Родовой коллектив, объединявший родичей совокупностью взаимных прав и обязанностей, обеспечивающих существование каждого из сородичей til brannz ос til bals – «до огня и костра» note 121, то есть до посмертного сожжения, базировался на глубоких, уходящих корнями в первобытность основаниях (генетически, видимо, хозяйственного характера). В позднем железном веке экономическая исходная общность в значительной мере трансформировалась; в сфере непосредственного материального производства ее значение снижается, но в характере обитания, внутригрупповых, межличностных и межгрупповых отношениях родовые связи остаются определяющими. Ими задана вся базирующаяся на aett общественная структура, по отношению к которой род, клан выступают как субсистема.
«Двор» – hus, gardr, bu, bo – («усадьба», «ограда») был основной единицей измерения социальной общности. Она включала семью (в норме – большую, разрастающуюся в патронимную иерархию малых), состоящую из кровных родственников (бонда, мужа – maid, его жены – kona, сыновей – sonar и дочерей – dottir), а также домочадцев и рабов, huskarlar ok thraclar. Все они в пределах ограды имели право на fridhelgi – неприкосновенность, священный домашний мир. Дом (bus), находившийся под покровительством богов и под защитой родичей, гарантировал безопасность: «at frjalser menn sculo aller fridhalger at heimile sino» – «все свободные люди должны быть неприкосновенны в жилищах своих» note 122.
Залогом единства родичей, обеспечивавшего их неприкосновенность, было неотчуждаемое, священное, как и дом, и домашний мир, родовое земельное владение – odal (одаль). Занимая землю в не освоенных еще местностях, переселенцы обносили границы участка огнем; это называлось helga ser landit – «освятить землю», сделать ее своей собственностью (eign). Перейдя по наследству в течение четырех поколений, такая собственность превращалась в одаль.
Одаль представлял собою наследственное владение, состоявшее из пахотных земель, луговых, пастбищных, лесных, водных и других угодий, которое, в принципе, находилось в нераздельной собственности aett. Даже в случаях временного раздела пашен в целях их посемейной обработки (hafnscipti) одаль оставался одалем, и находился в коллективном владении fraendr, baugarmenn. Для окончательного раздела требовалась особая юридическая процедура odalsskipti, с ритуальным действием skeyting сбрасывания земли в полу одежды (skaut) нового владельца. От этого обряда некоторые исследователи производят прозвище конунга шведов Олава Шетконунга (Scautkonungr); правда, не связывая его прямо с разложением родовой земельной собственности note 123. Fastae faethaerni ok aldac othal – «прочная отчина и старый одаль» – оставались основой структуры землевладения в Швеции вплоть до XIII-XIV вв. note 124. Несколько раньше эта структура сдала позиции перед надвигающимся новым порядком землепользования в Дании note 125. Детальная кодификация прав, связанных с одалем, в средневековых судебниках Норвегии свидетельствует, что до XIII-XIV вв. он оставался социальной реальностью, связывая землевладение феодального средневековья непрерывной цепью владельцев с дофеодальными временами note 126.
Правом на родовое владение располагали odalnautar, кровные родичи, круг которых совпадал с bauggilldsmenn: сюда входили ближайшие родственники трех поколений по мужской линии, которые в отдаленном прошлом, видимо, являлись членами одной патриархальной семьи, и вели в силу этого одно совместное хозяйство note 127. В эпоху викингов они, как правило, уже экономически разобщены; однако именно им принадлежит преимущественное право на покупку, и даже выкуп (в случае продажи) наследственной земли note 128; право выкупа земли – jardarbrygd – было закреплено внутри рода note 129. Являясь одним из коллективных совладельцев одаля, каждый из этих полноправных общинников мог рано или поздно претендовать на титул landsdrottinn – «господин земли», «хозяин», полноправный бонд.
Имущественное состояние такого бонда определялось понятием eign – «собственность»; eignar buanda, противопоставленная общинным владениям (almenningr), пастбищам, лугам, лесам, водам, находившимся в общесоседском пользовании note 130, была значительно шире понятия «одаль». То, что определялось как land ос lauss eyrir – «земля и имущество его» note 131, включало, во-первых, родовое владение, haugodal, «одаль с курганных (т.е. языческих, восходящих к эпохе викингов, если не к более ранней поре) времен» (от haug – «курган, могильный холм»); во-вторых, сюда входила приобретенная за деньги, «купленная земля» – kaupa jord (полученная в обмен па движимое имущество); в-третьих, сама эта движимость – aurar, fe (ценности, которые могут находиться «под замком, и запором» – i ladom eda i lokom) note 132. Fe прежде всего – ближайшее по смыслу обозначение для археологически опознаваемой составной части экономического потенциала общества эпохи викингов. Серебро и золото, ювелирные изделия и оружие, ткани и меха, орудия труда и дорогая посуда входили в состав этого имущества в первую очередь. Все это представляло собой «товар», ценности, свободно обращающиеся, переходящие из рук в руки и суммирующиеся.
