Хансен: этот вопрос затрагивает большую политику и Дания с ее 4 млн населения не может взять на себя роль инициатора и начать вносить существенные изменения в больших вопросах международной политики.
Хрущев: мы не хотим называть сейчас страны, торгующие с нами «запрещенными товарами», но это сделаем после того, как НАТО развалится а эта организация идет уже к своему развалу.
Микоян: к этому идет дело[485].
Непростая беседа с Хансеном была продолжена в том же составе 5 марта. Начал ее глава советского правительства Булганин, который заявил, что предложение Хансена заключить торговое соглашение, в котором все останется «по старому» для нас «неприемлемо».
Микоян поддержал своего непосредственного начальника следующей фразой: удивлен, что Хансен предлагает сегодня. Датская сторона вообще хочет ничего не предпринимать по вопросу о дискриминации СССР в торговле с ней. Если бы мы приняли предложение Хансена, то перед общественным мнением выставили бы себя в невыгодном положении. Получается, обратился Микоян к Хансену, что советская сторона будет выглядеть обиженной стороной, а датская сторона – победительницей. На таких условиях мы разговаривать о торговле не будем, вопрос необходимо отложить. Проект Хансена даже не «дискутабельный»[486]. Советский Союз и другие страны приходят к соглашениям взаимно, идя друг другу на уступки, они не стоят на месте, поэтому ему непонятно то упорство, с которым выступает датская сторона. Они, видимо, хотят, чтобы в вопросах торговли навстречу шла только советская сторона.
После этого началась перепалка между Хрущевым и Хансеном, суть которой сводилась к тому, что если бы на месте Дании была бы Норвегия, вопрос о танкерах решался бы совсем по другому. На что Хансен ответил, что если бы СССР потребовал от Норвегии танкеры, то советско-норвежское торговое соглашение вряд ли было бы подписано.
Микоян: мы никогда не строили в Норвегии танкеры. Мы от нее получаем алюминий, который также включен в список запрещенных товаров.
Хансен: если бы у Дании был алюминий, мы его поставляли бы в СССР.
Микоян: дело не в алюминии, мы его теперь сами продаем.
Хансен: мне теперь стало понятно, что в датско-советской торговых отношениях все дело упирается в «политический момент», а Советский Союз сам может построить для Дании танкер.
Хрущев: мы можем для Дании построить даже баллистическую ракету.
Микоян: почему Дания не может объявить миру, что она против дискриминации в международной торговле[487]?
На следующий день состоялась третья беседа, в которой Микоян, судя по стенограмме, уже не участвовал, но вопрос о танкерах был разрешен в пользу их поставок в Советский Союз. Дания несколько лет назад передала СССР два танкера, но торгового протокола до сих пор нет, хотя в мире наступила разрядка.
Хрущев высказал пожелание, что было бы хорошо, если бы между нашими странами было заключено рамочное соглашение о взаимных поставках товаров[488].
20 апреля 1956 г. состоялась беседа Микояна с советником посольства Дании в СССР Свартом, который передал премьер-министра Хансена, с благодарностью за прием в адрес Булганина, Микояна, Молотова и Хрущева. В письме Микояну Хансен выразил ему личную благодарность за содействие и помощь в благоприятном исходе переговоров, что, без сомнения, должно создать благоприятную основу для будущих двусторонних торговых переговоров[489].
Микоян 7 сентября принял участие в приеме в Президиуме Верховного Совета СССР парламентской делегации Греции[490], которая к тому моменту уже две недели находилась в Советском Союзе.
К тому времени в советско-греческих отношениях стал намечаться определенный прогресс, прежде всего, из-за изменения позиции Кремля в отношении поддержки греческих коммунистов, которые в 1945–1949 гг. вели гражданскую войну против сторонников правящего режима. В конечном итоге это привело к вступлению Греции в НАТО в 1952 г. и фактическому превращению страны в форпост западного блока в Юго-Восточной Европе[491].
В результате столь недальновидной политики СССР практически потерял какие-либо рычаги влияния в данном регионе. Но уже вскоре после смерти Сталина новым руководством СССР стали предприниматься некоторые шаги по ослаблению конфликта с Грецией, ее руководители перестали именоваться в советской прессе «монархо-фашистами»[492]. И вот теперь, после окончания XX съезда КПСС, появилась реальная возможность для улучшения двусторонних отношений. В марте 1956 г. наверняка не без подсказки из Кремля, на пленуме ЦК Компартии Греции был обвинен в сектантстве ее многолетний лидер Н. Захариадис, в тот момент проживавший в Ташкенте[493]. Наверняка это стало сигналом для Афин, что можно и далее продвигаться по пути улучшения отношений с Москвой. Приезд греческой парламентской делегации стал одним из первых шагов в данном направлении.
