Лекса бросается к черному пластику и хватает его. Как можно быстрее входит в меню и меняет настройки, вводит код, который запоминала, сидя в вертолете, и видит на маленьком экране надпись: "Линия отключена".
Фух.
Сделав, что нужно, Лекса не успевает вернуться на место, где должно лежать её остывающее тело, дверь кабинета открывается, и на неё во все глаза смотрят двое мужчин. Не думая, что делает, Лекса бежит на них и с громким криком сбивает солдат с ног. Они втроем падают, Лекса пытается отнять пистолет у одного, но получает удар под ребра от другого. И тут в ней просыпается нечто первобытное, звериное, та часть девушки, которая больше принадлежит зараженным, нежели людям. Оттолкнувшись ногами от пола, она набрасывается на одного и выкручивает ему голову практически оторвав её от тела. Её моментально начинает тошнить, но она не тратит на это время. Если она не сделает того, что нужно, то погибнут люди из девятки, в том числе и сама Лекса, а она обещала Доминику вернуться. Она поклялась в этом сыну.
Второй пинает её по животу, но Лекса успевает увернуться и схватить солдата за ногу, дергает его на себя, и при падении он сильно ударяется головой об пол и пока находится в прострации, Лекса забирает у него автомат, вешает себе на плечо, пистолет направляет на солдата.
Немного запыхавшись, Лекса командует:
– Вставай.
Тот еле поднимается на ноги и, немного пошатываясь, смотрит на девушку.
– Кто ты вообще такая?
– Я – мать, у которой вы отняли сына. А теперь вперед. Мне нужно в отсек, где отдыхают военные.
Солдат хмурится и прикладывает руку к затылку. На ладони остается кровь. Лекса тем временем старается не смотреть на мужчину у её ног. Она, в отличие от сестры, испытывает каплю сочувствия, но Закари Келлер дал ей понять, что в сегодняшней битве не может быть ничьей.
Либо они, либо их.
Третьего не дано.
Лекса напрягает слух и, не найдя ничего подозрительного, приказывает солдату:
– Веди меня.
Ей вовсе не нужен провожатый, она вроде как помнит маршрут, да и листы с планом здания лежат у неё в кармане. Но Лексе необходим тот, кто будет своим лицом открывать двери. Мистер Келлер предполагал, что когда он выведет Катарину, то основная масса военных пойдут с ними, и Лекса сможет более просто пробраться к двери солдатского отсека и закрыть её, хотя бы на час.
Солдат молча разворачивается и идет к лифту. Сердце Лексы колотится как сумасшедшее, сейчас наступил её последний акт. Она должна запереть дверь с солдатами, чтобы основная часть не смогла помешать людям Закари Келлера, которые в скором времени прибудут на остров. Или уже прибыли.
Лекса бросает взгляд на часы. У неё осталось не больше пяти минут. Пулевое ранение горит, но Брукс чувствует, что рана затягивается. И это не менее болезненно.
Пока Лекса продвигается по зданию оставляя за собой кровавые следы, Закари заканчивает рассказ о вакцине. Катарина смотрит на сына и решает, что он лжёт. Слишком волшебно звучал его рассказ. Регенерация тела, обостренные чувства, улучшенные слух и зрение. Всё это больше похоже на фантастику, нежели на реальность.
– Мне нужно доказательство, – говорит Катарина, не подозревая, что в этот момент Алексия Брукс – девчонка, на которую никто никогда не ставил, уже стоит у двери в военную казарму и с помощью солдата, взятого в плен, закрывает дверь снаружи. И разбивает стеклянный сканер лица.
– Это правда, – говорит Закари. – И доказательство силы воздействия вакцины сейчас оставляет тебя без военных.
Пару мгновений ничего не происходит. Легкий ветерок колышет короткую стрижку Катарины, и это единственное, на что он способен. Даже ветру не под силу разогнать напряжение, которое возникает словно ниоткуда.
– Что? – произносит Катарина, и её взгляд начинает метаться по лицу сына.
Закари позволяет себе улыбку. Ленивую и медленную, от которой у Катарины замирает сердце. Она вообще не помнит, чтобы её первенец улыбался ей и сейчас не тот случай, когда стоит умиляться.
– Взять его под стражу! – командует Катарина и отступает от сына на шаг.
Закари не двигается с места, он поворачивается к пилоту и кивает тому.
Пилот подносит рацию к лицу и говорит:
– Начали!
И тут происходит невообразимое. Из тумана выбегают люди в черной форме, их куда больше, чем в синей.
Начинается пальба. Первые гильзы не успевают упасть на землю, Закари бросается к вертолету, отодвигает дверь и откинув полог, хватает автомат. Поворачивается и стреляет по противникам, тем временем Катарина Келлер бежит в сторону здания, но не успевает оказаться там. Робин сбивает её с ног, и у них начинается схватка. Выстрелы прекращаются, снаружи оказалось слишком мало противников. Катарине всё же удается извернуться и выскользнуть из рук Робина. Она скрывается за дверью и пытается связаться по рации с военной частью, но пластик в её руках является ничем иным, как лишний балласт.