К эпохе викингов восходит понятие felag. В семейном праве XI-XIII вв. оно обозначает общность имущества супругов note 133; генетически, однако, это общность – внесемейная, когда «два человека совместно имеют один кошелек» note 134. «Фелаги», «сотоварищи», компаньоны по торговой поездке, а то и по викингскому походу – частые персонажи рунических надписей X-XI вв. во всех скандинавских странах note 135.
Сформировавшаяся на основе: 1) земельного фонда родовых владений; 2) движимого имущества, fe, включавшего торговые накопления и военную добычу, поступления от различных межродовых платежей – baugar (и служившего, в свою очередь, источником для таких платежей); 3) наконец, земель, приобретенных в обмен на движимость, – собственность, eign, внутри семейного ядра родового коллектива передавалась из поколения в поколение как fadurerfd – «отцовское наследство»; какая-то часть ее могла перейти в порядке дарения (gjaferfd); обмен собственностью между родами осуществлялся и в виде выкупа за приданое невесты – mund. Все эти формы движения ценностей позволяли сохранять единство клана, его экономической базы и прочность совокупности его прав.
Центральным субъектом скандинавского обычного права, восходящего к эпохе викингов и кодифицированного в X-XI II вв., был odalsbondi, одальсбонд, глава самостоятельной семьи, хозяин усадьбы, полноправный владелец одаля note 136, Именно он служит эталоном при характеристике свободного и правоспособного человека, обозначаемого в судебниках также словом madr – «муж» (которое в сагах употребляется и в более узком значении – «человек конунга» «королевский вассал» – ср. G. 76, 77, 78 и, напр., Olafs saga ins helga, 96; подобная эволюция косвенно свидетельствует об одном из направлений общественного развития). Bondi, buandi, boandi (от bu – «усадьба, хозяйство, двор») в рунических надписях употребляется изредка также в значении «муж, супруг» – maki note 137; наиболее точным переводом этого термина, обычно понимаемого как «общинник», было бы «домохозяин» (т.е. от усадьбы, двора, хутора как основного структурного звена правовой сферы, «фокуса» реализации юридических норм). Двор, полный родственников, домочадцев, рабов, закрепляет социальный статус бонда, обозначаемого в этом случае термином fuller bonde – «полный бонд». Однако основные элементы этого статуса распространяются и на малоимущего бонда, «работающего в одиночку» (einvirki), и на бессемейного бобыля (einloypr madr). Все градации крестьянского статуса охватывало собирательное понятие karl (спектр значений: «крестьянин», «мужик», «парень»). Karlfolk ok sva jarla – «карлы и их ярлы», «простонародье и знать» – формула саг, сжато передающая представления об общественной структуре. Корень –karl-, сохраняющий, в отличие от bondi, некий уничижительный оттенок, стал продуктивным и за пределами крестьянской среды, точнее, – над нею: словом huskarlar, обозначавшим изначально работников, «дворовых», в рунических надписях эпохи викингов названы королевские дружинники note 138.
Бонд, будь он «полным» или «одиночкой», принадлежит к автономной крестьянской общественной структуре, когда она иерархически замыкается на домохозяина, когда вся полнота прав и власти в доме принадлежит тому, кто занимает в этом доме ondvegi, почетное хозяйское сиденье note 139. Высшим воплощением этой полноты крестьянских прав стала категория storbondi, «могучих бондов», представляющая собой не только особый социальный тип note 140, но и одну из ведущих сил эпохи. «Могучие бонды», опиравшиеся на крупные наследственные земельные владения, многочисленные собственные семьи (включавшие домочадцев, зависимых работников и слуг, рабов), обладавшие разветвленными родовыми связями в округе наряду с потомственной родоплеменной знатью, tignir menn (хавдингами, херсирами, ярлами, «малыми конунгами»), выступали своего рода «узлами пр