Земля! Что ж так влекут меня стремленья дум
И сердца пыл к тебе? Не знаю… Оттого ли,
Что от меня далек тревожной жизни шум?
Иль правды я ищу? Иль я устал от боли
Разрушенных надежд, оплаканных потерь?
Иль твой к покою зов мне слышится теперь?
Во время летних своих приездов С. И. аккуратно посещал заседания купянского съезда.
С отправлением обязанностей этого звания связано воспоминание о последнем из огорчений, которыми так богата была жизнь Зарудного. Сенат разослал 6 июня 1886 г. известный циркуляр мировым съездам, в котором, ссылаясь на случаи нерадения со стороны мировых судей (неназначение ни одного заседания в течение года и т. п.), предписывал съездам требовать от судей ежемесячных отчетов и пересылать их в сенат. Многих изумил этот циркуляр, ронявший достоинство мирового института и едва ли согласный с законом, но из 600 мировых судей один Зарудный поднял голос против меры, которую считал произвольною. Он вошел в купянский мировой съезд с предложением приостановиться приведением в исполнение указа и донести сенату о неудобствах указа, согласно ст. 76 Основ. Зак. В своем подробно мотивированном предложении Зарудный, между прочим, заявлял, что «судебная администрация обязана была указать на отдельные случаи нерадения, но не имела права циркулярно приписывать всем мировым судьям совершенно единичные явления, не имеющие ничего сродственного с общим направлением мировых съездов, и налагать несвойственные их занятиям обязанности». Купянский мировой съезд принял предложение С. И. Сенат (по соединенному присутствию 1-го и касс, департ.), не рассматривая вопроса по существу и не имея возможности наказать своего сочлена, сделал купянскому съезду in corpore замечание, всю горечь которого должен был восприять незадолго до своей смерти один Зарудный.
В свой невольный досуг с 1869 г. Зарудный издал сравнительноюридическое исследование «Гражданское Уложение Итальянского Королевства и русские гражданские законы», в 1870 г. «Торговое Уложение Итальянского Королевства и русские торговые законы». В 1873 г. он составил для первого съезда русских юристов реферат: «О необходимости полного издания Граж. Законов с 1857 г. и согласование их со всеми последующими узаконениями», что было исполнено только в 1888 г. В 1879 г. он издал перевод книги Беккариа «О преступлениях и наказаниях», с интересными сближениями с русским законодательством и характерными юридико-общественными примечаниями. Последние годы С. И. работал над переводом «Ада» Данте, который успел выпустить с обширными комментариями незадолго до смерти. В 1886 г. Зарудный был выбран Московским юридическим обществом в число своих почетных членов. Этот знак внимания чрезвычайно тронул доблестного ветерана судебной реформы, давно всеми забытого.
Ища облегчения своим недугам, нажитым в стенах холодного мрачного Петербурга, под лучами южного солнца, Зарудный умер в 1887 г. на пути в Ниццу, где он, подобно Герцену, нашел у светлого лазурного моря упокоение от жизни, полной славных дел и неизбежных с ними страданий:
Законность, правосудье, честь
И вольности святое пламя…
Ведь кто несет такое знамя,
Тот обречен и крест свой несть.
Глава девятнадцатая Сподвижник Царя-Освободителя в. к. Константин Николаевич † 13 января 1892 года
Ничего не может быть выше на земле, как царь или сын царя, достойный имени человека.
Жуковский
Comment? la liberte dechaine ses coleres
Partout, contre Veffort des erreurs seculaires,
La Verite combat pour s ’ouvrir un chemin;
Etje ne prendrai pas parti dans ce grand dramel
L. Ackermann
I
Традиционное чествование годовщины дня подписания освободительной хартии и тризна по творцам ее, ежегодно совершаемые в Петербурге 19 февраля в кружке деятелей крестьянской реформы, носили в 1892 году особенно грустный характер: незадолго перед тем скончался один из самых крупных деятелей минувшей славной эпохи гуманно-либеральных реформ – великий князь Константин Николаевич, «вложивший душу» в великое дело освобождения крестьян [313] .
Исторические справки, посвященные преобразовательной эпохе 60-х годов, не могут не отметить признательным словом плодотворную, кипучую деятельность того из сподвижников Царя-Освободи-теля, который своим отзывчивым добрым сердцем горячо откликнулся на его гуманные запросы и чаяния и своим умелым просвещенным содействием и непреклонною энергиею не раз спасал судьбу реформ, в особенности крестьянской, в столь частые минуты нерешительности, колебания и шатания мысли в высших сферах.
