.
— Учитывая важность задачи, — сказал Сталин, — поручите еще одному, а для надежности — двум конструкторам, пусть поработают так, чтобы в самое короткое время мы имели хорошее противотанковое ружье.
Эта задача была поставлена перед конструкторами В.А. Дегтяревым и С.Г. Симоновым. Созданные ими в короткий срок — с момента получения задания и до первых пробных выстрелов прошло всего 22 дня — образцы ружей успешно выдержали полигонные испытания, о чем Устинов доложил в середине августа Сталину. Он слушад с большим интересом, то и дело уточнял некоторые вопросы.
— Ружье Симонова, товарищ Сталин, самозарядное, в магазине пять патронов.
— Чем же оно отличается от ружья Рукавишникова? Ведь его ПТР тоже самозарядное, под пять патронов?
— Да, товарищ Сталин. Бронепробиваемость, баллистические, весовые и габаритные характеристики обоих ружей равноценны. Но ружье Симонова проще, легко разбирается на две части и в походном положении имеет меньшие габариты по длине. Оно обладает преимуществами перед ружьем Рукавишникова в разборке и сборке, в обнаружении и устранении задержек.
— Проще — это хорошо, — заметил Сталин. Проще, значит, надежнее. На марше ружье Симонова смогут нести два солдата?
— Да, товарищ Сталин.
— Это тоже неплохо. А каковы оба эти ружья в стрельбе?
— Из того и другого сделано примерно одинаковое количество выстрелов — больше тысячи. Ружье Симонова не имело поломок, а в ружье Рукавишникова — две. Так что есть основания считать ружье Симонова более живучим.
— Вот видите! Это — результат простоты. Она имеет немаловажное значение и в производстве, особенно массовом. Эту сторону дела вы тоже учли?
— Конечно, учли, товарищ Сталин. Число заводских деталей в ружье Симонова на треть меньше, чем в ружье Рукавишникова. На его изготовление требуется на 60 процентов меньше станко-ча-сов и на 30 процентов общего времени. Мы считаем целесообразным принять на вооружение противотанковое ружье Симонова и начать его массовое производство.
— Хорошо…
СКВОРЦОВ-СТЕПАНОВ Иван Иванович (1870–1928), большевистский литератор, историк и экономист. С 1926 директор Института Ленина при ЦК ВКП(б).
В статье «Памяти тов. И.И. Скворцова-Степанова» (газета «Правда», № 235, 9 октября 1928) И.В. Сталин писал:
«Смерть вырвала из наших рядов стойкого и твердого ленинца, члена ЦК нашей партии тов. Скворцова-Степанова.
Десятки лет боролся тов. Скворцов-Степанов в наших рядах и испытал все невзгоды жизни профессионального революционера. Многие тысячи товарищей знают его как одного из старейших и популярнейших литераторов-марксистов. Знают его и как активнейшего участника Октябрьских дней. Знают его, наконец, и как преданнейшего борца за ленинское единство партии и за ее железную сплоченность.
Делу победы диктатуры пролетариата отдал тов. Скворцов-Степанов всю свою яркую трудовую жизнь.
Да живет в сердцах рабочего класса память о тов. Скворцове-Степанове».
В.М. Молотов вспоминал, что, когда под редакцией его, Бухарина и Скворцова-Степанова выходило третье издание Сочинений В.И. Ленина, им по распоряжению И.В. Сталина приходилось поправлять, «немножко следить за Бухариным».
СНОУ (Snow) Чарлз Перси (1905–1980), английский писатель, и ученый, общественный и государственный деятель.
В 1967 в Лондоне опубликовал труд «Вереница лиц», содержащий девять портретов-эссе о самых выдающихся личностях XX века. Свою портретную галерею он завершил эссе о И.В.Сталине. При этом Сноу написал больше и теплее, нежели о У.Черчилле. Ч.Сноу отмечал:
«Однако Сталина или других не понять, если думать, будто они стремились к власти ради нее самой. Такие политики бывали, но их судьба не представляет интереса, да и достигают они немногого. Политики подлинные жаждут власти и стремятся употребить ее на то или иное свершение… Большевистские вожди были людьми жестокими и безжалостными. Как и большинство людей дел и свершений… они не тешили себя переживаниями, погружением в самоанализ, зато принимали как должное, что они — и только они! — смогут употребить власть на нечто путное. Сталин, совершенно очевидно, верил: обладая властью, он в силах спасти свою страну и спасти революцию.
