Увидев журнал с абстрактным узором на обложке, он взял его в руки. Издание называлось «Сайентифик америкен». Он пролистывал его, пока не наткнулся на статью, которая привлекла его внимание: «Ветряные двигатели: дверь в двадцать первый век».
Статья начиналась с краткого упоминания об истощении месторождений нефти и природного газа, опасностях и ограничениях атомной энергии (о которой он ничего не знал) и о невозможности в ближайшие десятилетия приручить солнце. В качестве альтернативы предлагалось использовать силу ветра, чтобы питать громадные электростанции, которые столь необходимы для выживания современной цивилизации «в таком виде, как мы ее знаем». На следующей странице изображались системы ветряных двигателей, которые уже использовались. Устройства оказались низкими и широкими и походили на ветряные мельницы не больше, чем фуникулер походил на авиалайнер. И тем не менее Уэллс все понял. В отличие от того, что извлекалось из-под земли и сжигалось, ветер дул всегда, в любых условиях. Эйч Джи напомнил себе, что, например, мореплаватели уже многие века знали о величественной и безграничной силе ветра. Однако движение воздуха до сих пор не стало неотъемлемой частью этой развитой, чудесной техники? Изумившись, он продолжил чтение. Статья завершалась словами, что человечеству необходимо приручить ветер, чтобы выживать и развиваться. Уэллс негодующе пожал плечами и вернул журнал на стойку.
– Я мог бы всем это сказать восемьдесят шесть лет назад, – проворчал он.
С другой стойки он взял журнал под названием «Пентхаус». На обложке оказалась полуодетая молодая дама – пожалуй, самая красивая из всех виденных им женщин. Он уставился на нее, бесстыдно глядя прямо в глаза фотографии и почти поверив, что они обещают ему нечто интимное. «Господи! – подумал он. – Это прямая противоположность знакомству с книгами Генри Джеймса. Тут ничего пропускать не хочется!»
Нервным движением он аккуратно открыл журнал и посмотрел дальше. На развороте оказался монтаж, озаглавленный «Скарлетт». Он чуть не уткнулся в страницу лицом. К вопросу о том, что за два года брака он не видел тела Изабель! Здесь – на глазах всего света – оказалась сероглазая нимфа, которую от читателей отделяла только пара длинных белых чулок! А на следующей странице и они оказались сняты! Он покраснел, но не смог оторваться от Скарлетт.
Герберт перевернул страницу. Теперь правая рука Скарлетт оказалась у нее между ног, левая поддерживала грудь, а рот приоткрылся в вызванном самостоятельно наслаждении. А потом она села с удивленным видом – словно к ней в комнату кто-то незаметно пробрался. Ее лицо изменилось, и на последней странице она уже лежала на спине, приглашая читателя присоединиться к ней в постели и вкусить ее чары.
Прощай, королева Виктория, где бы ты ни находилась!
Эйч Джи осознал, что рассматривает нечто такое, за что в его время можно было попасть в тюрьму. Требования цензуры явно невероятно понизились. Он определенно одобрял это, но не мог оценить глубину этих перемен. Его сердце переполняли похоть и гордость за издателя этого журнала. Почему бы свободному мужчине не насладиться ничем не стесненным прекрасным женским телом? А если правительство наконец прекратило законодательно навязывать моральные устои, то, возможно, человечество сделало гигантский шаг по направлению к Утопии.
– Будете покупать или зачитаете до дыр?
Уэллс вздрогнул и обернулся. Владелец киоска хмурился на него, выразительно разведя руки. Эйч Джи покраснел, сунул «Пентхаус» обратно на стойку и отошел, пытаясь справиться с упрямой эрекцией. Ему было стыдно. Но с чего ему было так реагировать? Что плохого в нагих и привлекательных женщинах? «Это все Церковь, – раздраженно подумал он. – Церковь, мать, атмосфера поместья, учителя начальной школы и удушающий результат правления королевы Виктории». Ему необходимо менять свое поведение, сделать свои эмоции такими же свободными, как разум. Нужно избавиться от понятия первородного греха прежде, чем думать о возвращении домой, чтобы изменить неуверенный ход истории человечества.
Но это потом. Его ждет Эми. И, радуясь, что он наконец сможет нормально выпрямиться при виде ее, он повернулся и с улыбкой помахал ей рукой.
На аперитив и обед Эми привела его в ресторан «Бен Джонсон» – и он пришел в восторг: оформлено все было в стиле елизаветинского Лондона. Приятно было оказаться в помещении, где он ради разнообразия не видел синтетических материалов. Столы были из дерева, ковры – шерстяные, салфетки льняные, столовые приборы оловянные. (На самом деле олово было подделкой, но он разницы не заметил.) Ему было спокойно и уютно среди настоящих предметов.
Еда была превосходной, так что Герберт почувствовал гордость из-за того, что он – англичанин. А поскольку джин оказался бомбейским, он выпил многовато – и всю трапезу упражнялся в красноречии. Активно жестикулируя, он говорил о необходимости по-новому взглянуть на утилитарные принципы Джона Стюарта Милля, учитывая энергетический кризис и истощение природных ресурсов. Ветряные двигатели – это не решение: человечеству следует пересмотреть свои приоритеты и честно признать, что конечной целью является наслаждение. И так далее.
