Заключительная глава: ОПЕК и будущее энергетической политики
Окончание Второй мировой войны открыло эру большой нефти в мировой истории. Ход и исход этого конфликта показал военную и геоэкономическую важность надежных поставок нефти и нефтепродуктов для обеспечения обороноспособности той или иной страны. Восстановление, а затем и ускоренное экономическое развитие по обе стороны «железного занавеса» сопровождались значительным ростом энергопотребления. Дешевая нефть – основа основ послевоенного процветания и общества всеобщего потребления. Удивительно, но при всей его центральности энергетический вопрос – а именно обеспечение бесперебойных поставок нефти по приемлемым ценам – вплоть до 70-х годов решался путем диалога между нефтяными компаниями и правительствами стран, на территории которых производилась добыча этого ресурса, причем структура их взаимодействия в значительной степени определялась колониальным прошлым этих государств.
Учреждение Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК) в 1960 году было одной из манифестаций «ветра перемен» – получения независимости колониальными странами. Создание ОПЕК положило начало долгому пути к ресурсному национализму, по большому счету, продолжающемуся до сих пор. На корпоративном уровне эти процессы означали создание и укрепление полномочий национальных компаний, контролируемых правительствами нефтедобывающих стран, и пересмотр роли международных компаний, исторически пришедших на сцену нефтяной политики первыми и сегодня сосуществующими с национальными компаниями. В какой-то мере то, что первичное размещение акций Saudi Aramco[699], крупнейшей нефтяной и самой дорогой компании в истории фондового рынка, состоялось лишь в конце 2019 года, отражает, каким долгим был путь к ресурсному национализму.
Несмотря на протяженность и постепенность процессов, конец 60 – начало 80-х годов были периодом достаточно резких перемен в мировой энергетической системе. Перемены были связаны с возникшим после второй мировой войны и усиливавшимся в последующие годы дисбалансом между ростом спроса на нефть и сокращающимися возможностями ее добычи по низкой цене. При этом политические потрясения на Ближнем Востоке и за его пределами сообщили этим переменам поистине драматический характер. Двойной залп арабской «нефтяной атаки» в контексте Октябрьской войны 1973 года покончил с эпохой дешевой нефти, превратив энергетику в один из важнейших векторов обеспечения безопасности и центральный вопрос дипломатической повестки.
ОПЕК была самым активным агентом этих тектонических перемен, и главы государств сменили директоров «Семи сестер» в качестве основных партнеров ОПЕК за переговорным столом. Период с начала 70-х и вплоть до 1983 года стал «золотым десятилетием» ОПЕК, когда организация имела возможность назначать цены на «жидкое топливо» и таким образом контролировать рынок нефти. Такой расклад был возможен в связи с возникновением в этот период рынка производителей, когда в условиях сохранения высокого спроса на нефть при ограниченном предложении решающую роль в определении основных направлений развития рынка играл ограниченный круг производителей, в основном объединенных в ОПЕК. Иными словами, потребители были готовы покупать нефть практически по любой цене, которую определяла организация, исходя из потребностей ее членов и их готовности произвести тот или иной объем ресурса, а не способности импортеров его потребить – явление весьма необычное в сегодняшних условиях.
Не случайно в это десятилетие в отношении нефти господствовала идея особого товара, на который не распространяются действия законов рынка: ведь даже при повышении цен на порядки спрос на нее не только не падал, но и возрастал. В то же время, это десятилетие, отмеченное ростом экологической сознательности и выхода «зеленого движения» на передовую общественно-политической мысли, прошло под знаком страха близившегося истощения природных ресурсов и «конца нефти». Страха, который особо остро ощущался именно в странах ОПЕК, не располагавших продвинутыми и диверсифицированными экономиками.
И тем не менее, при всей исключительности нефти как товара, высокие цены 70-х годов выполнили свою функцию, позволив войти на рынок производителям, издержки производства которых были сильно выше, чем в странах ОПЕК, а потребители научились тратить сильно подорожавшие энергоресурсы экономно. Все это привело к расширению числа участников рынка и увеличению количества нефти, доступной для покупки и продажи. Это обернулось качественным изменением ситуации в начале 80-х годов, когда рынок производителей уступил место рынку потребителей и цена на «черное золото» стала определяться, прежде всего, спросом, а не распоряжениями ОПЕК (они просто перестали работать) или способностью производителей добыть то или иное количество «черного золота».
