С общей точки зрения, этот аргумент правильный… я считал, что он правильно говорит. Но когда беседовал об этом с Мао Цзэдуном, тот привел другие, более убедительные аргументы…
По ряду других вопросов… тогда я думал и теперь думаю, что Мао Цзэдун занимал не совсем правильную позицию…
Должен отметить, что Сталин перед моим отъездом сказал, что надо с собой взять специалиста по аппаратам тайного подслушивания. потому что он предполагал, что американцы, прежде, чем покинуть Пекин, оставят шпионскую агентуру, будут иметь в тех помещениях, где разместится правительство, аппараты подслушивания и все, что будет говориться на заседаниях, будет известно им. Чтобы этого не имело места, он командировал со мной двух специалистов по выявлению наличия аппаратов подслушивания, а также замаскированных бомб замедленного действия. (…)
У Сталина всегда била шпиономания, думал, что кругом шпионы, могут всюду пробраться, все делать, опасался, что около китайского руководства есть американские и английские шпионы…
1.2. Международная деятельность Микояна после смерти Сталина
Как мы уже отмечали выше, после смерти Сталина политический вес Микояна в советском партийно-государственном руководстве значительно возрос, прежде всего, из-за близости позиций по главным проблемам внутренней и внешней политики с Хрущевым.
Хрущев значительно укрепил свои позиции в партии и государстве после отстранения от власти и физического устранения Берия. Затем он очень быстро превратил в декоративную фигуру на советской политической арене номинального преемника Сталина – Г. М. Маленкова[60], также претендовавшего на роль реформатора, но явно не имевшего для этой роли необходимой харизмы и деловых качеств[61].
Потом Хрущев начал искать возможности ограничения влияния неформального лидера советских «консерваторов» и по совместительству руководителя советской внешней политики – Молотова[62]. Последний, в 1954 г., не имея перед собой практически никаких директив от Президиума ЦК КПСС[63], смог успешно поучаствовать от имени СССР в проведении Женевских совещаний по проблемам Кореи и Индокитая. Кроме того, Молотов смог внести свой вклад и в ослабление международной напряженности перед встречей в верхах в 1955 г. бывших союзников по антигитлеровской коалиции.
На Микояна Хрущев мог рассчитывать как на одного из немногих членов старой условно «сталинской» команды, готового стать вместе с ним реформатором не только в вопросах экономики и внутренней политики, но и в проведении «нового курса» в отношениях с внешним миром.
Хрущев, при жизни Сталина практически не получавший от него задания, связанные с внешними делами, решил лично взять в свои руки решение главных международных вопросов. Отсутствие необходимого опыта в этой сфере и большое количество первоочередных внутренних проблем не позволяли ему активно включиться в эту деятельность. Однако желания у него было много и после отстранения от руководства одного из главных противников – Берия, также питавшего слабость к проведению реформ и новым веяниям во внешней политике, он постепенно начал вникать в суть международных проблем. Ему хотелось своими глазами посмотреть на мир, стать инициатором популярных в общественном мнении идей.
Именно такие политики, как Хрущев и Микоян, как никакие другие сталинские соратники к тому моменту были готовы к кардинальным изменениям в советской политической системе в сторону ее «демократизации» и перестройки административно-командной системы в экономике в сторону большего применения рыночных механизмов. И в этом плане необходимо было хорошо изучить зарубежный опыт, своими глазами посмотреть на уже имеющиеся практические результаты.
Вскоре выяснился еще один нюанс. Хрущев занимал с сентября 1953 г. реально высший в СССР пост – Первого секретаря ЦК КПСС, но для несоциалистических государств такая специфическая должность в международно-правовом отношении практически мало что значила. Там «главой» СССР в своем большинстве считали мало что представлявшую в советских реалиях фигуру Председателя Президиума Верховного Совета СССР или, в крайнем случае, Председателя Совета министров СССР. Эти должности в советский период имели определяющее значение лишь в одном случае – если их совмещал высший партийный руководитель. С марта 1953 г. их занимали, соответственно, Ворошилов и Маленков[64], не пользовавшиеся большим доверием Хрущева. Отсюда, вероятнее всего, у советского партийного лидера и возникла потребность чаще привлекать вызывавшего у него все большие симпатии Микояна (ставшего в 1955 г. первым заместителем главы правительства[65]), к решению тех или иных международных вопросов. Микоян в марте 1953 г. возглавил Министерство внутренней и внешней торговли, вскоре преобразованное в министерство торговли СССР. Эта должность давала ему дополнительные полномочия в решении, без прямого согласования с Молотовым, большинства вопросов, связанных с развитием советских внешнеэкономических связей.