В злости она бросает рацию, лифт движется слишком медленно, Катарина расхаживает из стороны в сторону и заламывает руки. Она зла. В первую очередь на себя. Она всегда знала, что если ей и суждено пасть от рук человека, то этим человеком будет её первый ребенок. Остальным с этой задачей не справиться. Двери открываются, и Катарина бежит в сторону кабинета.
Нужна подмога.
Сейчас как никогда ей нужна помощь, и она знает, где её получить. Осталось добраться до кабинета. Переступая тело солдата в коридоре, она даже не останавливается.
Но стоит Катарине открыть дверь, как она замирает на пороге. На её кресле сидит младшая из девчонок Брукс с пистолетом в руках. Лекарство правда существует. Сейчас Катарина видит это своими глазами. Девчонка была мертва.
Лекса поднимает пистолет, направляет дуло в лицо Катарине и вслушивается в биение сердца железной женщины, у которой нет страха или жалости.
– Помнишь, как ты застрелила мою маму? – спрашивает Лекса и сглатывает ком, ей до сих пор ужасно больно вспоминать об этом. И тем более смотреть при этом на человека, который и повинен в смерти мамы.
– Я ничего не забываю.
– А помнишь, как отдала меня людям Барона?
– Я отдала тебя твоему же отцу. Ты должна быть благодарна за это.
Лекса бы улыбнулась, но лицо сковало.
– Я благодарна, – отвечает Лекса. – Ведь раньше я бы не смогла сделать и сотой доли того, что совершила сегодня. Я, та слабая и милая девочка, никогда бы не подняла руку на человека, будь он хоть трижды чудовищем.
Катарина вспоминает слова, которые ранее, больше года назад, говорила Александрие Брукс. Но какова ирония, что из жертвы в хищника превратилась не она, а её младшая сестра. Кто бы мог подумать, что забитая девочка когда-то сможет отрастить коготки.
Какова ирония.
– К чему эти разговоры? Хочешь отомстить мне?
– Я уже это сделала.
После этих слов Лекса поднимается и, смотря Катарине в глаза, говорит:
– Я обещала мистеру Келлеру не убивать тебя, даже если у меня будет такая возможность. Но соблазн слишком велик.
Катарина полностью расслабляется, она уверена, что эта девчонка не спустит курок. Не ослушается приказа её сына. И она последняя на очереди, кто может сбить с шахматной доски настолько сильную фигуру, как Катарина Келлер.
– Где моя сестра? – спрашивает Лекса. – Мой отец?
– Я уже сказала. Алекс на материке.
– А папа?
Катарина не отвечает, но Лексе это и не нужно, она слышит, как сердцебиение главнокомандующей дает сбой. Трижды.
Лекса опускает дуло пистолета немного ниже лица главнокомандующий и целится в то же место, куда недавно стрелял Закари.
– Соблазн слишком велик, – повторяет Лекса и с печалью говорит. – Это за всё, что ты сделала моей семье.
Выстрел, и Катарину откидывает назад. Лекса отпускает пистолет, и смотрит как Катарина корчится на полу своего же кабинета. Младшая из сестер Брукс обходит стол и садится прямо на него.
– Лейзенберг сказал, что если бы я не была столь уникальной, то от такого выстрела умерла бы через тридцать минут. Истекла бы кровью и всё. Наступил бы конец. Ты дала своему сыну тридцать часов, чтобы привести меня сюда. Я даю ему тридцать минут, чтобы найти тебя и спасти… если он того пожелает.
Катарина больше не может говорить, кровь с бешеной скоростью покидает её тело, а Лекса со слезами на глазах смотрит на умирающую женщину. Ей не жаль Катарину, вовсе нет. Ей жаль то существо, в которое она превратилась. И скорее всего обратного пути к милой и доброй девушке больше нет.
Тем временем Закари и его люди зачищают этаж за этажом. Нетронутым остается только дверь, за которой сейчас находится остаток армии Катарины Келлер.
Кто-то сдается, кто-то бьется до последнего. Отсек за отсеком. Этаж за этажом. Каждый чертов квадрат Статуи Свободы проверяется. Всех ученых сгоняют в одно помещение, из которого совсем недавно увезли Алекс. Там-то Закари и находит машину, а на водительском сиденье обрезки белого пластика.
Все это продолжается несколько часов.
Когда Закари снова возвращается в кабинет Катарины, то находит её там лежащей на полу в луже крови и с полуприкрытыми глазами. Лекса не двигаясь сидит на столе и смотрит на дело своих рук.
Когда Закари делает шаг к ней, она поднимает взгляд и шепчет:
– Я не сдержала слово.
Слезы на её щеках уже давно высохли. Краснота глаз прошла. Сейчас она выглядит как сумасшедшая, которая совершила убийство и не может уйти с места преступления, потому что ей тут слишком нравится.
Закари никак не комментирует это и кивает на место, куда стрелял.
– Как ты?
– Уже почти не болит.
Лекса снова опускает взгляд на тело Катарины.
– Ты всё сделала правильно, – говорит Зак, и Лекса тут же вздергивает подбородок.
– Но она твоя мама, – шепчет девушка.
– Когда-то была ею.
И если бы Лекса этого не сделала, не факт, что Закари бы смог.
– А теперь собирайся, тебя увезут обратно к сыну.
– Все получилось? – спрашивает Лекса и соскальзывает со стола.