– Нам нужно вернуться на остров. Я улажу дела, а ты сможешь принять душ и отдохнуть, потом за нами прилетит вертолет.
– А моя се…
– Она на пути к девятке. Она сделала сегодня невозможное. И с ней все хорошо, – сообщает Зак и оборачивается назад. – Уилл, проверьте все машины ещё раз, до рассвета нужно раздобыть топливо. Свяжись с Берти и узнай, есть ли оно на острове, если есть, пусть перевезет сюда достаточно количество до момента отбытия.
– Понял.
– Следите за обстановкой на берегу, к вам могут пожаловать солдаты со Свободы, которые сейчас где-то в Манхэттене.
– Принял.
– Остаешься за старшего.
– Я и был за него, – более тихо говорит Уилл, но Закари это слышит и улыбается.
– Чему улыбаешься? – интересуюсь я.
– Уилл мне все чаще напоминает Рэнли.
– Почему? – с грустью спрашиваю я.
– Он только что сказал фразу, которую точно бы произнес Рэнли в этой ситуации.
– Зак, мне так жаль…
– Рэнли жив. Пока еще да.
Выдыхаю так шумно, что любой зараженный на расстоянии в пару километров услышал бы это. Рэнли жив. О Боже! Это… это.
– Что значит "пока"? – спрашиваю я, переплетая наши с Заком пальцы.
– Расскажу об этом позже, нужно возвращаться.
Направляемся к воде, но меня окликает Уилл.
– Что делать с докторишкой?
Раздумываю пару мгновений и принимаю решение.
– Пусть лежит там. Дай ему водички. Один раз.
– Понял.
За какие-то пятнадцать минут мы с Заком доплываем до острова. Робин и те солдаты, что были с ним на материке, встречают нас, и Робин сразу же обращается к Заку.
– У нас всё готово, можем вскрывать дверь.
Я не лезу с расспросами, это больше не мои дела. Я ничего не хочу решать и с удовольствием сбагрю проблемы выживания на плечи Зака. Он точно знает, что нужно делать, и пока ему не нужна моя помощь, то я буду сидеть тише спящей мышки.
Направляемся в сторону Статуи, но, проходя мимо одной из дверей, я останавливаюсь и обращаюсь к Заку.
– Я пойду сюда. Там были комнаты Джери. Побуду там, приму душ и буду ждать тебя.
– Хорошо, – соглашается Закари, наклоняется, целует меня и отстранившись, приказывает двоим военным сопроводить меня и не уходить от двери ни на шаг, а еще он отдает мне свою рацию, объясняет, на какой волне искать связи с ним или с Робином.
Оказавшись напротив двери кабинета отца, дергаю за ручку, но она не поддается. В итоге один из солдат просто выламывает дверь, и я вхожу в помещение, которое пока никому не отдали. Если быть честной, я надеялась на это. В какой-то степени я смогу попрощаться с Джери. С мамой не удалось.
Первым делом отправляюсь в ванную. Нахожу там запасную зубную щетку, мужские мыльные принадлежности и провожу под теплыми струями воды не меньше получаса. Накидываю на себя халат Джери, но вместо того, чтобы отправиться в комнату и лечь отдыхать, я отправляюсь к столу. Просматриваю все, что есть на нём, думаю, эта информация пригодится Заку. Тут есть данные о местах, где расположены паствы. Не думаю, что от них будет легко избавиться, ведь вера ужасно страшная вещь. Барон может стать и мучеником, ради которого фанатики будут продолжать его дело.
Уже привычным движением руки вскрываю закрытые ящики и в первом мне попадается фото. Оно лежит на самом верху, и его просто невозможно не заметить. На фото мама, папа и мы с Лексой. Нам тут примерно три и четыре года. Не знаю как, но я помню этот день. Родители повели нас на аттракционы. Это были настолько детские карусели, что мы ездили на них с родителями, но мне казалось, что я попала в сказку, на выходе из парка нас сфотографировали, поэтому ни у кого не было времени подготовиться к фото. Мама смотрит на Джери и смеётся, она держит меня на руках, и я впечатываю в лицо "отцу" сладкую вату. Лекса на его руках уже спит с приоткрытым ртом.
На глазах непроизвольно выступают слезы.
Что со мной не так? Второй раз за час я практически плачу из-за сентиментальных воспоминаний.
Мне искренне жаль, что Джери тоже больше нет.
Многих нет в живых.
Он вырастил меня, делал счастливой. Если вспоминать мою жизнь до момента развода родителей, то я не помню, чтобы он хотя бы раз наказывал меня или же серьезно ругал.
Мы всегда понимали с ним друг друга.
Все изменилось.
В последнюю нашу встречу я наговорила ему много ужасных вещей. Мы, люди, всегда так делаем. Обижаем тех, кто нам дорог. Зачем? Чтобы они не смогли сделать этого вперед нас. Или же в отместку. Но все это не стоит того, чтобы обижать близких. Как бы я не была зла на Джери в тот день, мне не следовало вести себя, как конченая дрянь. Жаль, что у меня нет пульта, с помощью которого я бы смогла отмотать свою жизнь назад. Я бы многое изменила.
Откладываю фото на стол. Я его заберу с собой и отдам Лексе. Хочу, чтобы Доминик, когда вырос, знал, как выглядели его дедушка и бабушка, а что именно Лекса решит ему рассказать о них, это уже не имеет значения.
