Еще сложнее складывалась для СССР ситуация в Восточной Европе, где Микояну летом и осенью 1956 г. пришлось участвовать в урегулировании польского кризиса и в решении еще более сложных проблем, сложившихся в Венгрии из-за действий сталинского ставленника Ракоши.
Эти четыре сюжета являются наиболее противоречивыми в оценках современной историографии и в политической публицистике международной деятельности Микояна.
Не претендуя на исчерпывающий объективный анализ происходившего, автор попытался представить собственное видение роли Микояна в качестве своеобразного кремлевского «кризисного менеджера», посылавшегося советским руководством для урегулирования ситуаций, своими корнями уходившими в период т. н. «позднего сталинизма».
5.1. В Демократической Республике Вьетнам[539]
После окончания XX съезда КПСС в сложном положении оказался Северный Вьетнам. Это самопровозглашенное государство под названием «Демократическая Республика Вьетнам» (ДРВ) появилось на карте мира в начале сентября 1945 г. До этого страна в течение нескольких десятилетий находилась под колониальным управлением Франции. В конце XIX в. метрополией в целях усиления эффективности управления своими азиатскими владениями был образован Индокитайский Союз, включавший еще соседние Камбоджу и лаосские земли.
После победы большевиков в России на территории Индокитая появились левые радикалы, образовавшие под контролем Коминтерна в 1930 г. Компартию Индокитая (КПИК), ставшей его секцией. Деятельность коммунистов активизировалась после поражения летом 1940 г. Франции в войне с Германией. Кроме режима Виши, ставшего правопреемником Франции в колониальных вопросах, на контроль в регионе стали претендовать японцы, которые в марте 1945 г. вытеснили оттуда французов.
У местных коммунистов к тому моменту появился авторитетный руководитель, ставший известным под псевдонимом Хо Ши Мин. Именно он, после капитуляции Японии в августе 1945 г., возглавил широкую политическую коалицию сторонников независимости и сумел прийти к власти до возвращения в Индокитай французов.
Советский Союз, стремясь поддерживать дружеские отношения с Францией, где к власти в 1944 г. пришло временное правительство во главе с Ш. де Голлем, не стал вступать в официальные контакты с правительством Хо Ши Мина[540].
Начавшаяся вскоре холодная война внесла свои коррективы и в конце января 1950 г., в разгар войны между сторонниками Хо Ши Мина и французами, поддержанных частью местной элиты во главе с бывшим императором Бао Даем, признали правительство ДРВ. Страна оказалась в состоянии раскола.
Хо Ши Мин, опираясь на широкую народную поддержку, вознамерился провести на подконтрольных территориях масштабные преобразования в сельском хозяйстве на основе согласованной в 1952 г. лично со Сталиным и Молотовым «аграрной программы Партии трудящихся Вьетнама» (ПТВ)[541].
Закон о проведении аграрной реформы был принят уже после смерти Сталина, в декабре 1953 г. Главный ее лозунг – «Землю тем, кто ее обрабатывает», предполагалось осуществить, в основном, путем безвозмездной конфискации сельскохозяйственных угодий, принадлежавших французам и лояльным им помещикам. Но, как часто происходило в таких случаях, местные власти, особенно после официального разделения по итогам работы Женевского совещания 1954 г. Вьетнама на две части по 17-й параллели, стали постепенно включать в категорию помещиков и «врагов» крестьян-середняков и даже бедняков, высказывавших недовольство новым режимом.
В стране с начала 1956 г. с помощью китайских советников осуществлялись широкомасштабные репрессии в отношении «врагов социализма», ставшие как раз следствием проводившихся преобразований в сельской местности. Теперь под маховик репрессий стали попадать жители городов, в том числе и члены правящей партии. Руководители ДРВ при этом также руководствовались самыми благими намерениями – «ускорить» продвижение северной части Вьетнама по пути социализма и, наверняка, показать пример «южанам».
Причем происходило это на глазах нового посла СССР – М. В. Зимянина[542], вручившего в марте того же года Хо Ши Мину верительные грамоты[543].
Прежний посол, А. А. Лаврищев, либо игнорировал соответствующую информацию, наверняка поступавшую в открывшееся летом 1954 г. в Ханое в посольство СССР, либо его донесения в Москву (если таковые, конечно, были), не вызывали там интереса[544].
У старшего поколения россиян, живших в годы «застоя» и в эпоху «перестройки» и в силу каких-либо обстоятельств соприкасавшихся по роду своей деятельности с Зимяниным, тот остался в памяти чиновником, постоянно опасавшимся, на вверенных ему участках работы, «как бы чего не вышло». Некоторые из них считали, «может быть, он не выдержал испытания властью»[545]. Или это была маска, с помощью которой легче было политически выживать в «хрущевско-брежневские» времена?
