III
С 1858 г. судьба переносит В. А. в иную область России и в новую более обширную сферу деятельности. Назначенный с 1 августа калужским губернатором, Арцимович нашел, наконец, ту широкую арену деятельности, которой давно уже жаждала его благородная и деятельная натура, умудренная житейским опытом. Это была чуть ли не самая критическая пора в истории освободительного движения конца 50-х годов, приведшего к падению крепостного права и наделению крестьян землею. Вопрос об освобождении крестьян был уже официально поставлен на очередь, но он встречал еще сильное противодействие [403] в высших сферах, и само правительство не имело пока окончательного и полного плана решения вопроса. Тверское дворянство первое в августе 1858 г. выдвинуло официально на очередь вопрос о наделе землею; но правительство, разрешив его обсуждение, соблюдало пока нейтралитет.
Перевод из Сибири на новое губернаторство поставил Арцимовича лицом к лицу с великим крестьянским вопросом, к которому он с самого начала относился с величайшим интересом и глубоким сочувствием. Положение В. А. было не из легких. Калужская губерния была одна из первых по количеству крепостного населения [404] , а калужское дворянство далеко не сочувственно отнеслось к этой великой либеральной реформе, и оно одно из последних подало адрес об освобождении крестьян [405] . Нужен был такт Арцимовича, его горячая вера в свободу, чтобы если не убедить завзятых крепостников, что было выше сил человеческих, то хоть расшевелить у передовых, более развитых представителей калужского дворянства лучшие человеческие чувства. Открывая 6 декабря калужский комитет, Арцимович в речи своей обратился к дворянам с простым, но задушевным воззванием: «Прямое содействие ваше к устройству многочисленного трудящегося сословия, – сказал он, – дарует вам высокое право участвовать в отмене того положения дел, которое так резко противоречит духу нашего времени в устранении многих глубоких страданий, завещанных нам временем давно прошедшим, и в установлении такого порядка, чтобы восстановление этих страданий и неустройств в будущем сделалось невозможным » [406] . Благотворное влияние обаятельной личности Арцимовича, мастера в умении будить в самых скромных и зачерствелых людях лучшие стороны их природы, сказалось вскоре [407] . Несмотря на то, что большинство калужского комитета принадлежало к ярым защитникам дворянских интересов, по некоторым вопросам он шел впереди всех прогрессистов. Так, например, благодаря инициативе Арцимовича [408] , комитет выдвинул вопрос о выкупе наделов, за который высказалось не только более прогрессивное его меньшинство, но и весь комитет в полном составе [409] . —Кроме того В. А. принимал участие в трудах комиссии при министр, внут. дел, составлявшей проект о крестьянских мировых учреждениях.
С изданием Положений 19 февраля, Арцимович всецело отдался задаче добросовестного и безобидного для обеих сторон применения их. Радуясь, как немногие, освобождению народа от помещичьего ига Арцимович в ожидании объявления воли принял разнообразные меры к тому, чтобы по возможности в один день по всей Калужской губернии поскорее и сразу народ узнал, что пало с его плеч позорное вековое бремя [410] . Стремясь к правильному устройству, согласно с духом освободительного акта 19 февраля, гражданского и поземельного быта нового свободного земледельческого класса, Арцимович умел собрать вокруг себя единственный в своем роде либеральный кружок из лучших представителей местной и столичной университетской молодежи, которая воодушевляемая благородным примером своего достойного неутомимого руководителя усердно и с честью послужила в должности мировых посредников [411] народному делу. Один из этих добрых сеятелей на ниве народной, П. Н. Обнинский [412] , в воспоминаниях своих так передает напутствие, слышанное им от Арцимовича: «Верьте в свое дело, – говорил он, – чтите закон во что бы то ни стало , не падайте духом, а в трудную минуту идите ко мне – я ваш защитник и помощник, ваш руководитель, ваш советник, все, что только вы потребуете от меня». Но, как и следовало ожидать, твердый и беспристрастный образ действий Арцимовича вызвал неудовольствие со стороны помещиков, которые стали обвинять его прямо в демагогических стремлениях…
Введение в действие Положения о крестьянах представляло чрезвычайные трудности. Отставка С.С.Ланского и Н.А.Милютина, состоявшаяся уже в апреле 1861 г., сильно приободрила крепостников, получивших надежду переделать «наделе» всю освободительную реформу, т. е. применять ее, не нарушая буквы закона, однако вразрез с его духом. В. А. Арцимович, преданный всею душою именно духу крестьянской реформы, с большою энергиею вступил в борьбу с такими тенденциями, рискуя навлечь на себя небезопасное неудовольствие помещичьей партии, располагавшей сильными связями в высших сферах. В. А. смело вступил в этот ожесточенный бой и если пал, то пал, покрыв свое имя честью и славой.
