Мальчик дернул вице-президента за рукав.
– Значит, главы государств приезжают в ООН, чтобы поговорить об играх?
– Совершенно верно, – кивнул Митчелл.
– Классно! – улыбаясь, воскликнул другой мальчик с противотанковым гранатометом в руках. – Переговоры – это вещь нужная. Но вы отвечаете за то, чтобы во всем мире стало весело!
Бронированная колонна двинулась дальше.
– Если передвигаться по дорогам так опасно, почему вы не пользуетесь вертолетами? – спросил у Митчелла Хуахуа.
– Конечно, такое решение было бы проще, – покачал головой вице-президент, – однако на прошлой неделе с эсминца, стоящего в порту, пропали десять переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер», одним из которых позавчера сбили полицейский вертолет. ФБР полагает, что оставшиеся девять по-прежнему где-то здесь, поэтому безопаснее передвигаться по земле.
Хуахуа перевел взгляд на океан и на возвышающуюся над ним огромную статую.
– Это статуя Свободы? – спросил он, и когда Митчелл кивнул, присмотрелся внимательнее к символу Америки. Хуахуа не сразу заметил, что со статуей что-то не так. – А где ее факел?
– На прошлой неделе отстрелил какой-то урод из безоткатного орудия, – сказал Митчелл. – А в левой руке дыра, проделанная гранатометом.
– Чего хотят американские дети? – спросил Хуахуа.
Даже в тусклом красноватом свете кабины бронетранспортера было видно раздраженное выражение лица вице-президента.
– Чего они хотят? Я встречал уже несколько десятков мировых лидеров, и все вы задаете один и тот же вопрос. Они же дети. Чего они хотят? Играть!
– Наши дети играют в другие игры, – заметил Хуахуа.
– Даже если бы они хотели играть так же, у них нет оружия.
Нагнувшись к Хуахуа, Ду Бинь шепнул ему на ухо:
– Это «Город сладостей» по-американски. По всей стране идут игры, связанные с насилием.
Наконец колонна добралась до Штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. Выйдя из бронетранспортера, Хуахуа посмотрел на здание, в котором, по крайней мере формально, размещалось всемирное правительство, и застыл в потрясении. Секретариат был погружен в темноту, резко контрастируя с яркими огнями соседних небоскребов. В левом верхнем углу монументального здания отсутствовал большой кусок, половина окон были выбиты, в стенах зияли дыры, из одной из них до сих пор валил дым.
Пока дети шли к зданию по площади, усеянной битым стеклом и кусками бетона, внимание Хуахуа привлек маленький мальчик. На вид ему было всего года три-четыре, и он держал ружье размером чуть ли не с себя самого. С трудом подняв ружье, мальчик прицелился в стоящую неподалеку машину. Отдача опрокинула его на попку, и какое-то время он сидел на земле, уставившись на машину, но когда сообразил, что машина осталась цела и невредима, он поднялся на ноги, опираясь на приклад, – на его ягодицах, торчащих из лопнувших по шву штанов, остались два круглых пятна грязи, – и, поставив ружье дулом на землю, вставил новый патрон, после чего опять попытался направить дрожащий ствол на машину. После выстрела мальчик снова упал, и снова машина не пострадала. Мальчик опять поднялся на ноги и выстрелил. При каждом выстреле он опрокидывался назад, но после пятого выстрела наконец прогремел взрыв, машина вспыхнула и повалил черный дым.
– Ого-го! – радостно воскликнул малыш и побрел прочь, волоча за собой тяжеленное ружье.
Уилл Ейгю, аргентинский мальчик, ставший первым Генеральным секретарем ООН в Эпоху сверхновой, ждал у входа в здание. Несколько месяцев назад Хуахуа смотрел по телевизору официальную передачу полномочий от последнего генерального секретаря Обыкновенной эпохи Ейгю, однако у мальчика, стоящего перед ним сейчас, не осталось ни капли былого достоинства. Теперь он был весь в пыли, галстук он снял, чтобы перевязать разбитую в кровь голову. Вид у него был сломленный. Когда Митчелл спросил у него о положении дел, Ейгю раздраженно ответил:
– Не далее как пять минут назад в небоскреб попал еще один снаряд. Смотрите – вон туда! – Он указал на дымящуюся дыру в стене здания. – Я как раз вышел наружу, и тут меня обдало дождем битого стекла… Я повторяю свое требование: вы обязаны незамедлительно обеспечить надлежащую защиту Штаб-квартиры Организации Объединенных Наций!
– Мы делаем все возможное, – ответил Митчелл.
– Все возможное? – рявкнул Ейгю, тыча пальцем в изуродованное здание. – Я уже давно просил вас убрать из ближайших окрестностей все тяжелое вооружение!
– Пожалуйста, позвольте мне объяснить, – вмешался Доуэлл. – Вот это, – сказал он, указывая на отсутствующий угол небоскреба, работа по крайней мере 105-миллиметрового снаряда, а такие орудия имеют дальность выстрела около двадцати километров.
– В таком случае уберите все тяжелое вооружение в радиусе двадцати километров!
– Это нереально, – пожал плечами Митчелл. – Обыскать такой обширный район, а затем установить в нем военный контроль – крайне рискованное дело. Сволочи-республиканцы не преминут ухватиться за такую возможность. Сэр, мы находимся в демократической стране.
