-кратный миллионер освобожден от преследования». К чести русской прокуратуры и суда присяжных предсказание « Кладерадача» не исполнилось, но как оно было правдоподобно, видно из того, что, как удостоверяет сенатор А. Ф. Кони, за Овсянниковым в прошлом было десять судимостей (в том числе побои, нанесенные должностному лицу), и во все десять раз он выходил сух из воды. (См. «Юридические поминки». С.10).
110
См. № 263 за 1866 г.
В 1866 г. Сухотин писал: «Опять начинается разыгрываться тайная сила, на время было умолкнувшая. Некоторые люди, упоенные властью произвола, не терпят значения и силы судебной реформы, которая есть единственная разумная сила, уважаемая добрыми и разумными и колющая глаза самодурам, ложным либералам и нашим soit disant петербургским прогрессистам, которые в начале шестидесятых годов, по словам нашего автора, популярничали и либеральничали, а при начавшейся реакции, потеряв даже всякий стыд, «лицемерят как лакеи». В конце 1867 г. читаем: «Носятся печальные слухи о том, что администрация хочет наложить руки на судебную реформу и будто дела о столкновении с полицией и жалобы на нее будут изъяты из суда присяжных. Впрочем, это все слухи, и вообще последнее время наша политическая, судебная и административная жизнь находится в самом неопределенном и туманном положении». И позднее Сухотин замечает: «Всякий, кто желает независимости для новых судебных учреждений, тот заподозривается правительством и петербургской знатью, как демократ, красный или как наивный человек». («Русск. Арх.», 1894. № 4). Нелепый до невменяемости «Гражданин» в своих нападках на реформы 60-х гг. дошел до бреда наяву. Неустанно бранит он суды и земство (нынешнее – жалкую пародию самоуправления!) за малейшее проявление независимости относительно губернатора, а уж тем более министра, и мечтает об управлении Россиею посредством сатрапов и сподручных лихих земских начальников. Но, видя вместе с тем все прелести современного непомерно развивающегося бюрократизма, заткнувшего за пояс и николаевские времена, газета с ужасом отворачивается от этой «толстеющей, расползающейся гидры, стиснувшей свободную, яркую жизнь». («Гражданин », 3 февр., 1900). Не угодно ли разобрать эту чепуху: и бюрократия-гидра гибельна, и призванные для смягчения ее болячек самоуправление и суд присяжных – пагубны!?
111
До чего доходила вражда администрации к суду и мания ее охранить престиж свой, можно судить по рассказу акад. Никитенко. В ноябре 1866 г. делили Петербург на полицейские участки. Предположено было принять для этого в основание деление города на судебные мировые участки. Обер-полиц. Трепов, ненавидевший новые суды, энергически отверг такой план деления, ссылаясь на то, что «авторитет полиции как бы подчинится (sic) авторитету судов». («Русская Стар.», 1891. № 9. С. 585). – Тот же Никитенко передает, что от всякой ошибки со стороны нового суда, как, например, было с делом свящ. Борисоглебского, обвиненного в оскорблении дамы (подробности см. в «Обломках разбитого корабля»– Никитина. С. 130), администрация чуть ли с ума не сходит от радости. («Русск. Стар.», 1891. № 10. С. 180).
112
«Москвич» от 8 февраля 1868 г.
113
М осква , 2 февр. 1867 г.
114
Официальные данные перепечатаны в № 241 «Русских Ведомостей» за 1889 г.
115
См. выше предисловие к 6-му изданию. – В обширной литературе этого двуличного уродливого архаического института, воскресившего местами времена очаковские и покорения Крыма, особое место заняли «Записки» бывшего земского начальника г. Новикова, печатавшиеся сначала в «С.-Петербургских Ведомостях», а потом вышедшие отдельною книгою. Из этого свободного от либерального яда источника с ужасом должны были узнать больше, чем из разоблачений всех либеральных изданий. – Г. Новиков a posteriori вполне подтверждает то, что защитники Судебных Уставов a priori приводили против узаконения произвола «властной руки». – Книга г. Новикова воочию доказывает, что личность и имущество крестьянина de facto отданы на прихотливое усмотрение земского или, как теперь точнее стали называть, крестьянского начальника. Ни съезд, ни предводитель, ни губернатор, контроль которых ограничивается писанием бумаг и поверхностным образом, не оградит крестьян, судьбу которых в действительности со всех сторон держит в своих руках его всесильный попечитель»… И такими-то блистательными результатами, приведшими массу населения к лишению элементарных прав личности, восторгаются панегиристы произвола. (См. «Москов. Вед.», 1900. № 71).
Так отвечают на поставленный поэтом вопрос – «Народ освобожден, но счастлив ли народ?» – монополисты народного блага, на словах преклоняющиеся пред мудростью народа, а на деле третирующие его как зверя, животное или в лучшем случае как «хама» или дитя неразумное.
116
См. «Ж. М. Ю.», 1896. № 3, статью Иванова «Очерк истории здания судебных установлений в Москве», 293, 305.
117
Впоследствии председатель Тульского окружного суда. О деятельности его см. ниже в отделе «Скорбных справок».