Ворошилов на правах главного лица принимающей стороны начал встречу, назвав Микояна своим «другом», и выразил пожелание, чтобы последние годы XX столетия человечеству можно было бы «пожить без войны»[494].
Зная сектор ответственности Микояна в советском руководстве, гости предложили ему рассказать о возможностях расширения торговых связей Советского Союза с внешним миром, включая и Грецию. Микоян в свою очередь попросил вначале дать ему возможность высказаться по некоторым важным политическим темам, а уже затем перейти к внешнеторговым делам.
Мы за мир не потому, подчеркнул Микоян, что являемся пацифистами или боимся воевать из-за своей слабости. Мы не хотим войны, поскольку ничего в результате не получим, кроме разрушений. Ни от кого нам ничего не нужно. Вот поэтому мы и решили бороться за международную разрядку и за смягчение международных отношений.
Когда то у нас были плохие отношения с Финляндией, продолжил Микоян, мы хотели забыть об этом периоде и теперь мы с финнами «очень подружились». Происходило это постепенно, но теперь в отношениях с ними мы имеем «образец дружбы, дружбы без прикрас»[495]. Пока у нас плохие отношения с двумя соседями: Турцией и Ираном. Но в последнее время нам удалось разрешить с Ираном спор, тянувшийся еще в времен царизма, но США смогли «заманить» их в Багдадский пакт. Таким образом, Иран превратился в базу в борьбе против нас, но несмотря на это мы пригласили иранского шаха в Советский Союз. Правда, это приглашение было направлено туда еще до вступления Ирана в Багдадский пакт. Шах в ответ заявил, что у него мало доверия к нам, они нас боятся и дело здесь в том, что против СССР из настраивают США. Но когда он побывал в Москве, провел откровенные переговоры, он уехал от нас «без всякого недоверия», или, предположил Микоян, «с небольшим осадком недоверия».
С Турцией у нас когда-то были очень хорошие отношения, продолжил Микоян, и теперь они неплохие, «но не те, какие были[496]». Далее Микоян рассказал, что во время его поездки в Пакистан он там встретился с турецким премьером Мендересом и задал ему несколько вопросов. Он ответил, что наши отношения будут улучшаться лишь тогда, когда будет улучшаться международная обстановка в целом, т. е. все будет зависеть от «общей разрядки» в мире. Нам это особо не вредит, а вот им вредит. Они знают, что у нас такое оружие, что «стоит две штуки бросить на Турцию и ее не будет». Мы никому не угрожаем, но такое оружие у нас есть, подчеркнул Микоян. Мы готовы не производить такое оружие, если американца также не будут этого делать. Мы это оружие производим не потому, что кого-то боимся, нет, мы просто хотим, чтобы не было войны.
С Грецией мы почти соседи, «вода объединяет нас»[497]. У наших народов есть исторические и культурные связи. Мы еще о земле и границах с Грецией никогда не спорили и не будем спорить. Но несмотря на это Греция вошла во воле своего правительства в НАТО, которое направлено против нас, хотя мы и убеждены, что греческий народ не хочет этого.
Против кого Греция вошла в НАТО? В НАТО входит и Турция, значит Турцию вы не боитесь? Югославию вы также не боитесь. Так кто же остается? Албанию? Но и Албанию вы не боитесь. Не думаю, продолжил Микоян, что вы и болгар боялись. Тогда против кого же вы вошли в НАТО? Не против же Египта, Сирии, не против Ливана? Значит, вас используют против нас. Логика есть логика.
Мы Грецию не боимся, но Греция может стать оружием в руках американцев, Греция может стать плацдармом. Вот почему мы против НАТО и будем бороться за его развал не войной, а дипломатией.
Почему греки до сих пор с албанцами не ладят? И кому от этого польза? Если есть нерешенные вопросы, с Албанией, Болгарией, их надо решать. Берите с нас пример в налаживании отношений с соседями.
Ну а теперь об экономике. Если бы вы не были в НАТО, мы бы сделали больше, чем есть. Мы за установление экономических отношений. У нас имеются хорошие перспективы, но Грецию мы плохо знаем. Наш народ лучше знает Древнюю Грецию, чем современную… Нам необходимо общение.
Война задержала развитие нашего сельского хозяйства, но за последние три года многое сделано. Плохо у нас еще с жильем, в войну было много разрушено.
Далее Микоян побеседовал с гостями об отношениях Греции с Албанией, Югославией и Болгарией и стороны перешли к более конкретной теме – о перспективах увеличения продажи на советский рынок греческого табачного сырья. Греческая делегация до встречи побывала в на Ленинградской табачной фабрике и ее члены заметили, что там в основном идет переработка табака, привезенного из Болгарии. Микоян опять же увязал это обстоятельство со вступлением Греции в НАТО и отметил, что Советский Союз должен покупать табак из Болгарии при этом согласившись, что поставляемые из Греции ежегодно в СССР 2–3 тонны табака – «очень мало»