Эти новые обстоятельства потребовали от ОПЕК как главного институционального игрока выработки принципиально новой стратегии. 1983 год открыл новый период в истории организации, который, по большому счету, продолжается до сих пор, когда ОПЕК контролирует ситуацию на рынке за счет установления национальных квот на добычу. К середине 2010-х годов эта стратегия также подверглась пересмотру на фоне серьезнейшей диверсификации нефтяного рынка, а именно увеличения количества компаний, добывающих нетрадиционные виды нефти, и развития индустрии возобновляемой энергетики. Переход энергетического рынка ко все более конкурентной модели, со множеством игроков, большинство из которых к ОПЕК не имеют отношения, поставили организацию перед необходимостью согласовывать потолок суммарной добычи с широким кругом акторов, что в 2016 году нашло отражение в появлении формата ОПЕК+.
Эпоха великих энергетических потрясений 70–80-х годов, конечно же, не могла ограничиться лишь энергетикой. Будучи экзогенными шоком по отношению к глобальной политической расстановке сил в условиях холодной войны, энергетический фактор обусловил запуск динамических процессов политического, социального и экономического характера, которые ломали логику противостояния между Западом и Востоком.
С точки зрения канонов холодной войны энергетический кризис 1973–1974 годов носил внесистемный характер, поскольку ни решение ОПЕК, принятое в контексте Октябрьской войны 1973 года, ни мощь энергетического оружия не проистекали из действий сверхдержав и вообще находились за пределами «судьбоносного противоборства». «Вопрос о нефти» в его предельной остроте был поставлен группой стран третьего мира – арабским сектором ОПЕК, а не Москвой или Вашингтоном, но его значение было велико как для социалистического, так и для капиталистического лагеря. На протяжении 70-х годов энергетическая проблема занимала одну из верхних строчек в международной повестке дня, наряду с ядерным разоружением, европейской безопасностью и т. д. Политико-экономические процессы, вызванные событиями на нефтяных рынках, запустили процесс перемен в ключевых узлах международной политической системы: внутри Западного блока, между развитыми странами и ОПЕК, между СССР и «западным» миром. Иными словами, нефтяной шок 1973–1974 годов привел к такой перегруппировке сил на мировой арене, которая в итоге обернулась размыванием классической структуры холодной войны.
Нефтяной фактор повлиял двояко на модус отношений США и их союзников. Противостояние с ОПЕК в 1973–1974 годах ввергло атлантическое сообщество в состояние кризиса, хотя напряжение между Старым и Новым Светом начало расти еще с середины 60-х годов. Однако в итоге задача преодоления нефтяного шока подтолкнула западный мир к консолидации. Изначально подходы США и европейских стран к решению нефтяной проблемы казались несовместимыми в силу неравенства объемов природных ресурсов, возможностей оказывать влияние на крупнейших производителей нефти ОПЕК и расхождений относительно степени вовлеченности государства в дела рынка. Но обреченные быть союзниками в рамках холодной войны, страны западного блока были вынуждены выработать формулу взаимодействия на нефтяном треке. Его символом стало Международное энергетическое агентство, оказывающее и в наши дни весьма значительное влияние на формирование энергетического и политического дискурса.
В процессе поисков компромисса развитый мир выработал новые форматы политического диалога, такие как саммиты «Большой семерки», что, в конечном счете, способствовало консолидации Западного блока не только в нефтяном вопросе, но и по другим проблемам, например, финансовым, торговым и т. д. Те рецепты – технологические, экономические, управленческие, – которые западный мир разработал в ответ на окончание «эпохи дешевой нефти», в долгосрочной перспективе повышали его шансы на успех в судьбоносном противостоянии с Востоком. В этом, безусловно, проявилось действие энергетики как фактора перемен в глобальном соотношении сил.
Нефтяной шок также увеличил возможности третьего мира влиять на международную повестку дня. ОПЕК превратилась, экономически и политически, в буфер между первым миром и менее развитыми странами мира третьего. И хотя вопросы о создании нового международного экономического порядка серьезно обсуждались на самых представительных форумах, все же именно интеграция стран ОПЕК в международные институты, сам успех ОПЕК с точки зрения превращения организации из объекта в субъект мировой торговли и политики стал одним из немногих конкретных результатов «десятилетия третьего мира».
Ответом развитых стран на вызов ОПЕК, нашедшей действенные рычаги влияния на международную повестку дня, стала выработка новой модели отношений с нефтепроизводителями. Эта модель включала активные торговые контакты, взаимодействие на двустороннем и многостороннем уровне по релевантным политико-экономическим вопросам. Результаты действия этой модели были двоякими: несмотря на то, что ОПЕК на какое-то время превратилась в рупор третьего мира, произошло отмежевание стран, входящих в ОПЕК, от остальных развивающихся государств, к тому же вовлечение ОПЕК в систему международных экономических связей нейтрализовало потенциальные ревизионистские поползновения организации и отдельных ее членов.