Микоян в таких условиях, будучи реалистом, вряд имел возможность что-то предпринять для изменения ситуации в лучшую сторону.
3.3. Вторая поездка в Китай. Участие в работе VIII съезда КПК
Решение о направлении Микояна во главе делегации КПСС на VIII съезд КПК было принято на заседании Президиума ЦК КПСС[392]. Хрущев при выборе его кандидатуры наверняка учитывал к тому времени накопленный опыт общения с Мао Цзэдуном, Лю Шаоци, Чжоу Эньлам и другими руководителями КНР. Он также надеялся на способность Микояна вникнуть в суть политического кризиса в Северной Корее и принять правильное решение, выгодное не только КНР, но и СССР.
Кроме того, советскому представителю предстояло обсудить и другие важные вопросы, в частности, определиться в совместной позиции в ближневосточной проблеме, грозившей перерасти в крупный международный конфликт[393].
Мао Цзэдуна волновали и отношения внутри социалистического лагеря, особенно в связи с начавшимися событиями в Польше и Венгрии, а также улучшением отношений СССР с «ревизионистской» Югославией.
В КНР горячие головы уже стали проводить мысль, что именно в их страну перемещается центр мирового революционного движения, а Мао Цзэдун персонально, в силу своего авторитета, вполне мог бы претендовать на роль лидера мирового коммунизма – место, оказавшимся «вакантным» после смерти Сталина.
Делегация КПСС, в состав которой включили первого секретаря Компартии Узбекистана Н. А. Мухитдинова, заведующего Международным отделом ЦК КПСС Б. Н. Пономарева, главного редактора «Правды» П. А. Сатюкова и первого секретаря Московского обкома КПСС И. В. Капитонова, прибыла на самолете в Пекин в 17 часов по местному времени[394].
Встреча делегации КПСС на аэродроме в Пекине. На переднем плане – заместитель Председателя ЦК КПК, Председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Лю Шаоци. (ГАРФ)
В аэропорту ее встречал «человек номер два» в руководстве государства – Лю Шаоци.
Мао Цзэдун буквально через полтора часа после прибытия делегации КПСС устроил торжественный прием не только в честь посланцев Москвы, но и других прибывших на съезд иностранных делегаций.
Состоялась беседа, в ходе которой Микоян напомнил китайскому лидеру, что тот еще в апреле обещал приехать в Советский Союз. Председатель ЦК КПК тут же ответил: нет, не забыл, он обязательно приедет. Но при этом не сказал, когда конкретно[395].
Как только Мао Цзэдун упомянул о Северной Корее, представитель КПСС заявил, что имеет поручение своего ЦК побеседовать с ним и другими членами Политбюро ЦК КПК о положении дел в правящей там партии. Мао Цзэдун, как затем сообщил Микоян в своей телеграмме в Москву, оживился и заявил, что в КНДР «очень плохое положение в партии», а «убежавшие оттуда товарищи»[396] негативно описывают положение внутри ТПК. По словам Мао Цзэдуна, руководители КПК предпринимали попытки убедить их возвратиться домой, но «они категорически отказались». Затем китайский лидер весьма нелицеприятно отозвался о Ким Ир Сене, который «за высказывание несогласия с ним прибегает к преследованиям, арестам и даже расстрелам». Когда Ким Ир Сен был с визитом в Китае, отметил Мао Цзэдун, ему сказали, что нет никаких оснований для ареста и тем более для смертной казни Пак Хон Ена. Он согласился, а вернувшись в Пхеньян, дал распоряжение о его расстреле, «вопреки совету»[397].
В свою очередь Микоян проинформировал собеседника, что когда Ким Ир Сен в июле 1956 г. был в Москве, «наш ЦК давал ему серьезные советы, направленные на улучшение режима в партии и руководстве, советовал применять обычные ленинские нормы партийной жизни, отказаться от того, что происходит сейчас в Корее». В итоге Микоян и Мао Цзэдун условились, что они еще побеседуют по этой теме «подробнее»[398].
Микоян заранее передал текст своего выступления для ознакомления Лю Шаоци, предложив тому, высказать возможные замечания и советы. При этом он был готов «принять любую его правку, включая сокращение объема и удаление разделов, если те составлены без учета «китайских условий». Удивленный такой открытостью Микояна, Лю Шаоци заявил, что «все хорошо и ничего изменять не надо», «съезд интересует мнение советских товарищей по всем вопросам нашей работы». Микоян также сообщил, что в газете «Правда» будет полностью опубликован текст его Отчетного доклада съезду. По словам Микояна, «он был удивлен и благодарил»[399].
