зависть , зависть против человека, заслужившего всеобщее уважение не только в нашей губернии, но и в целой России. Эта зависть заставила вас искать какую-нибудь придирку, чтобы помешать тверскому дворянству увековечить воспоминание о полезной деятельности многоуважаемого ими человека; вы искали ее и думали, что нашли. Нет, вы только нашли средство обнаружить ясно и положительно, что вы такое; вы нашли средство покрыть себя позором в глазах всякого порядочного человека и больше ничего» и т. д. [564]
В заключение своего письма, очевидно, имевшего целью не личное оскорбление Клокачева, а публичный протест против его некрасивого поступка, А. А. заявлял, что копию с письма он посылает губернатору и уездным предводителям дворянства, и выражал готовность отвечать за содержание письма перед судом. Оскорбленный, однако, предпочел обратиться с жалобой к министру внутренних дел, который и внес жалобу на обсуждение главного комитета по крестьянскому делу. Комитет, с своей стороны, направил жалобу к судебному разбирательству, до окончания коего была приостановлена административная ссылка, назначенная А.А-чу вместе с М. А. Унковским и Европеусом. После долгих мытарств дело об оскорблении Клокачева окончилось в 1867 г. прекращением производства у мирового судьи [565] ввиду неявки обвинителя.
Впоследствии А. А. служил по контрольному ведомству, управляя контрольными палатами в Пскове и Саратове, а также много способствовал раскрытию беспорядков в главном обществе российских железных дорог, навлекшими начет на общество в несколько миллионов.
С самого открытия земских учреждений и до настоящего времени
А. А. нес, несмотря на все неблагоприятные условия, с неостывающею энергиею благородную службу земству.
Литературная деятельность А. А. Головачова началась в 1841 году и достигла сильного развития в эпоху подготовки и применения великих реформ Александра II. С 1858 г. он делается сотрудником «Русского Вестника », в котором он проводит те же мысли и планы, которые были при его деятельном участии усвоены тверским дворянством. В начале 70-х годов А. А. предпринял ряд замечательных критико-публицистических этюдов, в которых уже не a priori, как то было в «Обзоре оснований» тверского проекта, но a posteriori, основываясь на пробелах и недочетах, замеченных в только что введенных реформах, доказывал теснейшую связь отмены крепостного права с последующими реформами и необходимость согласования их с духом этой великой реформы. Статьи г. Головачова вышли впоследствии отдельною книгою под заглавием «Десять лет реформ» и доселе составляют лучшую критическую монографию по этому предмету. Основной взгляд и детальные суждения не только не были поколеблены позднейшею историею, но, напротив, в ней нашли новое и едва ли не еще более громкое подтверждение, так что капитальный труд г. Головачова и доныне сохранил живой интерес современности.
«Сравнивая 1860 и 1870-й гг., – писал уважаемый публицист, видевший расцвет русской общественной мысли 60-х годов, – приходится убедиться, что общество не только не подвинулось вперед, но сделало несколько шагов назад; прежде мы замечали, – говорит он, – всеобщий интерес к вопросам общественной жизни, всюду были слышны суждения и толки не только о главном крестьянском вопросе, но и многих других, несмотря на то, что они представлялись в отдаленном будущем… Но вот проходит десять лет, и все изменилось. Людей, которыми бы руководил не личный интерес, а общественная польза, как-то не видать; если же они являются, то в виде исключения и без большого влияния. Напротив, приверженцы старого порядка вещей, прежде робко выражавшие свое мнение, теперь (1870 г.) как будто устыдились своей прежней скромности и вслед за «Московскими Ведомостями» набросились на все живое и разумное в обществе… Литература никого не интересует, все наши умники, по-видимому, думают, что они уже все знают и что литература им ничего нового не скажет. Виною этому, – продолжает А.А., – отчасти некоторые органы нашей печати: беззастенчивая полемика некоторых органов, их соперничество, а главно е – полицейско-сыскное направление»18. Так характеризовал он настроение общества и печати в начале 70-х годов, которые сравнительно с последующим временем могут казаться верхом общественного воодушевления и литературной порядочности. Что бы сказал наш знаменитый публицист, если бы пришлось ему говорить о переживаемом нами «жестоком» и «безыдейном времени», когда, говоря словами современного поэта-гражданина:
Свершилось чудо!..
Червь презренный,
Который прежде под землей,
Плодясь в стыде и потаенно,
Не выползал на свет дневной;
Который знал в былые годы,
Что мог он только воровски
Губить богатой жизни всходы,
В тиши подтачивать ростки —
Преобразясь, восстал из праха.