Проблема заключалась в том, что он сдабривал свои ограниченные знания реалий 1979 года фразами и ссылками столетней давности. Он даже заметил – стараясь продемонстрировать свою искушенность, – что успех «Пентхауса» состоялся бы гораздо раньше, если бы вольномыслие не было подавлено.
Она возмутилась. Хватит! Несмотря на все его остроумие и обаяние, это было невыносимо.
– Герберт, вы либо актер, либо пережиток прошлого.
– Ни то, ни другое.
– Ну, в вас что-то не так. Вы – самый образованный и начитанный человек из всех моих знакомых, но где вы были последние десять лет?
– Вы хотите сказать, что я наивный? – спросил он, краснея.
– Ну, нет!
Он ухмыльнулся и находчиво заявил:
– Мое простодушие компенсируется нахальством.
Она восхищенно рассмеялась, покачала головой и одарила взглядом, полным нежности и восхищения.
Эйч Джи сознавал, что уже начал всерьез ухаживать за этой девушкой. Чего он не подозревал, так это того, что, если бы Эми не испытывала к нему интереса, он мог бы с тем же успехом пытаться обольстить мать настоятельницу ордена Святой Терезы. Теперь она сама выбирала мужчин: она согласилась быть выбранной один раз в жизни – и этого с нее хватило.
Они ехали по городу в сгущающихся сумерках.
– А вы видели «Звездные войны»? – спросила она. – Недавно как раз были новые.
– Извините, что?
– «Звездные войны». Вы их видели?
– Вы сказали звездные… войны?
Он выпрямился и медленно повернулся к ней. Его переполняли вопросы, которые он опасался задать.
– Ну ладно, Герберт, хватит уже меня разыгрывать! Вы же знаете – кино!
– Нет, – шумно сглотнул он. – Не видел.
– Правда?
– Я был занят.
– Да уж, вам и правда нужен отдых!
Вот почему он оказался рядом с ней в зале, который выглядел далеко не так впечатляюще, как те театры, в которых он бывал в Лондоне, хотя кресла были удобнее. Он насмешливо сказал себе, что за эти восемьдесят шесть лет люди явно научились делать удобную мебель.
Занавес раздвинулся, но вместо сценического пространства за ним оказался громадный белый квадрат, назначение которого он не понимал.
«Давным-давно в далекой галактике»… Этими словами началось представление. «На экран будут проецировать книгу?» – предположил Уэллс, но тут же ахнул и нырнул за спинку кресла перед ним: два странных воздушных… Нет, это были не воздушные суда, а… космические? Боже правый, они друг в друга стреляют! Невозможно поверить в такое после того, как всего полтора года назад он дремал во время чопорного представления «Как важно быть серьезным», которое смотрел с Изабель! Он выглянул из-за кресла и увидел, как большой корабль проглатывает меньший.
Эми со смехом повернулась к нему.
– Герберт, кончайте меня разыгрывать! – прошептала она. – Вы хуже ребенка!
Эйч Джи взял себя в руки и сел прямо, не отрывая глаз от экрана. Магия фильма оказалась поразительной: иллюзия была настолько полной, что он готов был поверить, что его машина времени переправила его в такое будущее, существования которого он даже не мог предположить. И оно не было утопическим. Отнюдь нет. Конечно, там был прелестный механический человечек, способный думать электрически, но вот оружие – грозная звезда смерти? Уничтожение миров нажатием одной кнопки? Восхваление зла? Да рядом с Дартом Вейдером Джек-потрошитель казался пустяком! В конце концов, что значат несколько убитых распутниц по сравнению с разгромом целых культур? Да, зло с наступлением нового века явно не исчезло. Стивенсон, будь он проклят, похоже, не ошибся.
Герберт вздохнул. Он заглянул в будущее будущего – и убедился, что человечество способно извратить прогресс, превращая его в ужасную катастрофу! Может, ему и не следовало ожидать ничего иного? Вполне вероятно. Однако он может предостеречь людей от этого.
И все-таки он был подавлен: идея развлечения оказалась извращена. Главной темой стало то, как человечество будущего сможет использовать фантастические технологии, чтобы сохранять угнетение, порабощение и насилие. Уэллса нисколько не утешило то, что добро так счастливо восторжествовало. По его мнению, автором «Звездных войн» смог бы стать Сенека.
– Понравилось? – спросила она.
– Было любопытно, – ответил он намеренно туманно.
– Угу. Немного примитивно, но очень забавно.
Примитивно? Что этой девушке известно? Может быть, в космосе уже есть цивилизации? Он не отважился задать этот вопрос.
– Может, завтра вечером еще что-нибудь посмотрим, – не задумываясь, предложила она, но тут же поправилась: – То есть если у вас нет других планов.
Он широко улыбнулся. Их не было – и не будет. Эми явно хочется быть с ним, и это стало самым приятным впечатлением после ресторана.