И куда мне бежать? Я даже примерно не знаю на каком расстоянии нахожусь от девятки.
Я обязана туда вернуться.
К нему.
Даже не допускаю мысли, что с Заком могло что-то случиться, он всесильный, неуязвимый и бессмертный. И я должна быть такой же.
Он жив и ищет меня.
История повторяется, но вот теперь я желаю, чтобы он нашел меня как можно быстрее.
Судьба в очередной раз насмехается надо мной. Не так давно я бежала от девятки как можно дальше, теперь же тянусь туда всеми фибрами души.
Продолжаю идти, пока не наступаю на посадочную площадку для вертолетов. Узнаю её по покрытию, точно такое же было, когда мы с папой летали над горами. Напряженно оборачиваюсь на военного, но вопрос застревает у меня в глотке.
Твою ж мать!
– Это что – Статуя Свободы? – спрашиваю я, разглядывая подол громоздкого зеленого платья.
– Вперед!
Да куда мы идём? С этого острова, который расположен недалеко от Манхэттена, есть только два пути – вода и воздух.
Реальность обрушивается на меня ледяным потоком.
Мне не сбежать.
Вот теперь я действительно напрягаюсь. Доходим до края острова, и я вижу огромные волны, которые бьются о берег. Соленая вода попадает мне на лицо. Мне и вплавь отсюда не улизнуть. Глубина слишком велика, а эти волны быстрее раскроят мне череп о выступ острова, нежели отнесут к Манхэттену.
Расстояние, разделяющее меня и Зака, куда больше, чем я могла предположить.
– Пришли!
Оборачиваюсь и смотрю в глаза Капитана. Он что-то говорит уже не таким командным голосом, но из-за ветра я не могу его расслышать. Хмурюсь и подступаю на шаг.
– Отвернись, говорю! – кричит он и взмахивает пистолетом.
– Зачем? – спрашиваю я и до меня доходит. – Я добровольно пришла на свою казнь.
– Отвернись!
Если я сейчас попытаюсь отнять оружие, он пристрелит меня. Есть побегу, опять же, поймаю пулю. Даже если Капитан промахнется и только ранит меня, я всё равно умру. Выхода нет.
Поворачиваюсь к волнам и, закрыв глаза, слышу, как Гудзон с напором налегает на остров.
Я прыгну.
Так будет шанс.
Маленький, один на десять тысяч. Или на миллион.
Но не успеваю и я шага сделать, как в ночи разносится звук выстрела. Громкий одиночный хлопок оглушает.
Вскрикиваю и оборачиваюсь.
Капитан валяется, пистолет выпал из его рук. Бросаюсь к оружию и, схватив его двумя руками, направляю в темноту ночи. Из тумана выходит отец. Не могу перестать называть его так даже мысленно. На ходу он убирает пистолет, подходит к военному и сталкивает того в воды Гудзона. Я даже не слышу шлепка его тела о воду. Река пожирает Капитана моментально.
Что вообще происходит?
Не смотря на меня, папа говорит:
– Иди по левому берегу, там будет катер, тебя увезут на берег.
– Что? – переспрашиваю я.
Тело отца растворяется в тумане, и я, встряхнув головой, отправляюсь следом за ним.
– Где Лекса? – спрашиваю я, и отец возвращается так стремительно, что я отступаю на шаг назад.
Получаю от него недоуменный взгляд.
– Она была с тобой? – спрашивает он.
– Не знаю, возможно. Скорее всего.
Меня уже вовсю трясёт от холода, отец разворачивается и бегом несется обратно к Статуе Свободы. Бегу следом. Я должна убедиться, здесь сестра или нет. А после уплыву, не сожалея ни о чём.
Входим внутрь, но вроде как в другую дверь, отец оборачивается и бросает мне связку из трёх ключей. Не успеваю их поймать, они ударяются мне о грудь и падают к ногам.
– Открой дверь и запрись, – говорит папа, указывает на первую же дверь в коридоре справа и бежит дальше.
Поднимаю ключи и отпираю дверь, вхожу в кабинет и хмурюсь. Стеллажи заставлены папками. Окон нет, но есть ещё две двери справа и слева. В центре кабинета стоит стол, а на нём моё спасение. Запираюсь и отправляюсь к графину с водой. Жадно пью прямо из него и обливаюсь. Ставлю графин на место и оседаю на кресло, на котором скорее всего сидит мой отец.
– Прекрати, называть его так! – вслух приказываю себе я, и чтобы не думать о случившемся, отправляюсь к папкам.
На корешках написаны цифры и числа, если подумать, то становится понятно – это даты.
По рукам проходит озноб.
Достаю первую попавшуюся папку и открываю.
О Боже!
Это досье на девушек, женщин и детей.
Фото, рост, вес, группа крови, место жительства до тумана, во время и ещё куча всевозможной информации, вплоть до родинок, перенесённых операций и шрамов на теле.
Убираю папку на место и отхожу от стеллажа, словно он ядовитый.
Какого черта тут происходит? Сюда должны были отправить девчонок и Лексу? Для чего? Тут ли Доми?
Снова бросаю взгляд на полки. Я даже не знаю, с какой начать поиски, и как я смогу понять даже если наткнусь на фото Доминика? Дети для меня все на одно лицо. Даже племянник.
Голова продолжает гудеть, а глазам становится больно.
