По полу своему Н.В. могла быть, согласно традициям, «царицею и рабою», но отнюдь не общественною деятельницею. Но великое освободительное движение пробудило и русскую женщину, обратив на пользу народа и человечности богатые дары ее инстинктивного альтруизма и любви к правде.
Lа Verite combat pour s ’ouvrir un chemin,
Etje ne prendrais pas parti dans ce grand dramel?
Quoi! ce coeur qui bat la, pour etre un coeur de femme,
En est-il moins un coeur humain?
Благое освободительное движение 60-x годов, приведшее к освобождению или, как тогда выражались, эмансипации крестьян, поставило на очередь и эмансипацию женщины от гнета домостроевских традиций и приобщение ее к общечеловеческим культурным интересам. Отбросив в сторону известные своею нелепостью учебники, «приспособленные к женскому образованию» и излагавшие науку, – рассудку вопреки, наперекор стихиям – в виде рассиропленных моральных сентенций, способных вызвать тошноту, – русская женщина из куколки институтской невинности, из жеманной полуидиотки стала превращаться в обыкновенного неискалеченного, развитого человека, которому ничто человеческое не чуждо. Трудный, но верный путь к обращению рабы в человека лежал в учении. И русская женщина под влиянием увлекательной проповеди передовых мыслителей эпохи – Чернышевского, Писарева и др., стала много и прилежно учиться: во-первых, для себя и, во-вторых, чтобы учить других. В числе таких взрослых учениц была и Н. В.
Начав под сорок лет свое полное перевоспитание, Стасова отдалась с начала 60-х годов беззаветному служению на пользу ближнего и в течение 35-ти лет до преклонных лет всеми силами души служила знамени просвещения, несмотря на многочисленные мелкие и крупные трудности, коими обставлена была ее благородная служба на пользу родины. Это было время «медового месяца» честного служения интеллигентной русской молодежи народу. С жаром и гражданским воодушевлением, которого наше время даже и понять не может, не то что испытать, в каком-то «бешенстве любви к ближнему», – по выражению Дюма, – рвалась она на просвещение народа в только что заведенных воскресных школах. Стасова была одною из первых пионерок этого святого дела, которому она отдалась с тем энтузиазмом и настойчивостью, составлявшими отличительные черты ее характера, черты столь редко встречающиеся в русском характере, а потому особенно ценные. Сколько ценного и прочного добра можно было создать, пользуясь этим богатырским подъемом духа среди учащейся и вообще образованной молодежи!? Не то вышло на деле. Воспользовавшись случайными промахами, враги этого великого начинания так искусно подкопались под него, что благое дело народного просвещения по проискам крепостников и апостолов народного невежества – гр. Панина, М. Муравьева и Ко – отцвело, не успевши расцвесть: воскресные школы, в том числе и Василеостровская, в которой учила Стасова, были закрыты.
Неудача не сломила, однако, энергии Н. В. Она нашла другое применение. Ознакомившись во время заведывания воскресными школами с крайне невысоким уровнем общего женского образования [524] , она с этих пор поставила целью своей жизни способствовать возможно большему распространению женского среднего и высшего образования как основы для женской эмансипации и правильной постановки женского труда. Благодаря добрым усилиям прогрессивной журналистики 60-х годов среднее женское образование в несколько лет сделало громадные успехи. В то время как в развратной наполеоновской Франции забитое женское молодое поколение прозябало в суевериях, прививаемых ханжами-монахинями, и весь круг жизни его исчерпывался более или менее утонченным культом амурных тонкостей или двусмысленными пошлостями флирта a la demi-vierge, – для русской женщины открывались всесословные или, скорее, бессословные женские гимназии, положившие первые основания для гуманитарного общечеловеческого женского образования и, стало быть, для смягчения тех сословных предрассудков, которые имеют твердейший оплот в невежестве женщин, с его непреоборимым женским «fi, done!»
Но Стасова хорошо понимала, что без высшего образования немыслима разумная твердая постановка среднего, а потому она особенное внимание обратила на это дело, пропагандируя его пользу и необходимость везде, где могла. На содействие официального ведомства просвещения, во главе которого стоял реакционер гр. Д. А. Толстой, нечего было рассчитывать. Единственное высшее образовательное учреждение создалось помимо и даже вопреки его воле, усилиями просвещенного военного министра Д. А. (ныне графа) Милютина.
Оставалось устроить высшие женские курсы на частные средства. Эта трудная и казавшаяся многим невозможным при нашей обычной общественной вялости и непредприимчивости задача была задумана и приведена в исполнение главным образом трудами нескольких достойных и энергичных образованных женщин, среди которых на первом плане фигурировала Н. В. Стасова.