Останавливаясь на вопросе о причинах такого быстрого охлаждения и упадка общественной энергии, А. А. не довольствуется обычным объяснением «неустойчивости характера русского человека», а старается разъяснить причину этого прискорбного явления и видит ее в том, что во всех почти реформах вопреки ожиданиям не было сделано решительной попытки отказаться от прежней бюрократической системы, основанной на игнорировании и недоверии к общественным силам, а принята была система компромисса, обессилившая основную цель, смысл и дух преобразовательной деятельности и сохранившая почти во всех отраслях управления остатки времен крепостного права. Следы такого направления А. А. видел во всем, начиная с бюджета, построенного почти исключительно на обложении низших «податных» классов и освобождении от прямых налогов высших, и кончая системою местного управления (см. выше §Н.Х. Бунге).
«Что такое наш наказ губернаторам? – спрашивает г. Головачов – это полное выражение тех патриархальных начал, на основании которых помещики управляли своими имениями. Закон говорит прямо, что губернатор есть хозяин губернии. И, действительно, недалеко то время, когда губернаторы пользовались вполне предоставленными им правами и поступали по-хозяйски. Казалось бы, что первою заботою должно быть уничтожение этих и им подобных недостатков. Но на деле ничего подобного не видим, а, напротив, встречаем попытки частных улучшений, без всякого изменения основных начал. Все наши реформы потому носят характер отрывочности… При таком порядке являются рядом учреждения, основанные на старых и новых началах, и между ними возникают столкновения, которые не только отнимают время, силы и средства, нужные для настоящего дела, но часто подрывают доверие к новым учреждениям, а это опаснее всего. При таких обстоятельствах даже лучшие люди теряют энергию и оставляют деятельность из опасения подвергнуться обвинению в неблагонамеренности, чему бывали примеры не один раз. Таким образом исполнение, быть может, и хорошо задуманной реформы попадает в руки жалкой посредственности, которая умеет только портить дело. Такой печальный исход всего опаснее, потому что может породить в обществе мысль о несостоятельности предпринимаемых правительством реформ» [566] .
Опасения г. Головачова, к сожалению, подтвердились впоследствии, и даже сами участники реформ явились гонителями их:
Участник дел былых, надеждами богатых,
Почтенный деятель в недавней старине —
Как будто опьянев, почил на лаврах смятых
И спит, кощунствуя во сне.
В одном отношении только опасения честного публициста не оправдались: лучшие люди, подобно самому А. А., продолжают, несмотря на все неблагоприятные условия, нести свои общественные обязанности. И в числе этих старых земцев-либералов одно из самых почетных мест занимает А. А. Головачов, который, несмотря на свои почтенные годы, продолжает как в земстве, так и в литературе бодро держать знамя принципов освободительной эпохи.
В 1888 г. А. А. Головачов одновременно с А. М. Унковским и В. А. Арцимовичем был выбран за заслуги по крестьянской реформе в число почетных членов Московского юридического общества.
IV
В. Н. Герард
6 марта 1868–1893 гг
6 марта 1893 г. исполнилось четверть века со дня вступления в адвокатуру известного присяжного поверенного Владимира Николаевича Герарда. Корпорация петербургских присяжных поверенных отпраздновала этот день очень торжественно. Утром в квартиру юбиляра стали съезжаться присяжные поверенные, члены совета и посторонние лица. Председатель совета, г. Люстиг, прочел адрес. Постановлено учредить фонд имени юбиляра для вспомоществования бедным членам семейств умерших присяжных поверенных: поднесен был жетон от товарищей по совету, где В.Н. участвовал около 25 лет в качестве члена или товарища председателя. За адресом присяжных поверенных следовал адрес от помощников присяжных поверенных. Вечером состоялся обед по подписке в ресторане Кюба. Произнесено было много здравиц и застольных речей лучшими представителями петербургской адвокатуры: В.Д.Спасовичем, А. И.Унковским и К. Ф. Хартулари, а также знаменитым нашим публицистом, бывшим петербургским прис. повер., К. К. Арсеньевым. Все почти петербургские газеты отнеслись с большою теплотою к семейному празднику члена адвокатской корпорации, что указывает на то, что он имеет и несомненный крупный общественный интерес.
В лице г. Герарда товарищи его и общество чествовали не только одного из самых талантливых, бескорыстных и мужественных поборников правды, но и типичнейшего представителя присяжной адвокатуры. Принадлежа и по происхождению, и по месту воспитания (как правовед) к привилегированному меньшинству судебных деятелей и имея благодаря хорошим связям впереди обеспеченную блестящую служебную карьеру, г. Герард добровольно и исключительно по нравственному влечению избрал и предпочел заманчивое, но трудное адвокатское поприще. Карьера эта может дать иногда славу, реже богатство, но отнюдь не способна утолить жажду внешних отличий, властолюбия и честолюбия. Это широко открытое исключительно только для соревнования таланту и знанию демократическое поприще, как известно, со