Первое, на что мы обратили внимание при въезде в город, что у заправки стояла БМД, и не далеко от нее был сложен бруствер из мешков с песком, но солдат не было видно. У дороги тоже не было никакого поста, и никто въезд и выезд не контролировал. Дороги были нечищеные, по краям встречались какие-то обломки, видно их просто сдвинули в сторону от колеи. Виднелось несколько обрушенных многоэтажек, при снятом респираторе, ощущался запах гари. У развалин домов, кое-где виднелись группы людей, роющихся в руинах.
Мы не стали подъезжать ни к одной группе, чтобы выяснить обстановку, у нас была первоочередная цель — ехать к родственникам Коли и попытаться вывезти их к нам в поселок. Потом нужно было заехать домой к Володе, захватить кое-что из личных вещей и тоже попытаться найти и вывезти его родных. Потому что проблем в городе было явно предостаточно, это было видно даже нам, находящимся здесь всего 15 минут. Во-первых, мы заметили в некоторых окнах уцелевших домов печные трубы, которые нещадно дымили — значит, централизованное отопление отсутствовало. Несмотря на сумрачный день, нигде не было видно электрического света — значит, и электроснабжения не было. А что такое город без электричества? Это значит отсутствие воды, да и канализация, скорее всего, не действует.
Редкие прохожие провожали нас внимательными взглядами — проезжающие машины здесь стали в редкость. На лицах практически всех прохожих мы видели защитные марлевые повязки. Дом родственников Володи был от нас ближе всего, он стоял в старом городе практически напротив центрального входа в Научный центр, ближе к реке Ока. Это была старая девятиэтажка, построенная еще во времена Брежнева, подъезжать к ней нам нужно было мимо длинного двенадцатиэтажного шестиподъедного дома. Он был практически цел, только последнюю секцию пересекала трещина, и почти во всех окнах вылетели стекла. Объехав дом, мы уперлись в трещину в асфальте, шириной более двух метров, она тянулась, и по грунту, постепенно расширяясь.
Девятиэтажки, где проживали тесть и теща Володи, просто не было, лежала большая куча обломков здания, похожая на те, которые я когда то видел по телевизору, после землетрясения в Нефтеюганске на Сахалине.
Мы стояли просто в шоке, таких разрушений мы еще не видели. По-видимому, такое обрушение произошло не только в результате землетрясения, но и вследствие сползания грунта к реке, ведь дом находился совсем недалеко от высокого берега реки. Чтобы попасть к останкам девятиэтажки, нам не пришлось перекидывать через трещину наши мостики, привязанные на багажнике джипа. Невдалеке уже был переход, сделанный из пролета железного заборчика с положенными сверху досками.
Мы подошли к руинам дома, там копался в развалинах какой-то человек. Коля его окликнул — он сначала сильно нас испугался. А что, трое мужиков, одетые в камуфлированные куртки, двое из них с оружием — моя Сайга была копией автомата Калашникова, только ствол толще. Поэтому он дернулся убежать, но понял, что быстро выбраться из развалин ему не удастся. И молча на нас, смотрел, жалко улыбаясь. Правда, Володя его быстро успокоил, сказав:
— Мы приехали за родственниками, увезти их в деревню. А тут такая трагедия! Мы вообще нечего не знаем, что творится и творилось в городе. Можно ли где-нибудь узнать о судьбе проживавших в этом доме людей?
Мужчина вышел к нам, его звали Дима, мы угостили его сигаретой и пригласили в машину пропустить грамм по сто пятьдесят водки и помянуть погибших. А я видел, что Володе, да и Николаю это было надо. Необходимо было сбить весь этот стресс, ведь это был их родной город, а у Володи вообще теща и тесть, скорее всего, погибли. Мы с собой на всякий случай захватили целый ящик водки, вдруг надо будет что-либо выменять, либо о чем-то договориться, а водка в такой ситуации самая лучшая валюта.
Дима с удовольствием согласился разделить с нами компанию. Кроме водки у нас были бутерброды с сухой колбасой, привезенной еще из Москвы, банка сайры и вареная картошка с солеными огурцами, все это было заботливо собрано на обед, нашими женщинами, вместо хлеба, были лепешки, выпеченные моей Машей еще вчера. Дима с жадностью набросился на разложенную Николаем еду, и с набитым ртом начал отвечать на наши вопросы:
— Сам момент обрушения дома я не видел, но совершенно точно это было уже после землетрясения, минут через пять, потому что у меня в квартире все начало качаться вылетели стекла и погас свет около восьми часов вечера. После этого я почти сразу вышел на балкон посмотреть, что же это творится вокруг — сначала я подумал, что это происки террористов. Выйдя на балкон, едва успел выкурить сигарету, когда раздался жуткий грохот, после чего я собрался и выбежал из дома на улицу, все было в пыли, везде метались люди, было ничего не понятно. Обойдя дом, только тогда и увидел эту ужасную картину. Выломав пролет забора с соседями сделали мостик через трещину — правда, с того времени она увеличилась сантиметров на пятьдесят. Сделав мостик и перейдя к разрушенному дому, мы встретили человек десять жителей этого дома, успевших после первых сотрясений покинуть девятиэтажку. Пожилых, мужчину и женщину, описанных вами, я не видел. Но, ни одного пожилого человека там не было. Все собравшиеся попытались как то разобрать эту кучу, но без техники и в темноте, это было бесполезно — ничего не получалось и я пошел домой. Все остальные тоже разошлись, пострадавшие вроде собирались направиться в местный исполком — так как никто из ответственных чиновников на место катастрофы так и не приехал. Оставшиеся без дома даже не знали где им ночевать, во что одеваться и чем питаться, а шел уже второй час ночи.