С 1878 г. Н. В. стояла во главе управления петербургскими высшими женскими курсами. Необыкновенной любви к делу, неистощимой энергии и разносторонней, неустанной деятельности этой замечательной женщины обязано было помянутое молодое, но жизнеспособное учреждение тем, что оно, постепенно укрепляясь материально и нравственно, открыло многим поколениям русских женщин путь к благому просвещению. Ее такту, гуманности и распорядительности курсы обязаны тем, что увлечения представительниц женского молодого поколения, самого пылкого, отзывчивого и легко воспламеняющегося, проходили благополучно для курсов.
Не довольствуясь чисто педагогическою стороною дела, Н. В. вникала и в личные нужды учащейся женской молодежи, большею частью принадлежащей к недостаточным классам, и была самым деятельным членом Общества для доставления средств высшим женским курсам. Труды и заботы Н.В. получили достойное завершение, когда курсы обзавелись своим собственным прекрасным домом, могущим служить и достойным памятником самодеятельности русских женщин вообще, и Стасовой в частности. Да и все дело высшего женского образования, которому усердно помогали немногие из мужчин, а противодействовали многие из них [525] , было делом рук женщин. «Самая мысль (о высших курсах), – говорит проф. Бекетов, – возникла среди женщин, они же ее осуществили, развили, укрепили и окончательно реализировали. Ими собраны денежные средства, ими выпрошено правительственное дозволение; они служили и до сих пор служат делу, не щадя ни средств, ни здоровья, ни душевной энергии» [526] .
Так создались петербургские высшие женские курсы, одно из лучших учреждений, призванных к жизни освободительной эпохою. Памятник упорного женского труда и деятельной любви к просвещению, курсы эти, неточно называвшиеся Бестужевскими, заслуживали бы наименования Стасовских.
Как ни очевидна польза высшего женского образования, как ни явны были плодотворные результаты его, оно висело на волоске в недавнее время смуты в понятиях, время, когда с легкой руки «мещерской» публицистики, извратились все очевидные истины и когда, говоря стихом Жемчужникова, вдруг стало неизвестно, «что глупо, что умно, что честно, что бесчестно». В это время господства публицистов, заменивших гражданскую скорбь об общем благе, «гражданинским» воплем попрошаек о подачках на… благородство и бедность, в это время провозглашенья крепостнического лозунга:
Что барщина честней свободного труда,
Что мрак невежества полезней просвещенья,
высшие женские курсы взяты были под сильное подозрение.
С 1885 г. курсы стали закрываться, а в 1889 г. Н. В. Стасова должна была покинуть дорогое дело.
Но и этот второй удар не сломил энергии и стойкости нашей примерной общественной деятельницы. Не занимая никакого официального поста, Н.В. все-таки до конца дней своих и, несмотря на свой преклонный возраст, до последних минут жизни продолжала служить делу женского образования и женского труда.
Упавшая 27 сентября на панели Литейного проспекта согбенная, полуослепшая 73-летняя старуха была неутомимая радетельница женского просвещения и интересов молодого женского поколения Н. В. Стасова, застигнутая апоплексическим ударом на пути при исполнении поручения по женским курсам.
Несмотря на трудные времена, Н.В. ни на миг не впадала в уныние и была уверена в близкое наступление ясных дней для любимого ее дела:
Мы жить еще хотим, – не жизнью молодою, —
Она для нас прошла, – но на закате дней
Мы жаждем, чтоб на нас повеяло весною,
Чтоб теплота влилась могучею волною,
К нам в душу и зажгла надежды пламя в ней.
Беспримерные похороны, устроенные благодарною учащеюся женскою молодежью своей неутомимой попечительнице и неизменному, любящему другу показали, что семена, брошенные любвеобильною, щедрою рукою Н.В., пали на не менее любвеобильное, плодоносное поле, согретое лучами многочисленных добрых простых женских сердец:
Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных-то и знай!..
Благодарность друзей женского образования к памяти великой подвижницы его, Надежды Васильевны Стасовой, будет расти по мере того, как будет расти и крепнуть это благое дело, для которого, по-видимому, наступают более светлые дни.
Если чем красна была жизнь Н. В. в последние дни ее, так это редким утешением, которого лишены были многие другие благородные деятели великой эпохи реформ, утешением, что любимое дорогое для ее сердца дело, дело всей ее жизни – высшее женское образование, преодолев застарелые предрассудки обскурантизма и одичалого мракобесия, находится накануне возрождения и расширения.
Этой скромной, но самоотверженной труженице просвещения, этой бескорыстной, несокрушимой идеалистке дано было вкусить лучшую для человека идеи и долга награду: дождаться момента, когда стали расходиться грозовые тучи, собравшиеся было над ее любимым делом и хоть отчасти сподобиться редкого, но заслуженного счастья среди предрассветной мглы…