Начиная с 1863 г., в манифестах о рекрутских наборах смягчались постепенно наиболее тягостные условия отправления старой рекрутчины, как-то: сокращен был срок службы до 15 лет, отменена отдача в солдаты за преступления, улучшено содержание солдат, начато обучение грамоте, ограничены телесные наказания и кулачная расправа, и пр. Для составления же проекта нового Устава о воинской повинности образована была в том же 1863 г. при военном министерстве комиссия. Но работы ее двигались медленно, и постепенно увеличивавшийся в обществе и правительстве реакционный дух (особенно с 4 апреля 1866 г., с появлением во главе Министерства народного просвещения гр. Д. А. Толстого, и юстиции – гр. К. Н. Палена) препятствовали главному инициатору и вдохновителю великой гуманной реформы Д. А. Милютину, опиравшемуся главным образом на содействие великого князя Константина Николаевича, двигать реформу с желательною быстротою [171] . Крепостники, не забывшие еще «обиды» 19 февраля, и слышать не хотели о том, чтобы их дети были уравнены с «мужичьем». Богатые купцы, из коих некоторые еще вчера, можно сказать, были сидельцами в кабаках или крепостными, негодовали чуть ли не больше еще на то, что при их капитале да не вправе они будут откупиться от неприятной повинности! Трудно сказать, сколько потребовалось бы времени, чтобы высшие слои общества, издавна воспитанные в традициях крепостного права, ради горсти избранников жертвовавшего интересами миллионов кормильцев русской земли, чтобы наши привилегированные сословия, закоснелые на сословных и денежных привилегиях, усвоили себе столь элементарную идею, как равенство пред воинскою, равно для всех тяжелою, но неизбежною государственною повинностью, если бы не внешние события, сразу давшие сильный толчок военной реформе.
Прусские победы 1870 г. и разгром французской армии подсказали, помимо соображений права и справедливости, необходимость реорганизации военных сил с военной точки зрения. Так как все прусское, начиная с касок и кончая школьною системою, сильно поднялось с этих пор в общественном кредите и вошло в силу, то и мысль об устройстве военном по прусскому образцу, т. е. с установлением общей воинской повинности и с увеличением наличного состава армии, сокращением службы и пр., стала популярна у нас и очистила путь реформе, задуманной гр. Милютиным еще в 1862 г.
Для выработки нового Устава были образованы две новые комиссии. Военный министр Милютин составил «Общие основания », которые были Высочайше утверждены 20 декабря 1870 г. и переданы для руководства комиссий. Основания эти предрешали вопрос об уравнении всех сословий пред воинской повинностью и основные черты предстоящей реформы.
§ 1 заключал в себе сущность реформы и гласил так: защита отечества составляет священную обязанность каждого русского подданного. Затем в дальнейших параграфах устанавливалось: поступление на службу решается жеребьем. От призыва изъемлются только лица, которые по физическим недостаткам признаны навсегда неспособными к военной службе. Временные отсрочки от призыва допускаются в самых ограниченных размерах и исключительно в видах поддержки семей, обеспечения народного образования , а также в интересах народного хозяйства и промышленности. Замещения или откупы от военной службы не допускаются. Срок службы назначен в 15 лет, из коих на действительной в мирное время не более семи. Опубликование основных положений было встречено сочувственно со стороны многих земских собраний и городских дум и даже, к чести их, некоторых дворянских собраний, подавших благодарственные адресы [172] .
При составлении проекта устава в комиссии, состоявшей под высшим руководством Д. А. Милютина, из 38 членов, по некоторым вопросам возникли разногласия. Так меньшинство (ю членов) полагало освободить вовсе от действительной службы, в интересах промышленности, семейных одиночек, которые непосредственно управляют доставшимся им по наследству хозяйством или промысловым заведением. Но большинство (28 членов) отвергло это мнение, исходя из той точки зрения, что льготы по имуществу при общеобязательной личной военной повинности не могут иметь в виду самих имуществ, но могут быть допущены единственно во внимание к затруднительному положению лица, владеющего имуществом и внезапно призванного к отбыванию воинской повинности, и признало более правильным, вместо освобождения от службы, допустить отсрочку на один год (с.45 н. Записки). Со стороны купечества сделана была попытка провести право откупа, хотя временное, причем делались заманчивые предложения обеспечить на поступившие суммы инвалидов, но эта неуместная меркантильная точка зрения была решительно отвергнута военным министром Д. А. Милютиным.