Слишком долго я провожу в одиночестве и обыскиваю всё, что не заперто. Двери по обе стороны комнаты тоже заперты, но у меня есть ключи. Отпираю правую – спальня. Небольшая, но довольно опрятная. Слева – ванная комната. Прохожу к зеркалу и вздрагиваю от своего вида. Лицо в крови, волосы взъерошены, глаза – пусты.
Даже не умывшись, возвращаюсь в кабинет. Снова пытаюсь открыть ящики стола, они не поддаются.
Но когда меня это останавливало?
Ножа, как в прошлый раз, у меня нет. Взгляд цепляется за пистолет Капитана, который я оставила рядом с графином. Ну нет, это слишком громко. Посильнее обхватываю круглую ручку верхнего ящика и дергаю что есть силы. С четвертой попытки ящик выдвигается, и я достаю оттуда тетради, исписанные почерком воспитавшего меня человека. Хаотично просматриваю ровные строчки и прислушиваюсь к тишине за порогом. Нахожу информацию о местах, в том числе и о девятке, а точнее, о пастве, которая расположена рядом. В отчете написано, что оттуда прибыло сто восемнадцать женщин и двадцать два ребенка.
О Боже!
Не лелею надежду, что они все здесь живы и здоровы. Но сейчас я с определенной ясностью понимаю одну мерзкую истину.
Мой отец – Барон.
Сомнений больше нет.
Не отец, теперь буду называть его по имени. Джери Брукс.
Как непривычно.
Тихий стук в дверь.
– Открой, – просит голос Джери.
Убираю тетради обратно в стол, закрываю ящик, ручка отваливается от него, и я просто запинываю её под стол. Отправляюсь к двери, отпираю замок, и в кабинет вваливается Джери, следом за ним идет Лекса, а на руках у неё… ребенок.
Дар речи пропал. Разглядываю сестру, она одета в серые штаны и футболку, на ногах белая обувь с закрытым носом и пяткой, волосы чистые и уложены в низкий хвост, на запястье ядовито-розовая бирка. Мальчик на её руках спит, приоткрыв рот, облачен он в обычную детскую одежду. Синяя пижама со звездным небом.
Я хотела накричать на Лексу, но вся злость улетучилась, стоило мне увидеть ребенка.
– Это…
– Доми, – шепчет Лекса и подходит ко мне, обнимаю её и ребенка.
Шок постепенно сходит, и я позволяю себе протяжный выдох.
– Я тебя прибить хотела, – говорю я.
– Прости, – шепчет Лекса. – Я не могла по-другому.
Отстраняюсь и спрашиваю:
– Как Пьер взял тебя с собой?
– Он не брал. Мы действительно увиделись с ним перед тем, как он должен был уехать, я просто забралась в багажник, а потом, на пирсе вылезла. Алекс, я должна была, – сестра так трогательно смотрит на мальчика в её руках и с щемящей болью в голосе продолжает. – Я же говорила, что он жив. Ты ведь так и не поговорила с мистером Келлером, а я больше не могла наслаждаться благами жизни, зная, что моего мальчика могут обижать… а мамы нет рядом.
Уму непостижимо. Она сделала это. Моя маленькая сестра нашла своего ребенка на другом краю страны.
– Его не обижали, – говорит Джери.
Поворачиваюсь к нему.
– Барон… значит, – со злостью произношу я.
Внутри поднимается такой ураган ярости, что я с трудом заставляю себя держаться в рамках. Как он мог?!
– Так было нужно, – говорит Джери, стараясь не смотреть на меня.
– Кому? Тебе? – спрашиваю я и подступаю на шаг к нему.
У меня миллион вопросов к этому мужчине, но всё равно смотря на него, я вижу – своего отца, который безумно любил меня когда-то. Как он мог бросить меня? Как он посмел стать Бароном и совершать ужаснейшие вещи? С его приказа тысячи девушек были изнасилованы, множество детей остались без родителей. Да его душа плавает в крови тех, кто погиб, добывая ему людей.
– Ты собираешь по миру женщин и детей. Для чего?
– Это тебя не касается, – говорит он, и меня срывает с тормозов.
Смех раздирает меня на части. Истеричный и пропитанный болью.
– Не касается? – спрашиваю я, чувствую такое отторжение от человека, воспитавшего меня, что начинает тошнить.
– Прекратите, – просит Лекса.
Подступаю к Джери и смотрю на него снизу вверх.
– Барон меня очень даже касается, знаешь, что я чуть не умерла из-за твоих людей? Ты послал их по мою душу!
– Я не знал, что это ты украла…
– Украла? Да ты с ума сошел! Я спасала Лексу и Доми. Ты уже познакомился со своим внуком? Так вот его отняли от матери и увезли черт знает куда. А ты знаешь, что твои люди делали с Лексой?
Оставляю время для паузы и с такой ненавистью смотрю на Джери, что могу убить одним лишь взглядом.
– Они привезли её сюда, и если бы ты не помешала, я бы уже давно нашел её.
Джери смотрит на меня без грамма эмоций на лице. Словно всё, что он делает, это норма.
– Они изнасиловали её. По твоей вине. По твоему приказу.
Лицо Джери теряет все краски. Он переводит взгляд на Лексу, та в свою очередь твёрдо смотрит на отца. В её взгляде нет страха или паники от воспоминаний. Она словно приняла случившееся как данность прожитой жизни. Как факт.
– Не знал? – спрашиваю я. – Твою маленькую дочь насиловали с твоего же позволения.
– Алекс, прекрати, – просит Лекса, но я уже не могу остановиться. – Он всё услышал и с первого раза.