– В демократической стране? У меня такое ощущение, будто я оказался в логове пиратов!
– У вас в стране, сэр, положение немногим лучше. В Буэнос-Айресе состоялся футбольный матч с участием более чем ста тысяч игроков, игровым полем стал весь город, в противоположных концах которого были установлены ворота размером с Триумфальную арку. Сто тысяч человек играли одним-единственным мячом, гоняясь за ним повсюду. За те две недели, что продолжается этот суперматч, тысячи человек уже были затоптаны насмерть, и нет никаких признаков того, что он завершится в ближайшее время. Ваша столица разгромлена. Потребность играть заложена в детской натуре. Порой для ребенка это важнее, чем еда или сон. Вы полагаете, вы сможете их остановить? – Митчелл указал на небоскреб. – Действительно, это здание не очень подходит для заседания Генеральной Ассамблеи ООН. Мне также известно, что крыша Секретариата повреждена снарядом. Вот почему мы предложили провести эту сессию в Вашингтоне.
– Вздор! Сейчас это будет Вашингтон, в следующий раз вы предложите собраться на борту авианосца! Это Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций, а не Конгресс США, и она соберется на территории ООН!
– Однако все главы государств уже находятся в Вашингтоне. Это единственное место в стране, где игры запрещены, поэтому только там можно гарантировать безопасность.
– Верните всех обратно! Им придется рисковать, ради мира детей!
– Ни сами лидеры, ни их страны не согласятся собираться здесь. К тому же, даже если они вернутся, где ваш аппарат? Сколько детей остается в здании?
– Трусы! Все разбежались! Они недостойны того, чтобы работать в ООН!
– Кому охота оставаться в этой адской дыре? Мы здесь по двум причинам. Во-первых, чтобы показать китайским детям то, что здесь происходит, чтобы они поняли, почему сессия проходит не здесь. И дальше уже им решать, отправятся ли они в Вашингтон. Во-вторых, чтобы пригласить вас поехать с нами. Мы уже организовали на Капитолийском холме подходящее место для ООН и набрали совершенно новую команду…
– Замолчите! – гневно воскликнул Ейгю. – Я всегда знал, что вы стремитесь подменить Организацию Объединенных Наций! – Повернувшись к Хуахуа, он указал вдаль. – Смотри, все эти здания нетронуты! Только комплекс ООН поврежден так сильно. Хотелось бы знать, черт возьми, кто выпустил все эти снаряды и ракеты!
– Господин Ейгю, вы злонамеренно клевещете на правительство Соединенных Штатов, – подняв палец, строго заявил Митчелл. – Если бы вы не обладали дипломатической неприкосновенностью, мы бы незамедлительно подали на вас в суд.
Не обращая на него внимания, генсек схватил Хуахуа за руку.
– У вас как у главы страны – постоянного представителя Совета Безопасности есть обязанности перед ООН! Давайте вместе останемся здесь!
– Господин Генеральный секретарь, – подумав немного, сказал Хуахуа, – цель нашего визита сюда – установить контакт с главами других государств, чтобы выслушать их взгляды насчет обустройства нового мира и обменяться мнениями. Если все главы государств находятся в Вашингтоне, мы также должны быть там. Оставаясь здесь, мы ничего не сможем сделать.
– Замечательно! – презрительно махнул рукой Ейгю. – Отправляйтесь в Вашингтон! Теперь мне ясно как божий день, что эпоха детей является самым гадким периодом в истории человечества!
– Господин Генеральный секретарь, мир действительно изменился, – сказал Хуахуа. – И теперь проблемы нельзя решать с точки зрения менталитета взрослых. Мы должны приспособиться к этому новому миру.
– Вы не принимаете в расчет честолюбивые устремления генсека, – усмехнувшись, сказал Митчелл. – В свое время он тешил себя надеждой на то, что в эпоху детей все национальные правительства отомрут и весь мир объединится под непосредственным руководством ООН, вследствие чего Генеральный секретарь автоматически станет главой Земли…
– Заткнись! – воскликнул Ейгю, тыча в него пальцем. – Это гнусная клевета!
Однако Хуахуа вспомнил, что незадолго до начала Эпохи сверхновой Ейгю действительно высказывал такое мнение.
– Идите, приспосабливайтесь к новому миру! – продолжал бушевать генсек. – А я останусь здесь и сохраню верность ООН до самого конца! – Затем, обхватив голову руками, он развернулся и направился обратно в погруженное в темноту здание, объятое дымом.
Бронированная колонна прибыла на окраину города, где уже ждали вертолеты. Поднявшись в воздух, винтокрылые машины направились в сторону Вашингтона, оставив позади яркие огни Нью-Йорка.
– Тебе известна ситуация у нас в стране? – спросил у Ду Биня Хуахуа и, увидев, что тот кивнул, добавил: – По-твоему, есть что-либо общее между периодами «Города сладостей» здесь и у нас?
– Я вижу только одни различия, – покачал головой Ду Бинь.
– А ты присмотрись внимательнее. Несмотря на шквал пуль, Нью-Йорк по-прежнему ярко освещен. Взгляни на дороги: машины и автобусы едут по ним как ни в чем не бывало.