Одним из поводом к столкновению Арцимовича с калужскими помещиками был вопрос о рекрутских квитанциях, операция с коими составляла одну из выгодных, но грязных спекуляций помещиков и практиковалась открыто, несмотря на свою противозаконность и явную неблаговидность, граничащую с уголовным обманом. Помещик брал выкуп с богатого крестьянина за рекрутскую повинность и, никогда почти не покупая [413] рекрутской квитанции, силою своей власти отдавал за выкупившегося другого, бедного. С введением Положения о крестьянах крепостные, заплатившие помещикам деньги и взятые тем не менее в рекруты, стали обратно требовать с них уплаченные суммы. Помещики стали защищаться ссылкою на ст. 18 Положения, воспрещавшую принимать жалобы на действия помещиков, совершенные в силу существовавшего крепостного права. Гг. помещики считали себя независимыми за этою формальною защитою, как за каменною стеною, мало интересуясь некрасивостью своего поступка с точки зрения самой элементарной порядочности и забывая, что non omne quod licet honestum est (не все законное прилично). Когда дело дошло до калужского губернского присутствия, в котором председательствовал Арцимович, сделана была тщательная проверка, с точки зрения строго законной, возражений помещиков и признано, что такие обманные поступки были совершены не в силу крепостного права (ст. 1027–1137, т. IX Св. Зак.), не допускавшего подобных операций, а вследствие злоупотребления им (за что иногда брали помещиков в опеку) [414] . Присутствие стало присуждать обобранным крестьянам с помещиков противозаконно удерживаемые деньги. Inde ira № 1.
Затем массу нареканий навлек на себя Арцимович стремлением внести хоть некоторый элемент права в темную крепостническую среду, насквозь пропитанную сознанием своего полновластья и полного бесправья «хамов». Положим, воля была объявлена, но что значит воля, если местная полиция является послушным орудием для бесцеремонного обирания крестьян и если можно бить их и дубьем, и рублем благодаря круговой поруке? Как известно, многие крепостники охотно мирились с такою мнимою волею, при которой они получали в свое распоряжение и организованную «вотчинную» полицию, и обеспечение в виде ручательства мира (См. выше, гл. II, § 111).
Таковы были не в меру разыгравшиеся аппетиты и калужских дворян, которые с первых же дней по объявлении воли самым решительным образом стали вводить в границы закона Арцимович. По предложению его, калужское губернское присутствие уже 27 марта 1861 г. единогласно одобрило циркулярное разъяснение по полиции, коим ограждалась личность крестьян от «раздражительных требований помещиков», требовавших розог по поводу самомалейшей неисправности их. Губернское присутствие исходило из той мысли, что с «отменою крепостного права всякое нарушение обязательных отношений крестьян к их бывшим помещикам не может уже иметь никакого иного характера, значения и последствия, как нарушение обыкновенных обязательств, причиняющее вред или убыток и требующее возмещения потерпевшему лицу порядком чисто гражданским , но отнюдь не уголовным, кроме случаев открытого сопротивления» [415] . Отсюда еще большие вопли по поводу анархии, заведенной Арцимовичем. Лидер [416] калужских крепостников, г. Потулов, меча громы против него, писал между прочим: «Поля или вовсе остались без обработки или обрабатывались столь плохо, что не могли давать надлежащего урожая» [417] . Указывая затем, что оброки с крестьян вовсе не взыскиваются г. Потулов, между прочим, писал: «Да, дворяне-крепостники в смысле крепости (?) закона и в значении охранительного начала спокойствия в государстве в прямую противоположность тем жалким личностям, которые под личиною человеколюбия [418] и никогда ясно не высказываемого ими своеобразного передового образа мыслей стараются для осуществления своих идей обходить (!) закон произвольными перетолкованиями [419] , не стыдятся желать наделять, кого по их расчетам (sic) нужно, похищениями (?!) из чужого достояния, а в довершение, подрывая (?) в народе уважение к закону и развивая (!) в крестьянах тлетворную мысль отрицания прав собственности , готовят для отечества страшную будущность» [420] .
Если такую чудовищную родомонтаду трусливые и жадные крепостники не стеснялись выносить публично, то не трудно догадаться, каким букетом инсинуаций и клевет должны были отдавать интимные «сообщения» и «донесения» куда следует, начиная от зазнавшегося магната-архимиллионера генерала Мальцева, безумные действия коего только лишь благодаря энергии Арцимовича не возымели своих пагубных последствий и кончая бесчестными и жестокими помещиками средней руки, готовыми содрать шкуру с бывших своих рабов и негодовавшими на Арцимовича за стремление отстоять закон [421] .
Для проверки доносов поднявших гвалт калужских крепостников была назначена в 1862 году сенаторская ревизия через сенатора Капгера. Но никакие ревизии не были страшны для Арцимовича, который был безукоризненно чист и перед совестью, и перед законом! Ревизующий сенатор аттестовал блестящим образом строго законное и вместе с тем человечное, просвещенное управление губерниею и в осо