Рассказывая все это, Дима не забывал потреблять водку и после второй пятидесяти граммовой дозы, его слегка повело, но он стал более разговорчив и откровенней, начал рассказывать о несчастьях, которые свалились на него и его семью в эти последние десять дней.
После того, как пришел с развалин обрушившегося дома, первым делом пришлось вставлять стекла в окна. Хорошо у меня на балконе, по заказу моего товарища, было приготовлено несколько комплектов для установки на его дачу. Когда установил, спать совсем не хотелось, хотя было уже полвторого ночи, жена тоже не спала, мечась по квартире от одного окна к другому.
Кстати когда пришел, света в доме не было, на мой седьмой этаж пришлось подниматься пешком, ощупывая стену, чтобы как-то ориентироваться и не упасть. Жена, причитая, бросилась ко мне с вопросами, что происходит и долго — ли все это будет продолжаться, ведь завтра утром, когда встанут дети, ей не на чем будет приготовить им завтрак — воды тоже нет. Оттолкнув ее, я закричал — что сам ничего не знаю и не понимаю. Скорее всего, произошел оползень, и соседний дом развалился — поубивав кучу народа, на улице образовалась громадная трещина и коммуникации, наверное, все повреждены. Как ни странно, этим я ее немного успокоил, особенно словами — о больших жертвах в соседней развалившейся девятиэтажке. Наверное, она почувствовала облегчение, что мы-то живы и никаких повреждений кроме разбитых стекол, в квартире не было — ну а коммуникации все равно дня через два починят.
Я предложил жене, чтобы окончательно успокоится — давай примем коньячек, который был приготовлен для подарка тестю на день рождения — тем более я замучился и замерз. Немного подумав, она дала добро — бутылку мы уговорили, где то за час и только после этого смогли уснуть.
Наутро я злой и невыспанный встал, чтобы идти на работу, воды так и не было, умываться было нечем. Неожиданно заработала радиоточка на кухне. По ней передавали, что произошло катастрофическое землетрясение из-за взрыва вулкана в Америке, и чтобы все сохраняли спокойствие, все меры по ликвидации аварий будут приняты. Прослушав сообщение, я отправился на работу в местную типографию — работал я там электриком. Зарплата была небольшая, но я еще подхалтуривал на стороне — по крайней мере, на покупку машины и на жизнь хватало.
Прейдя на работу, я узнал, что временно типография работать не будет и всех собирают в клубе Биологического центра к десяти часам. Там сейчас организован штаб Гражданской обороны, будет проведена информационная лекция, и будут распределять на работу. Пока не заработает типография, работать придется там, зарплата будет такая же. Прейдя в клуб, я услышал то же самое, что передавали по радио, единственное дополнение, что, судя по снимкам из космоса, разрушения наблюдаются по всему миру, а Америке вообще — хана. Из космоса Центральную и Северную Америку совершенно не видно, слишком плотные облака, смешанные с пеплом и другими выбросами вулкана, даже радиосигналы не проходят, и информации о положении дел в странах расположенных там совсем нет. Так же там нас предупредили, что и в сторону России идут эти облака.
Было объявлено, что вводится чрезвычайное положение и временно, до нормализации обстановки, вводится карточная система распределения продуктов и топлива. Только по карточкам, которые для работающих будут выдаваться здесь, а для неработающих и детей в домоуправлениях по месту прописки — можно будет получить продукты, бензин и другие, жизненно необходимые вещи.
Все магазины, заправки и другие торговые точки закрываются, а имеющиеся в них товары изымаются под расписку, для будущей компенсации. Они говорили, конечно, правильные вещи, но я лично видел, направляясь сюда — как несколько парней громили коммерческий ларек. А прохожие после отъезда этих бандитов с добытым пивом и другими товарами, которыми они загрузили свой БМВ, принялись разбирать остатки товара, я тоже успел урвать блок сигарет «Бонд» и несколько шоколадок. Все это происходило днем, и никакая власть им не помешала.
Между тем, зарегистрировавшись, я получил пока назначение в бригаду по расчистке улиц. Как сказал главный по распределению на работы:
— Тебя обязательно привлечем к работе по специальности. Нужно только чтобы прояснилась ситуация с подачей электроэнергии — без нее не получится подать воду и тепло в дома. Специальность на будущее нужная.