Но так было не всегда. Находясь на дипломатической работе в ДРВ, Михаил Васильевич проявил себя с самой позитивной стороны. Зимянин, по свидетельству его сына, неоднократно посылал в Москву тревожные телеграммы о положении в стране пребывания, но в Кремле, занятые подготовкой к реализации решений XX съезда КПСС, поначалу его сигналы старались не замечать и даже высказывали по их поводу негативную реакцию. Наверняка, сказывалось субъективное отношение к человеку, оступившемуся, пусть и не по своей воле, на пути к партийному Олимпу.
Тем не менее, посол был видимо настойчив, и Хрущев принял решение, по завершении визитов Микояна в несоциалистические страны Азии, чтобы тот поехал в Ханой и на месте разобрался в ситуации[546].
Скорее всего, по причине того, чтобы не вызывать лишних вопросов и домыслов, «инспекционно-контрольная» поездка Микояна была замаскирована под официальный визит одного из высших руководителей СССР в дружественное государство.
Как мы отмечали выше, еще во время пребывания Микояна в Пакистане, им совместно с заместителем главы правительства КНР Хэ Луном был согласован вопрос о том, что к моменту приезда советской делегации в Ханой туда приедет член Политбюро ЦК КПК Чэнь Юнь. Хэ Лун от имени ЦК КПК высказал мнение, что если в Ханой одновременно открыто приедут советский и китайский заместители глав правительств, такой шаг «мог бы вызвать нежелательные домыслы». Микоян ответил, что первоначально он также планировал посетить Северный Вьетнам в «секретном» порядке, но потом в Кремле решение поменяли, поскольку в условиях поездки по ряду стран Азии «это трудно было бы спрятать от общественного мнения»[547].
Во время нахождения Микояна в Индии, на Западе активно заговорили о причинах его поездки в ДРВ. Естественно, что Д. Неру не мог не попробовать получить информацию что называется «из первых рук». По версии, изложенной ему Микояном, Хо Ши Мин, еще будучи в Москве в 1955 г., просил советское руководство направить его, Микояна, лично, в ДРВ для «рассмотрения некоторых вопросов укрепления экономического положения» и уже якобы тогда была достигнута договоренность об этой поездке[548].
К слову сказать, Микоян был лично знаком с Хо Ши Мином. Он участвовал в его приеме в Москве в феврале 1950 г., когда вьетнамский лидер тайно туда приехал[549], и неодобрительно отзывался в кругу своих соратников о том, что Сталин «заставил» Хо Ши Мина пойти на переименование коммунистической партии в партию трудящихся, несмотря на возражения последнего. «Фактически нельзя формулировки навязывать», – заявил Микоян на одном из заседаний Президиума ЦК КПСС, при обмене мнениями по проекту отчетного доклада XX съезду партии[550].
Нам неизвестно, контактировали Микоян и Хо Ши Мин во время второй тайной поездки Хо Ши Мина в СССР, происходившей осенью 1952 г., в дни работы XIX съезда КПСС. Но в 1955 г., во время третьего, уже официального визита президента ДРВ в Москву, они встречались, оговаривали перспективы и возможности советской экономической помощи ДРВ. Причем выделяя ДРВ значительную сумму[551], советское руководство наивно надеялось, что в будущем подобные вливания не потребуются.
Как нам представляется, у Микояна с Хо Ши Мином сложились ровные, если не сказать дружеские, отношения, тем более, что оба считались в своих странах непревзойденными мастерами политических компромиссов. Поэтому выбор кандидатуры Микояна для поездки в Ханой для разрешения столь деликатных вопросов, выглядел не случайным.
Решения XX съезда КПСС вызвали у руководства ДРВ настоящий шок. Под вопрос ставилось будущее политическое развитие страны, которую Хо Ши Мин хотел видеть единой и неделимой. На 1956 г., согласно Женевским соглашениям 1954 г., были намечены всеобщие выборы. Как представлялось многим наблюдателям, на них ПТВ во главе со своим испытанным лидером должна была одержать безоговорочную победу над сторонниками американского ставленника, южновьетнамского президента Нго Динь Зьема[552]. И вот на этом фоне как нельзя некстати у сторонников последнего появился «железный» аргумент – объединенный Вьетнам превратится в тоталитарную диктатуру сталинского типа со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Авторитет Хо Ши Мина начал ослабевать в глазах населения Юга. Тем более что больших успехов в строительстве социализма на севере страны не наблюдалось в силу ряда причин как объективного, так и субъективного порядка. По некоторым данным, в ходе проведения аграрной реформы подвергся репрессиям каждый второй член правящей партии Трудящихся. Десятки тысяч людей в экстремальных условиях трудились в так называемых «лагерях по перевоспитанию».