Снизу этого фото, лежит ещё одно. Новая семья Джери. Даже не смотрю на их лица, переворачиваю снимок и кладу его на другую сторону стола.
Продолжаю рыться и нахожу информацию о Мексике. Туда Джери предлагал перебраться Лексе и Доминику. Я же снова не дождалась своего билета. Да и плевать. Не хочу больше думать о поганом прошлом. Меня ждет отличное будущее.
На самом дне ящика лежит официальное письмо из суда. Достаю его. Оно вскрыто и датировано тем днём, когда папа порвал с мамой. Достаю два листа, что лежат внутри.
Это завещание… моего деда.
Я даже не знала, что он был жив. Отец Джери скончался в тот же день.
Разворачиваю первый лист и читаю огромный перечень угодий, земельных участков, машин и даже самолета. У меня был очень богатый дед, вот только Джери никогда о нем не упоминал. А мама как-то говорила, что он погиб, когда мы с Лексой были ещё слишком маленькими.
Смысл лжи родителей я понимаю позже, когда читаю второй лист, это послание отца к сыну. Мой дед сообщает ему о том, что оставляет все ему одному, до моего совершеннолетия.
Что?
Продолжаю читать дальше и уже через десять секунд отбрасываю лист от себя, словно он ядовитый.
Тайна моего зачатия открыта, и меня начинает от этого тошнить.
Ну, нет.
Беру лист и возвращаю его на место. Порой лучше не знать правды. Моя мама одновременно крутила шашни с отцом и его сыном. Джери не знал об этом. Из посмертного письма стало понятно, они никогда не ладили. Причина этому неизвестна. Но спустя три года после моего рождения мой дед, которого, кстати, звали Грегори, встретился с моей матерью и попросил сделать тест днк. Он всегда чувствовал, что я его дочь. Ведь похожа. И очень сильно. Мама отказывалась, и тогда он пригрозил, что расскажет все Джери. В итоге тест был сделан, и мама прожила ещё больше десяти лет, зная, что обманывает своего мужа день ото дня. А он ни о чем не подозревает, воспитывая ребенка ненавистного ему человека.
Это слишком.
Мой биологический отец… нет.
Какая мерзость.
Остаюсь сидеть за столом, складываю перед собой руки и кладу на них голову. Мысли уносят меня куда подальше от новостей, которые я узнала. Не замечаю, как проваливаюсь в сон.
Глава двенадцатая
Закари стоит напротив двери, где оказалась замурованной большая часть солдат Свободы. Он не знает точное количество запертых, но подозревает, что и тут их недостаточно, чтобы отбросить людей Зака назад и отбить остров. Записи отца оказались очень полезными, за всё существование их "дела", у них был недостаток грубой силы и перебор ученых.
Так было и в момент захвата острова.
Один из людей Зака разрезает металлическое полотно двери бензорезом, солдат облачен в обычную черную форму, на лице маска с защитным стеклом. Искры летят в стороны, бензорез ревет. Люди за дверью точно знают, что у них незваные гости. Когда полотно убирают, то вереница солдат Зака первыми входят внутрь, они змейкой расходятся в стороны и создают живой коридор. На удивление, стрельбы нет. Закари входят внутрь, переступив металл, его ботинки практически бесшумно ступают по казарме. Солдаты Свободы стоят в конце помещения, их оружие направлено на Закари. Автоматы его людей следят за движением каждого пленного.
Ни единого выстрела.
Это удивляет его. Странно то, что военные в синей форме не пользуются оружием по назначению. Могли бы попытаться.
В помещении находится около сорока человек в синем. Три из них женщины. Высокий и широкоплечий мужчина с сединой на висках выходит вперед и с вызовом смотрит на Закари. Глава девятки останавливается, в его руках нет оружия. Он совершенно расслаблен, и это благодаря вакцине Лейзенберга. Она даёт Келлеру преимущество, которое позволит среагировать ещё в момент, когда кто-то из пленных начнет нажимать на спусковой крючок. Но эти люди не знают о вакцине и о главе базы номер девять ровным счетом ничего.
Мужчину с седыми висками и Закари Келлера разделяет расстояние в два метра.
Напряжение ощутимо и тяжело осаживается на плечи всех присутствующих.
Мужчина перед Заком держит его на мушке и смотрит с ненавистью и растерянностью.
Это тоже ожидаемо. Никто в здравом уме не станет благосклонно принимать захватчиков.
Взгляд Закари Келлера медленно проходится по напряженным лицам.
– Сообщаю вам, что Свобода больше не подконтрольна главнокомандующей Катарине Келлер и её людям. Все военные, кроме вас, разумеется, находящиеся на базе и в пределах острова, нейтрализованы. Более умные сдались без боя, другие сегодня будут захоронены на территории острова. У вас тоже есть выбор. Первый вариант, вы складываете оружие и остаётесь нести службу здесь, но условия вашей службы изменятся. Больше не будет никакой ловли девушек и детей. Служба будет состоять в защите острова и тех, кто здесь останется. Вашим предводителем станет, вот этот мужчина, – Закари показывает рукой на Робина и продолжает. – Это Робин, и ему вы должны будете принести прис