– Если судить по подтекам мазута вдоль берега, он скоро исчезнет, – заметил Очкарик.
– Мне бы хотелось затронуть тему, не включенную в повестку совещания, – сказал Хуахуа. Отыскав взглядом за противоположным концом стола Ониси Фуомо, он ткнул в него пальцем. – Вы должны остановить японских детей, которые вылавливают китов. Если так будет продолжаться, вскоре в Антарктике китов не останется.
– Сосредоточьтесь на игре! – отложив криль, презрительно усмехнулся японский премьер. – Иначе вас сотрут в порошок!
– Совершенно верно, сосредоточимся на игре! – возбужденно воскликнул Дейви. – Вот цель нашего совещания. Со времени нашей предыдущей встречи в Вашингтоне прошло уже четыре месяца, с тех пор все страны перебросили в Антарктиду определенную часть своих сухопутных и военно-морских сил, и можно начинать игры. Вот только все дело в том, что никто не знает, как играть! Вот главный вопрос, который мы должны обсудить. Первым делом…
– Господин президент, председательствовать на этом совещании должен я! – постучав по пустой каске, заметил с противоположного конца стола Ейгю.
– Да, конечно, – кивнул Дейви. – Господин президент Международного олимпийского комитета, даю вам слово.
В ходе первой и последней сессии Генеральной Ассамблеи ООН Эпохи сверхновой Ейгю в качестве генерального секретаря пытался возродить обреченную организацию, однако затем даже он осознал тщетность своих усилий, в конце концов оставшись один в разрушенном здании Секретариата. В погруженном в темноту небоскребе, по слухам, бродили призраки. Поговаривали, что, когда сквозь обрушившуюся крышу здания проникал свет Туманности Розы, на полуразрушенной трибуне появлялся Рузвельт в кресле-каталке, которую по очереди катили все бывшие генеральные секретари. Если же сквозь крышу светила луна, зал наполнялся отголосками громкого стука: это Хрущев стучал по трибуне, но только не своим ботинком, а черепом Кеннеди… От этих баек у Ейгю по спине бегали мурашки, и ему приходилось на ночь заряжаться «жидким мужеством». Как раз когда он уже был на грани срыва, пришло приглашение от реформированного Олимпийского комитета, которому была поручена организация игр, и Ейгю с радостью его принял.
– Прекратите есть и сядьте! – размахивая руками, крикнул Ейгю. – Ведите себя так, как подобает на собрании!
Главы государств расселись вдоль стола и надели наушники с переводом, но кое-кто еще продолжал вытаскивать креветок из стоящих перед ними касок.
– Я же сказал, прекратите есть! – воскликнул Ейгю. – Господин президент, пожалуйста, распорядитесь, чтобы еду унесли!
– Господин председатель, вы должны понимать свое положение здесь, – искоса взглянул на него Дейви. – Вы лишь главный судья предстоящих игр. Не в вашей власти приказывать.
Какое-то мгновение Ейгю молча смотрел на него, затем сплюнул.
– Чудесно. Тогда начнем. Уверен, все вы знаете присутствующих здесь глав государств, поэтому можно обойтись без представлений. Однако сегодня также присутствуют высшие военачальники. Может быть, дать им возможность представиться?
Юные генералы начали представляться. В ладно скроенных мундирах, с золотыми звездами на погонах и пестрыми орденскими планками и медалями на груди, они производили более внушительное впечатление, чем взрослые генералы, добавляя красочности совещанию.
Последним встал председатель Объединенного комитета начальников штабов Соединенных Штатов генерал Скотт. Вступив в должность, он долго колебался относительно того, кого взять себе в качестве образца для подражания – Эйзенхауэра, Брэдли, Паттона или Макартура[26], – и в конце концов решил менять свой стиль ежедневно, постоянно озадачивая своих юных подчиненных. Сегодня Скотт выбрал образ Макартура. Он приказал адъютанту приготовить ему трубку с чубуком из кукурузного початка, однако найти такую в Антарктиде не удалось. Адъютант принес большую черную вересковую трубку, чем вызвал у генерала бешеную ярость. Встав, Скотт не козырнул в отличие от остальных генералов, а просто махнул собравшимся трубкой и сказал:
– Эй вы, хлюпики, подождите! Я вломлю вам так, что вы все обоссытесь!
Его слова вызвали всеобщий смех.
– Генерал Скотт, мы в некотором недоумении от ваших погон, – язвительно заметил начальник Генерального штаба Вооруженных сил России маршал Завьялов.
У Скотта на погонах красовались семь звезд.
– У вас есть какие-либо замечания относительно количества звезд? Действительно, в американской армии высшим званием был шестизвездочный генерал, да и то звание это было присвоено посмертно, чисто символически[27]. Но если Паттон любил награды, почему я не могу добавить себе еще одну звезду? Президент ничего не имеет против, и вы не сможете мне помешать!
– Я просто в недоумении, почему вы не нацепили восемь звезд. Так было бы симметричнее.
– Нет, такой рисунок был бы чересчур строгим. Я бы предпочел девять!
– Просто налепите на плечи американский флаг, что вам мешает? – вставил Лю Ган.
– Вы надо мной насмехаетесь, генерал Лю! – воскликнул взбешенный Скотт. – Я этого не позволю! Не позволю!