118
См. «Судебн. Вестник» 30 августа 1866 г.
119
«Моск. Ведом .», 1866. № 86.
120
Для характеристики дореформенного судопроизводства следует добавить, что в случае оставления жалобы без последствий жалобщик подвергался снова 6о ударам розог. (Зап. сенатора Ховаэна).
121
Колмаков рассказывает следующую сцену: министр юстиции граф Панин как-то раз заехал в петербургский уездный суд, где встретил одного человека в нижнем белье с метлою в руках. На вопрос министра: «где судья», он отвечал, что «судьи нет», а на вопрос: «где заседатель», отвечал: «я заседатель». – Граф в смущении произнес: «Вы… ты…» и удалился. («Русск. Стар.», 1886. № 12). Впрочем, эта буколическая сцена не помешала по-прежнему утверждать, что только неблагонамеренные люди могут требовать преобразования судов.
122
См. «Дневник». Т.Н.
123
См. «Письма Аксакова». Т.Н.
124
Подробности см. в моих историко-биографических справках: «А. М. Унковский и освобождение крестьян».
125
В письме к Ростовцеву Александр II назвал этот адрес дерзким. (См. Т. II Н. П. Семенова– «Освобождение крестьян»).
126
«Ж.М.Ю.», 1864. № 10.
127
См. « Жур. Мин. Юстиции », 1867. № 2. Всеподд. отчет министра юстиции за 1866 г. – В статье («Книжки Недели », 1902. № 3) «Новые мехи и новое вино», принадлежащей перу известного судебного деятеля сенатора А. Ф. Кони, находим следующий отзыв о нашем суде присяжных: «Их желали, их ждали. В них хотелось верить заранее. Присяжный заседатель был дорог всякому, с сочувствием думавшему о новом суде. Подобно Татьяне в письме к Онегину, русское развитое общество того времени могло сказать этому еще непоявившемуся на сцену присяжному: «незримый – ты мне был уж мил»… Но невольное сомнение закрадывалось в душу. Этот незримый и неведомый теоретический присяжный должен был облечься в огромном большинстве случаев в реальный образ простолюдина, всего пять лет назад освобожденного от крепостной зависимости, – в образ того мужика, которого незадолго перед тем Тургенев, устами одного из своих громких героев, назвал «таинственным незнакомцем»… И что же? Теперь, через 25 лет, можно сказать, что этот таинственный незнакомец оправдал оказанное ему доверие и не посрамил ни здравого смысла, ни здравого чувства русского народа. Беспристрастная история нашего суда присяжных покажет со временем, в какие тяжкие, неблагоприятные условия был он у нас поставлен, как долгие годы он оставался без призора и ухода, как недостатки не исправлялись любовно и рачительно, а представлялись злорадно или близоруко дальнейшему саморазвитию. Будущий историк этого суда должен будет признать, что по отношению к этому суду у нас велась своеобразная бухгалтерия, причем на странице кредита умышленно ничего не писалось, а на страницу дебета вписывался каждый промах крупным, каллиграфическим почерком. Он признает, этот историк, что между большинством приговоров, которые ставились в вину присяжным, были такие, с которыми трудно согласиться, но не было почти ни одного , который, зная данное дело, нельзя было бы понять и объяснить себе»… Слова эти заслуживают особенного внимания ввиду исключительной компетентности автора, который, занимая сначала должности прокурора и председателя С.-Петербургского окружного суда, а потом обер-прокурора уголовного кассационного департамента, имел в продолжение своей продолжительной карьеры все средства близко ознакомиться с деятельностью суда присяжных.
128
«Моск. Ведом .», 1867. № 69.
129
См. «Материалы относящ. до нового общ. устр.». Т. II, 453.
130
«Дневник», III, 115.
131
Там же, 147.
132
«Дневник», III, 156, 157.
133
«Моск. Вед. », 1868. № 173.
134
Там же. № 227.
135
Там же. № 1873, 283.
136
«Моск. Вед .», 1866. № 87.
137
Там же, 1868. № 4.
138
Там же, 1870. № 19 и др.
139
См. статью Кони в «Ж. М. Ю .», 1895. № 2.
В «Московском Сборнике», изданном К. П. Победоносцевым, суду присяжных посвящается 4 страницы (53–57), из коих на первых трех приводятся слова Мэна об этом институте. Затем автор переходит к «несчастному (sic!) учреждению в тех странах, где нет тех исторических и культурных условий, при коих он образовался в Англии», т. е. ко всей континентальной Европе с Россиею включительно. «И вот, – говорится далее, – по прошествии долголетнего опыта всюду, где введен с примера Англии суд присяжных, возникают уже вопросы о том, как заменить его для устранения той случайности (?) приговоров, которая из года в год усиливается». В подтверждение этих изумительных слов, к сожалению, никаких данных не приводится, а между тем не только в Западной Европе, где о замене суда присяжных серьезно никто и не думал, но даже и у нас ему не грозит теперь опасность. Когда в 1895 г. созваны были в Петербурге высшие представители судебной власти и прокуратору, они почти в один голос заявили, что суд присяжных