Съезд официально начал свою работу утром 15 сентября 1956 г. [400], но все его делегаты собрались в Пекине еще в конце августа и в неформальном режиме вплоть до этого дня обсуждали вынесенные вопросы. Удивление у многих зарубежных гостей вызывало то обстоятельство, что перед каждым заседанием каждому делегату выдавались заранее подготовленные текстовые варианты докладов и выступлений. Обусловливалось такое положение в первую очередь тем, что участники мероприятия из разных регионов страны плохо понимали устную речь друг друга.
Не стала исключением вступительная речь Мао Цзэдуна, отказавшегося, как и четырьмя годами ранее Сталин на XIX съезде ВКП(б), от выступления с Отчетным докладом[401]. Мао Цзэдун говорил на хунаньском диалекте, малопонятным жителям северного и южного Китая.
Естественно, что и Микояну организаторы предложили заранее предоставить текст своего выступления для перевода на китайский язык. Накануне поездки в Пекин в Москве в аппарате ЦК КПСС активно занимались его составлением и подготовили специальные справочные материалы о стране пребывания[402].
После составления черновой основы, подготовленный вариант был передан для внесения редакционных правок в аппарат самого Микояна[403]. На заключительной стадии с текстом ознакомился сам Анастас Иванович, также вносивший свои поправки[404].
Причем не было никакой уверенности, что его выступление, учитывая пока что скрытое от посторонних глаз недовольство руководителями КПК решениями XX съезда, будет полностью опубликовано в центральных китайских газетах.
Микоян выступил 17 сентября от имени делегации КПСС первым из иностранных гостей, что являлось неформальным признаком высокого благорасположения со стороны Мао Цзэдуна и его соратников к КПСС и лично к одному из ее многолетних руководителей. Таким образом, косвенно было продемонстрировано показное единство между КПК и КПСС по всем важнейшим принципиальным вопросам. Микояну стало понятно, что неожиданностей ждать не придется. Вполне вероятно, что такое решение Мао Цзэдуна было вынесено после того, как он предварительно ознакомился с содержанием выступления главы делегации КПСС.
Выступление Микояна продолжалось 1 час 13 минут и состояло из небольшого вступления, четырех специально выделенных разделов и заключительной части, в которой он огласил текст официального приветствия ЦК КПСС съезду китайских коммунистов[405].
Во вступлении, состоявшем, как положено в подобного рода случаях, в основном, из дежурных фраз, особым пафосом выделялся тезис, что на съезде подводится не только итог работы КПК за отчетный (с лета 1945 г.) период, но и не много ни мало, «итог истории развития Китая за протяжении тысячелетий»[406].
Первый раздел – «Великие победы марксизма-ленинизма на китайской земле», был наполнен цитатами из произведений В. И. Ленина, Мао Цзэдуна и даже К. Каутского (Микоян особо подчеркнул – периода, «когда тот был еще марксистом»). Докладчик специально отметил, что совместная борьба за победу социализма продолжалась в течение нескольких десятилетий и сложились совместные «славные революционные традиции, формировались и закалялись революционные марксистские партии»[407]. Провозглашенная в октябре 1949 г. в КНР «демократическая диктатура народа» была названа Микояном «одной из форм диктатуры пролетариата» в «борющейся за победу социализма» стране[408].
В этом разделе уже в ходе съезда в первоначальный вариант была вставлена фраза: «Как сказано в политическом докладе Центрального Комитета, к нашей общей радости, вопрос «кто кого» решен в Китае в пользу социализма»[409].
Второй раздел уже в самом своем названии нес некую двусмысленность: «Творческий подход к решению задач, стоящих перед китайским народом» и в нем Микоян сразу же назвал Мао Цзэдуна, к явному удовольствию последнего, «выдающимся марксистом-ленинцем», внесшим «свой крупный вклад в марксистско-ленинскую теорию»[410]. Важным посылом из Москвы стало утверждение Микояна, что «каждая страна имеет свои особенности и вносит своеобразие в осуществление перехода к социализму», но и тут же, со ссылкой на высказывание Ленина, последовала оговорка: только не «в самом главном»[411].
Из наработанного китайскими коммунистами опыта перехода к социализму Микоян особо выделил «своеобразные методы преобразования частнокапиталистических предприятий в госкапиталистические при наличии крепнущего и растущего социалистического сектора промышленности»