Будучи богато одарен от природы [314] , получив замечательно разностороннее [315] , широкое образование, постоянно впоследствии пополняемое, закалив с детства свой характер в аккуратных привычках и твердых принципах [316] , обогатив свой ум наблюдением иностранных государств в свои неоднократные поездки [317] и опытом государственного управления [318] , покойный великий князь Константин Николаевич к началу нового царствования в лице своем являл тип нового, молодого поколения государственных людей 50-х годов, хорошо сознававших близость поворота в судьбах России, хотя еще не вполне ясно определивших себе содержание и пути его. Ясно было для всех просвещенных людей, способных понимать смысл и значение пережитого грозного урока, одно: это невозможность сохранения statu quo ante, необходимость изменения курса государственного корабля, своевременность и, стало быть, необходимость коренных, всесторонних реформ [319] .
Полный сил и живой энергии, в цвете лет (около 30) и в счастливом сознании своей способности и готовности работать на общее благо, вел. кн. Константин Николаевич служит во второй половине 50-х годов центром и источником самых разнообразных начинаний, имеющих целью всесторонне изучить Россию, с тем чтобы обновить ее государственно-общественный быт на новых началах. С первых же месяцев нового царствования великий князь решается объявить войну всесильной бюрократической рутине с ее форменною или официальною ложью. Для того чтобы уяснить себе истинное положение дел, он решается на шаг, беспримерный в летописях русской бюрократии, отдельные ведомства коей всегда представляли тщательно огороженные, часто взаимно враждующие и всегда взаимно ревнующие укрепленные лагери. Уже в марте 1855 г. великий князь требует из чужого ведомства, из Министерства народного просвещения, профессоров университета для обревизования своих морских училищ [320] . Нужно принять во внимание, помимо указанной междоусобной войны между разными ведомствами, еще и то презрительное отношение военных, представителей силы, к представителям ума, науки и вообще к гражданскому ведомству, которое составляло характеристическую черту николаевского режима, чтобы оценить все глубокое значение этой «революционной меры».
Затем в декабре 1855 г. появляется знаменитый приказ великого князя Константина Николаевича, в котором он с отвагою юного Геркулеса мечтает очистить конюшни Авгия: он бросает в лицо старому бюрократическому строю обвинение в систематической фальсификации истины и требует от своих подчиненных, чтобы они в отчетах своих не лгали, уверяя, по обыкновению, что все обстоит благополучно [321] . Легко представить себе, – нет, впрочем, не легко представить себе! – переполох, произведенный этим неожиданным, но сильным ударом колокола, раздавшимся из морского ведомства и, с одной стороны, ошеломившим цепких представителей старой системы, а с другой – освежившим, как очищающее и оживляющее дуновение с моря, обещая очистить застоявшуюся загнившую атмосферу правящих сфер [322] …
Морское ведомство, которому по роду своей специальности не было дотоле никакого дела до «посторонних ведомств» и до которого тоже не было никому дела из лиц других ведомств, делается с половины 50-х годов средоточием разнообразной кипучей деятельности, живо заинтересовавшей все мыслящее русское общество. Начиная от этнографических экспедиций для изучения разных местностей России (при участии таких писателей, как Писемский, Григорович, Гончаров и др.) и кончая вопросами гласности, гласного судопроизводства [323] и отмены телесных наказаний (и это, заметьте, в ведомстве, где необходимость бесчеловечных наказаний ради поддержания дисциплины почти везде признавалась неопровержимой аксиомою!) и даже вопросами рациональной педагогики – все интересует морское ведомство, имеющее во главе живого, пылкого энциклопедиста и гуманиста, великого князя Константина Николаевича. Журнал морского министерства – «Морской сборник» — делается благодаря А. В. Головнину одним из самых живых и популярных органов печати (достаточно напомнить знаменитые статьи Н. И. Пирогова «Вопросы жизни», впервые поставившие педагогику на почву гуманитарную и сделавшие брешь в старой ремесленной школе профессиональной муштровки), а само министерство убежищем [324] , где спасаются все люди независимого характера от самодурства самовластных бюрократов старого закала вроде гр. Панина [325] либо многочисленные жертвы диких бесчинств патриархально свирепствовавших диких представителей «властной руки» вроде Бибикова [326] , Клейнмихеля и Муравьева. Словом, морское ведомство, руководимое либеральным вел. кн. Константином Николаевичем, этим «lе plus liberal et le plus eclaire prince de l’empire», как достойно величает его знаменитый французский публицист Лероа-Болье [327] , сделалось настоящим рассадником или главным штабом всего того преобразовательного движения 60-х годов, которое привело к реформам, «составляющим, как гласил рескрипт Александра III на имя кн. А. М. Горчакова, гордость нашу и сладу минувшего царствования».
II
Для истории русской культуры особенное значение имеет деятельное и решительное участие великого князя Константина Николаевича в величайшей из реформ нынешнего столетия [328] —в крестьянской. Незабвенные, исключительные заслуги покойного великого князя были официально признаны еще в 1861 г. в знаменитом рескрипте, данном в один день с подписанием манифеста об освобождении крестьян.