Так, в сентябре 1953 г. состоялся второй официальный визит Ким Ир Сена в Советский Союз и вновь Микоян принимал активное участие в состоявшихся переговорах, в ходе которых было принято решение об увеличении масштабов экономической помощи Северной Корее, находившейся в руинах после завершения летом 1953 г. на ее территории военных действий[66].
Микояну было понятно, что Советскому Союзу придется много вкладываться в Северную Корею и оправдывать происходившие там неоднозначные процессы прежде всего по причине сложившихся реалий холодной войны и не питал никаких симпатий к ее высшим руководителям, ввергших корейский народ в братоубийственную войну.
Поскольку германское направление советской внешней политики представлялось в Кремле весьма важным, к нему не могли не подключить и Микояна, имевшего, как мы уже отмечали выше, опыт общения с немецкой стороной по экономическим вопросам накануне Великой Отечественной войны.
В январе 1954 г. состоялось Берлинское совещание министров иностранных дел, в ходе которого поступило несколько предложений относительно будущего Германии. Советская сторона предлагала сделать Германию единой, но нейтральной, создать новую систему европейской коллективной безопасности, а западные страны в лице США склонялись к сохранению ее разделенной и включении западной части в состав НАТО. Английский министр иностранных дел А. Иден предложил провести в возможно короткие сроки общегерманские выборы и объединить страну «демократическим» путем. Ни одно из этих предложений принято не было.
Необходимо было искать другие пути решения проблемы и в марте-апреле 1954 г. Микоян во главе делегации КПСС посетил ГДР, формально для участия в работе IV съезда Социалистической Единой партии Германии (СЕПГ)[67], но там он обсуждал и ситуацию, сложившуюся вокруг этой некогда единой страны[68].
В марте следующего года Микоян приехал во главе правительственной делегации на первую международную Лейпцигскую выставку-ярмарку, и вскоре было объявлено о ратификации со стороны ФРГ Парижских соглашений, в которых содержался пункт о ее незамедлительном присоединении к НАТО. В ответ союзники СССР в Европе собрались в столице Польши и образовали Организацию Варшавского договора (ОВД), в состав которой включили ГДР. Об объединении Германии теперь уже не могло быть и речи.
Микоян, если брать на веру содержание недавно рассекреченного документа ЦРУ, привез с собой из Москвы директивы для восточногерманского правительства. От имени советского руководства он «предписал» лидерам ГДР воздержаться от принятия незамедлительных мер против ратификации ФРГ Парижских соглашений. Но тогдашний партийный лидер В. Ульбрихт, якобы по собственной инициативе, дал распоряжение своим подчиненным изменить письменный текст привезенного Микояном «указания» в сторону акцента на большую конфронтацию ГДР с НАТО.
Как опять же следует из содержания справки ЦРУ, Микояна вовремя об этом предупредили сотрудники советского посольства в Восточном Берлине, и он выразил свое неудовольствие таким «самоуправством» восточногерманских союзников[69]. В итоге в Кремле приняли принципиальное решение о некотором снижении конфронтации с ФРГ и об установлении с ней дипломатических отношений.
В сентябре-октябре 1954 г. Микоян вместе с представительной делегацией во главе с Хрущевым побывал в Пекине для участия в торжествах, посвященных 5-летию образования КНР. В ходе этой поездки он от имени советской стороны двусторонний договор об экономическом сотрудничестве[70].
В ноябре того же года Микоян приехал в Финляндию, с президентом которой Ю. Паасикиви и премьер-министром У. Кекконеном Кремлю удалось наладить хорошие отношения[71]. Формальная цель поездки – участие в качестве официального представителя в церемонии спуска на воду специально построенного для Советского Союза ледокола «Капитан Воронин»[72].
Микоян своим обаянием и открытостью, ставшими в эти годы его «фирменным» стилем в отношениях со странами Запада, даже из этого вроде бы рядового события смог извлечь максимальный эффект в плане еще большего улучшения отношений СССР со своим северным соседом.
Большую роль Микоян сыграл и в восстановлении советско-югославских отношений после их фактического разрыва по единоличной прихоти Сталина в 1948–1953 гг.