– Вы можете прожить хотя бы один день без драки? – спросил Дейви.
– Он надо мной смеется! – повторил Скотт, указывая на Лю Гана.
Вырвав у него из руки трубку, Дейви швырнул ее на стол.
– Чтобы я впредь не видел у тебя этой дурацкой игрушки! И сними со своих погон по три звезды! Не надо давать средствам массовой информации повод для сплетен!
Скотт побагровел, запоздало сообразив, что ошибся с выбором образа на сегодня. Макартур не подходил для личного общения с президентом[28].
Ейгю снова постучал по столу каской, выполнявшей роль молотка.
– Итак, продолжим. В повестке сегодняшнего совещания два вопроса. Во-первых, нужно установить общие правила военных игр и, во-вторых, определить очередность состязаний. Начнем с первого пункта. Главный принцип игры – удовольствие, поэтому мы предлагаем следующее: чтобы сделать игры более интересными и захватывающими, шесть ведущих мировых держав, а именно Соединенные Штаты, Россия, Европейский союз (в военных играх считающийся за одну страну), Китай, Япония и Индия, как постоянные члены Всемирных игр, обязаны придерживаться пакетного принципа, то есть они должны принимать участие во всех состязаниях. Остальные страны могут принимать участие в том или ином состязании по выбору.
Общие принципы получили единогласную поддержку всех стран, и Дейви возбужденно воскликнул:
– Превосходно! Отличное начало!
Ейгю снова постучал каской.
– Теперь перейдем ко второму пункту, определим состязания…
– У меня сразу же есть предложение! – не дал ему закончить американский президент. – Сражения ударных авианосных соединений!
Какое-то время потрясенные дети молчали, затем Ейгю осторожно спросил:
– А это не слишком… крупно? Ударные авианосные соединения? Авианосец со всеми своими самолетами, сопровождающие его крейсеры, эсминцы и подводные лодки? По-моему, это уже чересчур.
– В том-то все дело! – радостно подтвердил Дейви. – Разве дети не хотят играть с большими пушками?
– Может быть, американские дети и хотят, – поднялся со своего места Хуахуа. – Но мы не можем играть в такую игру. У Китая нет авианосцев.
– У Японии тоже нет, – подхватил Ониси.
– У нас есть один авианосец, – сказал премьер-министр Индии Джайру, – но устаревший, с обыкновенным движителем. И собрать ударное авианосное соединение мы не сможем.
– Вы что, хотите сказать, что играть будем только мы, ЕС и Россия, а остальные будут наблюдать со стороны? – спросил Дейви.
– Это не вяжется с пакетным принципом, – кивнув, подтвердил Ейгю.
– И тут ничего нельзя сделать, – пожал плечами Хуахуа. – Мы не сможем построить авианосец.
– А нам вы все не позволите построить авианосец, – презрительно фыркнул Ониси.
– Игры только начались, а вы уже их испортили! – раздраженно ткнул в них пальцем Скотт.
– А как вам такое предложение, – сказал, поднимаясь, Лю Ган. – Мы будем использовать против ваших авианосных соединений свои крейсеры и подводные лодки.
– Ни за что! – воскликнул Дейви.
– А он толковый парень, – сев, шепнул Лю Ган на ухо Хуахуа, и тот, усмехнувшись, кивнул.
Дейви прекрасно понимал, что в детских руках авианосцы взрослых – это совсем другое дело. Дети-пилоты морской авиации только-только научились взлетать и садиться, эффективность их действий против кораблей и наземных целей оставалась удручающе низкой. А действия авианосного соединения – очень сложный процесс, дети не успели освоить его за такой короткий промежуток времени, поэтому в настоящем сражении самолеты, поднявшиеся в воздух с авианосцев, вероятно, не смогут обнаружить свои цели. Еще более серьезной проблемой была безопасность авианосца. Сам авианосец практически не имеет оборонительного вооружения и полностью зависит от кораблей сопровождения. Технические средства и программное обеспечение системы «Иджис», объединяющей вооружение крейсеров, эсминцев и подводных лодок, были настолько сложными, что даже у взрослых глаза лезли на лоб, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы эта система вела себя нормально в руках детей. Хотя авианосцы как обычно шли в сопровождении вспомогательных кораблей, защищены они были весьма посредственно и при своих внушительных габаритах в открытом море представляли отличную цель. Множество всевозможного оружия внушало американским детям панический ужас; например смертельной угрозой для авианосцев была китайская противокорабельная ракета С-802 морского базирования (китайский наследник печально знаменитой «Экзосет»[29]). Достаточно лишь одной такой ракете преодолеть защитный барьер системы «Иджис» и поразить авианосец, чтобы его потопить. Как верно заметил командующий Тихоокеанским флотом: «В настоящий момент наши авианосцы такие же хрупкие, как яйца, плавающие в океане». Еще совсем недавно гроза морей, в настоящее время авианосцы могли в лучшем случае использоваться в качестве транспортных кораблей для переброски истребителей. Но им запрещалось тонуть. Авианосцы являлись духовной опорой американских детей, символом господства Соединенных Штатов, поэтому в период игр американские авианосцы бороздили воды Тихого океана вдали от берегов. Дейви блефовал.