Другие были убеждены: если Сталин получит власть, то его политика погубит и то и другое, зато их политика приведет народ к спасению. Так что битвой за власть решались вопросы коренные, главные, внешне борьба носила личностный характер, ибо велась и протекала в узком кругу, но борьба эта не сводилась всего лишь к захвату и удержанию постов либо должностей, придавая битве за власть слишком много черт личностных, мы искажаем ее облик.
Сталин лучше понимал власть, сосредоточенную в аппаратах высокоразвитого государства (позже он продемонстрирует, что может значить централизованная власть), и не верил, что германский пролетариат когда-нибудь пойдет сражаться с этой властью. Россию он знал, как не знали ее эмигранты. Иллюзий не было. Сталин понимал, насколько она отстала, — но на сей исключительный случай ему доставало веры.
С его точки зрения, России предстояло самой позаботиться о себе: спасать ее некому. Советской системе суждено либо выжить в России либо погибнуть в ней. Стране необходимо полагаться на самое себя. Эту точку зрения он завуалированно изложил задолго до революции. Высказаться до конца откровенно ему так и не пришлось, но несомненно, что внутренняя логика его политической жизни основывалась именно на этом. С годами Сталин все больше убеждался в том, что ни одно развитое общество не допустит революции. Централизованная государственная власть год от года делалась все более неколебимой. По-видимому, произвела на него впечатление и приспособляемость капиталистических структур. Изначальное суждение Сталина оказалось верным.
Суждение это (или точнее — это интуитивное провидение) наделяло Сталина целеустремленностью и силой. В деталях практики его политика и политика противников во многом перекрещивались. Все, даже те, кто с наибольшей надеждой оглядывались через плечо на Германию, сходились в том, что Россию предстоит отстроить. Все согласно осознавали, что индустриализацию России придется форсировать, следовательно, необходимы будут некоторое развитие и коллективизация сельского хозяйства, хотя бы для того, чтобы высвободить рабочую силу для промышленности, многие из этих шагов диктовались самой жизнью. Выбор и принятие политических решений ограничены, естественно, куда более жесткими рамками, чем это принято думать, даже при диктатуре многое зависит не от произвольного выбора (тем паче — прихоти), а от предопределенных факторов, вот почему какие-то процессы протекают сходным образом, независимо оттого, кому выпадает их регулировать 14 осуществлять.
Оригинальность Сталина — скорее в мере, нежели в типе. Формула «построения социализма в одной стране» жестче всех других, равным образом и концепция ускоренно насильственной индустриализации впадала в большую крайность. Страну предстояло силой втащить в современное индустриальное государство за половину жизни поколения, иначе она отстала бы безнадежно. Что бы Сталин ни натворил, в этом он был явно прав».
И еще: «Полную власть, абсолютное и безусловное правление Советским Союзом Сталин обрел в 1929 году, продолжая натравливать правых против левых, тех и других — против центра, а центристов — против обоих флангов, почти до конца, до лихорадочной попытки Бухарина навести связующие мосты с Троцким, все они продолжали недооценивать Сталина. С точки зрения личных отношений победа Сталина до времени выглядела вполне цивилизованно. Троцкого сослали. Тогда и подумать было нельзя, что кого-то убьют. Некоторые оппоненты Сталина получили приличные посты, оставались близки к правительству.
Не теряя времени, он приступил (в какой-то мере был вынужден к этому, ибо ход подобных процессов неумолим и неизбежен, тут одна из причин, почему его враги оказались столь слабы) к величайшей из всех промышленных революций. «Социализм в одной стране» должен был заработать. России в десятилетия предстояло сделать примерно то же, на что у Англии ушло 200 лет. Это означало: все шло в тяжелую промышленность, примитивного накопления капитала хватало рабочим лишь на чуть большее, чем средства пропитания. Это означало — необходимо усилие, никогда ни одной страной не предпринимавшееся. Смертельный рывок! — и все же тут Сталин был совершенно прав».
И наконец: «К 1934 году он преуспел в том, чтобы, нет, не сделать Советский Союз сильным, но — вывести его на путь обретения силы. Теперь мы знаем больше, чем прежде, о морфологии революции. Точно через такой же интервал времени, семнадцать лет после первой вспышки, еще одна революция, китайская, выросшая из иных корней и совершенно в иной культуре, втянулась в острые внутренние конфликты. Идентичный опыт был у Сталина. Он был разумен, но обезличенно беспощаден, убежден, что его режим (и, разумеется, его личное положение) должен оставаться неприкосновенным. Сталин знал об опасностях автократического правления, в заговорах разбирался как никто: извне ему грозила отнюдь не вероятная, а весьма определенная перспектива неизбежной войны, заговоры были вероятны — в партии, в армии.