Щедрою рукою установлены были в проекте льготы по образованию. «Проникнутые мыслью, – говорится в записке просвещенного министра Д. А. Милютина, – что военная повинность не только не должна вредить развитию просвещения в нашем отечестве, а напротив, насколько возможно, способствовать его распространению и что установление с этою целью льгот для одних только вольноопределяющихся, подобно принятому за границею, было бы у нас совершенно недостаточно, так как мы стоим на сравнительно низшей ступени образования, комиссия единогласно признала необходимым оградить интересы образования во всех его ступенях даже для лиц, поступающих в армию по жребию. С этою целью допущены были отсрочки до окончания образования и сокращения срока действительной службы, начиная от полугода (для лиц с высшим образованием) и до четырех лет (окончившие курс в начальных училищах).
Просвещенные усилия военного министерства дать импульс народному образованию настолько были очевидны, что впоследствии Государственный Совет, обсуждая проект, счел справедливым занести в свой журнал следующие знаменательные и лестные для тогдашнего военного министра строки: «Проект производит в высшей степени отрадное впечатление: при необходимом охранении интересов армии и потребностей военного ведомства в нем не только не забыта важность просвещения, но можно даже с уверенностью сказать, что проектированные постановления будут служить наиболее действительным и могущественным орудием к распространению просвещения. По мнению присутствия, нельзя не принести за это составителям проекта справедливой доли признательности» [173] .
Никогда официальное выражение признательности не имело более справедливости и реального основания.
III
19 января 1873 г. Д. А. Милютин внес свой проект в Государственный Совет и разослал его одновременно на заключение министров. Поступила масса замечаний, из коих немногие были прямо враждебны основному принципу уравнительной всеобщей воинской повинности, большинство же отстаивало те или другие интересы привилегированных сословий, но замечательно, что не было ни одного, которое клонилось бы к лучшей и большей защите интересов народной массы. Как бы молчаливо признавалось всеми, что для нее и без того достаточно (а по мнению иных, чересчур много) сделано военным министром.
Принципиальным противником общей воинской повинности выступил самый стойкий союзник гр. Д. А. Толстого по насаждению грамматического классицизма, управляющий государственным коннозаводством, генерал-адъютант Гринвальд. К сожалению, мы не имели в руках подлинного заключения этого разностороннего консерватора, считавшего себя, помимо техники коннозаводской производительности, равно компетентным как в вопросах чисто педагогических, так и военно-юридических; но, как можно заключить из журнала Государственного Совета, он шел против демократического духа военной реформы; он считал опасным для дисциплины допустить общение свободолюбивых образованных молодых людей из разночинцев с солдатами из народа, а самую военную реформу «преждевременною». Первое опасение разделял и товарищ министра иностранных дел Вестман, который признавал полезным освободить на десять лет лиц с высшим образованием, – не то в награду, не то как macula, в наказание за их политическую неблагонадежность, – от воинской повинности [174] . Особое присутствие Государственного Совета отвергло эти заскорузлые ухищрения мнительных бюрократов, консерваторов согласно заключению Д. А. Милютина по следующим соображениям: «Весьма значительное число молодых людей из образованных классов общества поступает и теперь ежегодно в состав войск в качестве юнкеров; между тем, по засвидетельствованию военного начальства, лица эти не только не оказывают дурного влияния на нижних чинов из простолюдинов, но подают даже добрый пример охотного исполнения служебных обязанностей. То же самое, должно надеяться, останется и впредь. Предполагать противное можно было бы в том лишь случае, если бы со введением реформы молодые люди поставлены были в условия, не соответствующие ни образованию их, ни привычкам, чего на самом деле не предположено» [175] .
По поводу же обычного припева трусливых рутинеров о «неподготовленности» народа к принятию общеобязательной военной службы и установления права выкупа для привилегированных высших классов Государственный Совет рассуждал так: «Ввиду совершившихся уже преобразований во всех отраслях государственного устройства, со введением общих всем сословиям земских учреждений и судебной реформы, которыми уже устранены многие из преград, разделявших у нас сословия, сохранение различия одних от других, именно в отношении к обязанности защищать родину, было бы, напротив того, резким и ничем необъяснимым отступлением от общего строя государственного развития. Если правительством признано было возможным и благовременным ввести упомянутые реформы, несмотря на относительно низкий уровень умственного развития массы населения, то это обстоятельство тем менее может служить препятствием общеобязательной воинской повинности, которая по самому ее свойству и условиям военной службы представляет весьма действительное средство не только к распространению народного образования, но и к нравственному развитию населения и вообще к правильному соединению и к направлению их к одной общей цели» [176] . Далее Государственный Совет ссылается на примеры иностранных государств, где не допускается никаких отступлений в пользу высших классов от основного начала общеобязательности военной службы, и в частности на пример Пруссии, где она была введена вскоре после отмены крепостного права.